Нордшельский отшельник (СИ) - "Злоключенный" - Страница 1

Нордшельский отшельник

Злоключенный

Пролог

Иногда лучше двигаться к своей цели,

Чем сидеть в бездействии –

Отшельник

Нордшельский лес полнился похлопываниями крыльев сов, сверкающими в зарослях зрачками хищников и трепетно перелетающими с листьев бабочками. Тревожное уханье ночных хищников эхом отражалось от водной глади. Изящный полумесяц гнался за ночными облаками. Пытливый зверь, выслеживая добычу, подкрался к лысеющей опушке леса и настороженно приподнял уши.

Из темнеющей в ночи башни, пик которой скрывался за высокими облаками, не доносилось ни звука. Лунный свет изредка падал на холодные стены, пытаясь заглянуть в зашторенные проемы окон.

Пушистый зверь сделал шаг вперед из леса — загадочность манила, и казалось, что сейчас он расслышит нежный певчий голос. Милая нимфа приласкает его, приголубит, покормит. В животе заурчало.

Но реальность впилась в холодную землю острым металлом, и хищник сорвался с места, возвращаясь в привычные чащобы леса. На поле битвы остались двое — незнакомец, скрывающий свою наружность за маской, и его крупный противник в поблескивающих черных латах.

Хозяин опушки с неудовольствием заметил, что в этот раз его противник смог пройти первую защитную преграду, а значит, обладал какой-то магической силой. Он достал свой меч и приготовился к схватке.

Нарушитель сжимал в мощных когтистых лапах большую булаву.

Мечник не стал ждать своего противника — узорный плащ с алым отливом первым закружился в пылу битвы. Обладатель маски отражал удары до тех пор, пока его противник не замялся, поудобнее хватая свою грузную булаву. Он был выше хозяина опушки, меж самодельными латами выступали знакомые костяные отростки — рога и шипы, и темный цвет грубой кожи слабо освещался лунными лучами.

Удар мечника оказался сильнее, чем ожидал нападавший, и его оружие вылетело из рук, со глухим стуком упокоившись в траве. Теперь оставалась надежда лишь на физическое преимущество.

— Предатель, — прошипел нарушитель спокойствия, — ты поплатишься за…

Мечник перебил его тираду ловким выпадом. Он завертелся в танце, ударяя врага в грудь. Безоружный монстр упал на лопатки под весом доспехов, но встать или нащупать булаву в траве не успел. С пронзительным свистом тяжелый клинок обрушился на металл и плоть, оставив монстра лежать навсегда. Влажный голубой туман вновь опустился на землю, обволакивая сцену битвы. Опушка опустела.

Глава 1

В Милтоне расцветала весна. По воздуху проносились легкие порывы прохладного ветерка, доносящие до города свежие запахи леса после дождя. Мощеные дорожки отличались чистотой; около стойл и ферм конюхи, переговариваясь с наездниками, сметали комья земли с лошадиных подков да вычесывали жеребцов. На сбруе поблескивали капельки дождя, а зеленые попоны, расшитые золотистыми переплетающимися листьями, давно потемнели от влаги.

Гвардейский отряд вышагивал по плацдарму, оттачивая дисциплину и точность движений. Позолоченные наплечники в виде сложенных один к одному перьев блистательно отражали восходящее над городом солнце. Броня еще хранила на себе капельки росы и дождя. Тридцать бойцов специального гарнизона все как один смотрели прямо перед собой гордым сосредоточенным взглядом. Доспехи на них были тяжелыми и неудобными, но эльфы точно знали, каково им будет в реальной битве. Тренировки в полном обмундировании и броне давали им понимание о подвижности тела в доспехах, о том, какие движения и выпады лучше поразят врага в том или ином случае. Если бы они тренировались в удобных одеждах, то в битве были бы дезориентированы и не подготовлены к реальному положению вещей.

Поверх брони у каждого солдата поблескивал кулон с изображением герба, свисающий с тонкой кованной цепочки. [1] Изящный изогнутый лук, скрещенный с серебряным мечом, обвивали шипы роз. Надпись в середине гласила — “eəlshara” — “Борись и побеждай”.

— Eənch! Ierda![1] — разнесся над площадью поставленный голос.

Воины прекратили движение, развернулись к командиру. Ни на одном из лиц не блуждало ни глупой улыбки, ни вскользь проявившейся задумчивости. Стройные подтянутые тела, будто высеченные из камня черты лица, строгие взгляды, подчеркнутые точеными разрезами шлемов. Перья, свисающие с заостренных кончиков шлемов, шевелились на ветру.

Воины набрали побольше воздуха в легкие. По наплечникам побежала золотая солнечная рябь, когда воины горделиво приосанились. В воздухе повис крик:

— Ella, komiss![2]

Командир показал серию жестов, и бойцы припали на одно колено, выставив острые пики на изготовку. Небесное светило скользнуло по остриям орудий, молчаливо сообщив о начале нового дня. Оставалось еще три сотни ночей.

*** *** ***

Ноги несли тридцать первого воина по широким коридорам Филема. Он слегка повернул голову, чтобы видеть тренировки, развернувшиеся во дворе замка. Обязательно стоило наверстать упущенное.

Аккуратная легкая накидка колыхалась в нескольких сантиметрах от ковра, занимающего всю площадь коридоров. Стук обуви был приглушен, но по привычке гвардеец старался передвигаться бесшумно. Поправив выбившуюся из-под шлема прядь, он стал подниматься по лестницам. По каменным стенам прыгали разноцветные отблески витражей Ширанской битвы.

Изящные богини и девицы золотого ордена стоически держались напротив широкоплечих противников. Черные кусочки мозаики ярко контрастировали с золотом, а алая кровь, льющаяся рекой, навевала на эльфов, проходящих мимо витража, печаль, заставляя мурашки бегать по коже. На первый план битвы выходили две детально проработанные фигуры — два противоположных божества, словно ангел и демон. Обезличенная крылатая девушка сжала в руках копье, пронизывающее большую темную фигуру. Ее рогатый черный противник был усеян шипами. Высокий и мускулистый угольный черт выпустил кожаные крылья летучей мыши и обхватил когтистыми лапами женственную богиню. Ее нежные перья осыпались на землю, а тело словно бы потрескалось изнутри, пропуская ослепительные лучи магии.

В ту ночь Шираны — светлые Боги, были уничтожены, что означало бесконечный цикл будущих поражений эльфийского народа. Боги были оплотом их мира и защиты, но добро никогда не существовало без противоположной стороны. Гемы являлись их прямой угрозой, прорвавшись в новый светлый мир распространяющейся язвой, выплюнутой через червоточину мира.

Уничтожая все на своем пути, они перебирались на новые территории, прорастая во Вселенной, как плесень, захватывая новые земли и распространяясь. Они овладевали разумами различных народов, и их численность росла. Очередной жертвой порабощения стал и светлый эльфийский мир. Боги Шираны дали отпор, закрыв брешь жертвами своих жизней.

Последней умирала Ленара. Она смогла отдать угасающие магические силы, чтобы усилить защиту мира.

Но проклятье уже въелось во всю суть земли. Каждую тысячу оборотов мирского существования в Ширанскую ночь брешь открывалась, впуская полчища противников на святую землю.

Удручало еще и то, что с каждым боем гвардейцев становилось все меньше. И этот год мог оказаться последним для их существования.

*** *** ***

— Lenna diure[3], — мягко произнес девичий голос из-под шлема. Его обладательница слегка склонила голову вниз. Затем смущенно поправила себя: — Komiss…

Звук ее голоса разнесся по пустынной зале, и отрикошетил от стен и тонких колонн в нее саму, возвращаясь измененным, несмелым и издевательским «komiss, komiss, komiss».

Она остановилась перед поросшим мхом мощным деревом с углублением, которое служило королевским лицам троном. Ранее рядом с ним располагались тронные кресла для остальных членов королевской семьи, но сейчас за ненадобностью их убрали.