Попаданка. Отвергнутая жена (СИ) - Белильщикова Елена - Страница 2

«Как я скажу Филиппу обо всем?» – запоздало стало страшно и стыдно смотреть мужу в глаза.

Усталость взяла свое. Я повалилась в постель, проспав до утра. Гости уже разъехались, так что завтракать предстояло в семейном кругу. Я спустилась в просторную столовую. Филипп опаздывал. Когда он показался в дверях, я вскочила ему навстречу.

– Филипп! Нам нужно поговорить!

Филипп казался безупречным: фигура греческого божества, шелковая волна темно-каштановых волос, та идеальная грань легкой щетины, которая лишь придает мужественности. Глядя в его зеленые глаза, было сложно решиться сказать правду. Будто… я изменила ему? Хотя это и не так.

Вся кровь отхлынула от моего лица, и без того бледного. Ведь в новом мире мне досталась внешность темноволосой куколки с фарфорово-белой кожей и выразительными карими глазами. Симпатичная мордашка и стройная фигурка, за которые я и поплатилась там, в темной нише?

Филипп не собирался помогать мне. Он с улыбкой отмахнулся.

– Забудем вчерашнюю ссору! Сейчас не до этого.

С этими словами Филипп прошел во главу стола. Так и не заметил моего состояния? Или… не придал значения?

Я сжала пальцами складки платья. Темного, будто траурного, максимально закрытого. Не только на случай, если попадусь на глаза Солару. А и по той простой причине, что не моей шее расцвела унизительная отметина. Не от губ мужа.

В столовую зашли служанки. Они принесли наших детей. Малышка Нинель мирно дремала в милом розовом одеяльце с белыми кружевами. А Маркус сидел на руках у служанки, протягивая ко мне ручонки. Я слабо улыбнулась, шагнув к нему. Сыночек ухватил меня за палец крохотными пальчиками. Маркус был в том милом возрасте, когда уже делал первые шажочки, но его еще все равно нужно было носить на ручках. Я улыбнулась ему, но эту минутную идиллию прервал голос Филиппа:

– Я подумал, что, хоть они и маленькие, но пусть побудут на завтраке вместе с нами! Пообщаются с дедушкой.

Я вздрогнула, как от пощечины, поворачиваясь к нему.

– Насчет дедушки… Твой отец… – в горле у меня был комок. – Нам нужно поговорить о нем.

– Элион, – Филипп досадливо нахмурился, будто я пристала с выбором платья. – Если он брякнул что-то не то, имей терпение! Человек с дороги. И прожил не один месяц на севере, где из собеседников были такие же суровые вояки. И северные медведи.

«А еще там не было женщин? – захотелось съехидничать мне. – И вместо того, чтобы по приезду пойти в дом разврата, он решил залезть под юбку ко мне, к жене своего сына?»

Я не могла сказать это при слугах. И тут зашел Солар. Я вздрогнула от звука его шагов. Как ни в чем не бывало, он улыбнулся и подошел к нам.

– О, смотрю, речь обо мне? Прошу прощения за опоздание, – Солар перехватил мою заледеневшую ладонь, чтобы поцеловать, как хозяйке дома, и сел напротив меня. – Сегодня была… насыщенная ночь.

Я едва могла дышать. Да он… он вел себя, как ни в чем не бывало! Только карие глаза смотрели пристально, собственнически. Будто Солар уже отметил меня, как свою вещь, и теперь упивался тем, что мы оба это знаем.

Филипп сел за стол, аккуратно разрезая мясо на тарелке. Пришлось последовать его примеру. Хотя кусок в горло не лез при Соларе.

– О да, бал выдался на славу. Правда, отец? – улыбнулся Филипп. – Тебе понравился праздник в честь твоего возвращения? Надеюсь, ты не сбежишь обратно через два дня?

Филипп так радовался приезду отца. Они очень давно не виделись. После смерти жены Солар закрылся в себе и уехал в дальний гарнизон. Подальше ото всего, что могло напомнить о покойной супруге. Когда Филипп рассказывал об этом, я жалела этого мужчину, рисовала себе красивый и печальный образ! Кто бы мог подумать, что он окажется таким мерзавцем?

***

– Я был ранен. Как по мне, ерунда, – с усмешкой отмахнулся Солар, отпивая терпкого чая. – Но меня отправили греть кости в столицу, и это теперь надолго. Так что я много времени проведу… с семьей.

Солар посмотрел на меня, и я вздрогнула. Хотелось сбежать прямо сейчас! Но пришлось вытерпеть до конца завтрака. Изображать идеальную семейку. На выходе из столовой я ухватилась за рукав Филиппа.

– Я хотел показать отцу наш… – начал было он.

– Пойдем, прошу! Это важно! – взмолилась я.

Филипп наконец понял, что произошло что-то серьезно. Он увел меня в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

– Что случилось, Элион? На тебе лица нет.

Мы замерли друг напротив друга. Я низко склонила голову, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Этой ночью… кое-что произошло. После нашей ссоры я поднялась на второй этаж. Хотела найти тебя и извиниться, но…

– Да говори уже! – взволнованно и зло сорвался Филипп, перехватывая меня за плечи. – Что случилось?

Я подняла взгляд, кусая губы. Мне было больно говорить такое Филиппу. Разбивать на осколки образ его отца… А еще я боялась. До кружащейся головы. Признаться что Солар мне понравился.

– Оказывается, в коридоре меня встретил твой отец, Филипп. Солар.– севшим голосом выдавила я. – Мы… были близки с ним. Он соблазнил меня. Я виновна в этом, признаю.

Филипп резко оттолкнул меня. Как ядовитую змею, к которой боялся и прикасаться! Я пошатнулась, невольно падая в кресло у стола.

– Что ты несешь, Элион? Что за бред – тебя соблазнил мой отец?! Да это чушь! Отец не мог так поступить и соблазнить мою жену. – зашипел Филипп.

– Ты мне не веришь? – прошептала я одними губами.

Он в один шаг оказался напротив. Упершись ладонями в подлокотники, Филипп наклонился ко мне. Он понизил голос, но от такого вкрадчивого, обманчиво доверительного тона только мурашки пошли по коже:

– Слуги донесли мне, что видели тебя вчера. Растрепанную, в смятой одежде. Может, ты пытаешься оговорить моего отца, чтобы скрыть кое-что другое? Например, своего настоящего любовника?

– Да как ты смеешь?! – я вскинула руку, собираясь залепить пощечину.

Филипп не допустил этого. Он перехватил мое запястье, а второй рукой резко рванул вниз воротничок моего платья. Так, что пуговицы на нем расстегнулись, чудом не отлетев. Черт! Неужели он все-таки увидел тот след?

– Насильники вряд ли ласкают и целуют своих жертв. Хотя может, я чего-то не понимаю? Прости, не было такого опыта, – усмехнулся Филипп, наклоняясь еще ниже и проводя горячими губами по чужой отметине.

Я дикой кошкой вывернулась из его хватки, чтобы взвиться на ноги. Попытаться посмотреть глаза в глаза, хотя с высоким Филиппом мне все равно пришлось задрать подбородок, чувствуя себя беспомощной девчушкой.

– О да! Перед тобой все раздвигали ноги добровольно, да? – зло и ядовито процедила я. – А ты был и не против?

– Собираешься припоминать мне старые грехи? Прикрыть этим свой грех и своего любовника? – Филипп скрестил руки на груди.

Он помрачнел на глазах. Закрылся в себе. Я вздохнула, понимая, что разворошила неприятные для обоих воспоминания. Но уже не могла остановиться. Мой голос звучал одновременно и с мольбой, и с обидой:

– А помнишь, как твоя первая любовь, эта стерва Салли, затянула тебя в постель? Когда я была беременна Маркусом. А она решила, что тебя держит со мной только ребенок. И подлила мне какую-то дрянь в чай, из-за которой я едва не потеряла ребенка… Ты тоже тогда не поверил, что меня отравили! Так вот, нет у меня никакого любовника! А то что случилось у меня с твоим отцом – это ошибка.

– Это другое! – Филипп вскинул руку, останавливая меня. – Я не хочу об этом вспоминать. Ты знаешь, что Салли и ее семейка потом принесли нам немало зла. И я жалею, что связался с ней.

Мои глаза яростно блеснули.

– Вот и я жалею, что поддалась Солару! А ты… Жалеешь о том, что спал с ней? Или о том, что когда Салли ответила за покушения на меня по закону, ее сестричка взялась нам мстить? Околдовала тебя темной магией, сделав своим любовником, и при этом отняла наш старый особняк? Отняла все… Филипп, – прошептала я умоляюще, сламываясь, не в силах говорить зло, – вспомни! Я ведь тогда поверила тебе. Что ты изменил мне с Амели, сестрой Салли, не по доброй воле. Что это была ее темная магия, и ты ничего не осознавал, твой разум был отключен. Я же поверила тебе?