С любовью, сволочь (СИ) - Жилло Анна - Страница 45

Идиотка, твою мать!!!

Я неуклюже молилась, хотя никогда не была религиозной.

Господи, пожалуйста, пожалуйста! Пусть он поправится. Я выкину из головы все эти глупости, обо всем забуду. Выйду за него замуж и буду ему хорошей женой.

Тем временем пришли результаты тестов для ординатуры. Я набрала восемьдесят пять баллов из ста — само по себе неплохо, но на бюджет недостаточно. В Отто пролетела даже на платное. К счастью, меня ждали в «Норд-весте».

— А что, Варвара Степановна уже не вывозит? — обиженно хмыкнула пожилая полная гинекологиня, моя наставница, когда первого сентября я вышла на работу и Тамара познакомила нас.

— ВарьСтепанна, не усложняй, — поморщилась Тамара. — Все мы через это прошли. Я, если помнишь, у тебя половинкой медсестры работала, еще в институте. Мы тебе пошли навстречу, когда ты решила попу на два стула разложить. Будет хотя бы кому цитологию взять, когда ты на Приморском. Учи девочку как следует, и все будут счастливы.

— Ну пойдем, девочка Маша, — вздохнула Варвара и повела в кабинет. — Только учти, я тетка злая, пациентки меня боятся. И тебя буду гонять нещадно.

И правда, гонять начала с первых дней, драконя за малейшую оплошность. Но объясняла и показывала все так, что само впечатывалось в мозг. Уже на второй день я дрожащими руками брала обычные мазки у тетки, сжавшейся в кресле от страха. А на третий осваивала уже более сложную манипуляцию — биопсию на цитологию. В те дни, когда Варвара принимала в другой клинике, все это предстояло делать мне. И еще всякие лечебные процедуры.

— Будешь подтверждать квалификацию через пять лет, возьмешь дополнительно ультразвук, — заявила она. — Гинеколог без узи — это хрен собачий.

В общем, днем времени, чтобы грызть себя, не хватало. Зато по вечерам… Мысли о Севке я снова убрала в самый дальний ящик — это было слишком больно. Думала о Косте. Жалость? Ну что ж… говорят, и из этого может вырасти любовь. «Она его за муки полюбила» — и все такое.

В реанимации он провел больше месяца. Бывали дни, когда все становилось так плохо, что я теряла надежду. Но потом вдруг произошел перелом. В конце сентября его перевели из реанимации в отделение, а в середине октября выписали. И вот сейчас я забирала его домой, выпросив в клинике один день за свой счет.

После обеда Костя прилег — мы приехали к нему. Накануне я привезла кое-какие свои вещи, чтобы побыть с ним, пока не пойдет на поправку, убрала квартиру, наготовила еды.

Костя позвал меня, когда я мыла посуду. Он лежал в спальне на кровати под пледом и смотрел в потолок. Я вошла, села рядом.

— Скажи… — он снова закашлялся. — Скажи, Маш… Ты ведь меня не любишь, правда?

— Костя… — внутри все оборвалось.

— Не надо, Маша. Просто скажи.

Я молчала. Сказать «не люблю» не поворачивался язык. Соврать — тем более.

— Ладно, не мучайся, — усмехнулся он с горечью. — Я и так знаю, что нет. Обычная ошибка — думать, будто твоей любви хватит на двоих. Вот только когда одной ногой уже там, на все начинаешь смотреть по-другому. Прости, Маш, но я этого больше не хочу. Не хочу чего-то ждать, надеяться на какие-то перемены. Давай… расстанемся.

Проглотив комок в горле, я взяла его за руку. Было одновременно тяжело — и… легко. Странная такая легкость. Как будто к ногам привязаны гири, а тело рвется в небо. Только что ему там делать — в небе? Смотреть с высоты птичьего полета на руины былой любви?

— Прости меня, Костя. Я думала, что… смогу. Смогу полюбить тебя. Но…

— Дело во мне?

— Нет, — я покачала головой. — Во мне. Не знаю, смогу ли я вообще кого-то полюбить.

— Почему? — повернувшись, он посмотрел на меня. — Ты еще совсем молоденькая девочка. Все впереди. Найдешь кого-нибудь. Сможешь.

— Не знаю… Я любила одного парня, очень сильно. Но мы расстались. Он уехал учиться. За границу.

— И что?

— Ничего. Он женился. Но это уже неважно. Хорошо, Костя, если ты хочешь, давай расстанемся. Но сейчас я побуду с тобой. Пока тебе не станет лучше. Просто как… медсестра.

— Нет, Маша, — он сжал мою руку и отпустил. — Спасибо, но нет. Так мне будет тяжелее. Лучше сразу.

Я поцеловала его и встала.

— Только обещай, что позвонишь, если вдруг станет хуже. Или что-то понадобится.

— Хорошо, — кивнул он, и я поняла, что не позвонит. Даже если будет умирать.

Приехав домой, я легла на диван и долго плакала в подушку. Ощущение одновременной тяжести и легкости не уходило, наоборот, стало только сильнее. Они не смешивались, не вытесняли друг друга, а существовали рядом.

— Ну вот и все, Маша, вот и все, — сказала я вслух и испугалась своего голоса. — Надо просто перешагнуть и идти дальше. Не в первый раз. Но хорошо бы в последний.

Дотянувшись до телефона, я открыла Контакт и удалила свою страницу. Но перед этим — твою мать, да что за мазохизм⁈ — зашла на Севкину, которая не обновлялась уже больше года. А оттуда на страницу его Эльвиры. И долго смотрела на свадебную фотографию с подписью: «I’m really Mrs now!»

Сева

июль 2021 года

Еще один год провалился в никуда.

Я дважды переболел ковидом, к счастью, сравнительно легко. Однако заметил, что стал быстрее уставать, а глазам, не выдержавшим издевательств, потребовались очки. Иногда случались какие-то интеллектуальные провалы: сидел и тупо пялился в монитор, пытаясь сообразить, что делать, хотя раньше писал коды так же легко, как список покупок. А еще неожиданно потемнели волосы. Я сменил прическу, отпустил какое-то нелепое подобие бороды, и знакомые перестали меня узнавать.

Мы по-прежнему работали на удаленке — даже когда ограничения начали потихоньку снимать. Руководство решило, что так мы не отвлекаемся на болтовню и походы к кофемашине. Меня это устраивало: за последние годы моя социофобия перешла на качественно новый уровень, а пандемия служила отличным оправданием для подобной замкнутости. По вечерам все так же выбирался на пробежку, а по ночам стал ходить в тренажерку в подвале соседнего дома: обычно в это время там никого не было.

Общался я в основном с Диего и Элькой, да и то больше виртуально. Не только из-за ковида. У них родилась двойня: мальчик и девочка, и дом превратился в сумасшедший дом.

«Бро, ты стал много зарабатывать? — не удержался я от зубоскальства. — Или разучился надевать chubasquero?»

«Нет, я просто вдруг захотел детей, — спокойно ответил Диего. — От Элли».

Впрочем, материально он от этого только выиграл. Его дед, узнав о предстоящем прибавлении в семействе, обезумел от счастья, и Диего как-то внезапно стал начальником отдела. Можно было позавидовать, но я порадовался.

Ко мне под дверь приблудился серый котенок, похожий на плюшевую игрушку. Я написал в домовой чат, но никто не откликнулся, пришлось забрать к себе. Квартирная хозяйка сначала устроила истерику, но потом сменила гнев на милость и разрешила оставить. С условием, что сделаю ремонт, если кот будет драть стены. Да, в отмытом виде он оказался котом, да еще и породистым — британцем. Я назвал его Баксом — уж больно у него была буржуйская морда. И повадки тоже буржуйские. Жрал он только премиальный корм, а спал у меня в ногах. Точнее, вечером устраивался в ногах, а утром оказывался уже на подушке.

«О, теперь ты парень с котиком, Севка, — подколола Элька. — Девки от таких млеют».

Девки, может, и млели бы, но я не давал им шанса обомлеть. За целый год не было ни одной. Может, ковид пригасил либидо, а может, и Машкино замужество махнуло серпом по яйцам. Виртуальный секс меня никогда не привлекал, а реальный свелся к соло в компании призрака. Призрака я сначала гнал метлой и пытался представлять всяких медийных красоток, но… он оказался упорным. И я сдался.

Я просто как-то жил. Главным было не разрешать себе рефлексий. Они сводились к тому, что Сева Мирский жалок, а его жизнь не имеет смысла. Возможно, какой-то смысл в ней и был, но я его в упор не видел.