Триумф душ - Фостер Алан Дин - Страница 57

Темарил, стоявшая рядом с ним на коленях, поднялась.

— Он увез меня из дома, украл у семьи. Мой гнев в ту пору был безграничен, как океан, через который он доставил меня в этот замок. Я не разговаривала с ним, отказалась разделять с ним трапезу, никогда не садилась рядом. Это случилось поздним вечером, когда я думала, что в замке все спят. Я выкрала лестницу и пыталась бежать. Случайно я оказалась в его личных апартаментах и увидела Химнета — сгорбившегося за столом и абсолютно пьяного. Он был без шлема. Сначала я испытала отвращение. Но я поддалась слабости, я рискнула приблизиться и заглянуть ему в лицо. В ту минуту он едва ли соображал, что происходит. Но я тогда поняла, как он страдает. — Она тяжело вздохнула. — С того дня все изменилось. Я вела себя очень осторожно, но спустя какое-то время почувствовала, что сам он боится подойти ко мне и ни на что, по существу, не рассчитывает. Со временем мы лучше узнали друг друга. Вся моя жизнь протекала при дворе, за мной ухаживали, мне льстили, обещали что-то несусветное. Поклонников было так много, что если их выстроить в ряд, эта череда протянулась бы от моего дворца до луны. Они все были одинаковые. Все на одно лицо! Пустые, чванливые, самовлюбленные, неспособные на искреннюю любовь. — Она опустила руку и коснулась покрытой шерстью груди Химнета. — Здесь я нашла иное. Если на обратном пути вам доведется побывать в Лаконде, прошу вас, скажите моим родным, что у меня все хорошо.

Симна с размаху шлепнул Эхомбу по спине.

— Что есть, с тем уже ничего не поделаешь, так, братец? Мы проделали такой долгий путь, чтобы спасти принцессу, которая не хочет, чтобы ее спасали!.. Давай-ка вспомним о сокровищах, а потом удалимся с миром. Нас здесь больше ничто не удерживает.

Но второй раз за эту бесконечную ночь Этиоль Эхомба заявил решительно:

— Нет!

Симна изумленно уставился на него.

— Как — нет? Что «нет»? — Он показал на распростертого на полу Химнета и Темарил рядом с ним. — Ты что, не понял? Она хочет остаться здесь.

— Ничего не изменилось, Симна. Ты же слышал, что я ответил ему? — Пастух подошел к своему копью и поднял его. Затем вернулся к лежащему на полу Химнету. — Я дал клятву Тарину Бекуиту, человеку честному и благородному, в ту минуту, когда он умирал. Я дал слово, что верну прорицательницу Темарил в Лаконду. И хотя это намного удлинит мой путь к собственной семье, я вынужден сделать то, ради чего пришел.

Темарил повернула прекрасное лицо к Эхомбе.

— Но я, как сказал ваш друг, хочу остаться! Я сама выбрала свою судьбу, связала жизнь с этим человеком. Я не хочу идти с вами. Даже не просите меня об этом!

— Увы, — произнес Эхомба.

Своей худой, но сильной рукой он обнял ее за талию и вскинул себе на плечо.

Темарил была ошеломлена и разгневана.

— Отпустите меня! Немедленно отпустите! Я, Темарил, приказываю вам!

— Только одна женщина имеет право мне приказывать, но здесь ее нет.

Этиоль повернулся к Симне.

— Свяжи ей руки, пока она не вытащила мой второй меч или начала копаться в моем походном мешке. Быстрей, Симна!

— Что?.. Ах да, братец! Держи ее!

Северянин был мастером клинка, но не узлов, но все же он крепко связал Темарил ноги и руки шнурком, который выдернул из роскошной портьеры, висящей перед дверью.

Химнет Одержимый мог лишь с трудом шевелить головой, но все равно, разгневанный, он громко проклинал чужестранцев, призывал на их головы все мыслимые несчастья и сулил адские пытки, если они не отпустят его женщину.

Верный своему господину, Перегриф бросился к двери, чтобы вызвать дворцовую стражу, но его остановил огромный черный кот.

— На твоем месте я бы держал язык за зубами, — предупредил Алита. — Или, хочешь, я подержу…

Проявив свойственное ему благоразумие, генерал призвал не солдат, а лекарей.

А путешественники, на сей раз через парадные двери, покинули дворец и направились к главным воротам крепости. Гвардейцы хотели их остановить, но при виде Хункапы Аюба и победно ревущего черного левгепа тут же ретировались.

Вот как четыре путешественника и не желающая покидать Эль-Ларимар женщина оставили этот прекрасный, сказочный край. При этом трудно сказать, кто больше шумел: разгневанная прорицательница или мастер клинка Симна ибн Синд, который без конца ворчал и проклинал всех и вся. Он не мог понять, ради чего они вообще явились сюда, если даже не попытались отыскать хоть какие-нибудь сокровища. Только после того, как Эхомба заверил его, что за возвращение Темарил им отвалят столько золота, сколько они смогут унести, Симна слегка успокоился.

Впервые за все это долгое путешествие Эхомба двинулся на восток.

XXIV

Удача не изменила им и на обратном пути, что подтверждается тем, что после долгого и трудного перехода путники пришли в Дорон как раз тогда, когда туда вернулся «Грёмскеттер». Их встретили с распростертыми объятиями; Станаджер Роуз и все матросы не скрывали изумления и радости оттого, что им вновь посчастливилось встретиться с удивительными пассажирами.

Никого не огорчило, что на сей раз плавание через Семордрию прошло гораздо спокойнее и быстрее. Корабль высадил пассажиров юго-восточнее Хамакассара, где можно было не опасаться встречи с ретивыми городскими стражниками. Оттуда друзья направились на юг, затем на восток, чтобы обогнуть северную область Лаконды, где надолго запомнили их первое посещение. Посовещавшись, путешественники решили, что на этом пути можно ждать больших трудностей, поэтому в центральную область страны они вошли с запада. Симна опасался, что если местные жители узнают Темарил, им вновь не миновать приключений, но беспокоился он напрасно. После долгого путешествия прорицательница была мало похожа на особу королевской крови, и до столицы они добрались спокойно.

Весть о возвращении прорицательницы вызвала бурную радость среди населения Лаконды. Путешественники были незамедлительно препровождены в резиденцию герцога и его семьи.

Все родственники прорицательницы собрались, чтобы приветствовать ее на родине. Здесь были мать и отец, одряхлевшие дедушка и бабушка, словоохотливые тетушки и дядюшки, а также бесчисленные кузены и кузины. Измученная походом Темарил была вынуждена без конца обниматься со всеми.

— О моя радость! — взглянув на нее, воскликнул один из ее дядюшек. — У тебя такой вид, будто ты неплохо провела время на чужбине.

— Теперь, Бенрик, я совсем не та, что была раньше, когда меня увезли отсюда. — Она сухо усмехнулась. — Со временем люди меняются, и я не исключение.

— Но теперь ты вернулась в лоно семьи, а это самое главное, — улыбнулся герцог Льюит.

Он поднялся со своего скромного кресла, символизирующего верховную власть в стране, и величественным жестом указал на четверых чужестранцев, которые экзотическим островком выделялись среди разряженных аристократов и учтивых придворных.

— За это мы благодарим присутствующих среди нас верных и храбрых странников!

Герцог милостиво улыбнулся Эхомбе:

— Не желаете, сэр, сказать что-нибудь людям Лаконды по случаю столь знаменательного события? Любое слово из ваших уст будет выслушано с уважением и вниманием.

Однако речь решил толкнуть Симна:

— Вы, уважаемый сэр, должны простить моего друга. Он не оратор. По характеру ему более свойственно…

Ему пришлось замолчать: Эхомба не только вышел вперед, но и поднялся на возвышение, где сидели герцог и прорицательница Темарил. Пастух поднял руку, требуя тишины, а потом спокойно и размеренно объявил в своей обычной манере:

— Я поклялся умирающему Тарину Бекуиту из северной Лаконды вернуть эту женщину домой, к ее семье. Я это сделал.

Темарил угрюмо посматривала на него, но Эхомба словно не замечал ее взгляда.

— Мои обязательства перед ним наконец-то выполнены, — добавил Этиоль. Затем он повернулся к прорицательнице и, к изумлению всех присутствующих, спросил: — Теперь мне хотелось бы знать, чего хочешь ты?