Триумф душ - Фостер Алан Дин - Страница 35

Правда, хозяин пока не требовал женщины. Возможно, что всемогущий правитель сказочного Эль-Ларимара решил провести полдень в уединении и предаться мыслям, которые только ему дано оценить по достоинству — или, добавил про себя дворецкий, в которых господин испытывает нехватку.

Он затаил дыхание и наконец рискнул несколько раз стукнуть в резную дверь. Мелкий и трусливый человечишка на его месте все-таки на это бы не осмелился. Но мелкий и трусливый человечишка никогда и не поднялся бы до ранга самого доверенного советника Одержимого.

Сначала на стук никто не откликнулся. Перегриф решил, что теперь со спокойной совестью можно и удалиться. Если он явился не вовремя и его хозяин занят, лучше не настаивать на аудиенции. И все-таки… Он вновь поднял руку, но постучать не успел.

Голос из-за двери приказал ему войти. В голосе не было ни раздражения, ни нетерпения — ни единого намека на то, в каком настроении находится властелин. Перегриф одернул мундир, потом поднял задвижку и толкнул дверь.

Никому не придет в голову назвать латы «игрушечными», но сегодня правитель облачился в доспехи, предназначение которых было скорее в том, чтобы произвести впечатление, а не испугать. На ремне из темно-голубой кожи выделялась стальная застежка с изящной гравировкой. Ниже был широкий длинный килт, выше — жилет, под которым виднелась тонкого плетения кольчуга. Шлем был сделан из лучшей стали и тоже покрыт гравировкой. Из-за длинной и узкой прорези для глаз он напоминал корабль, прокладывающий путь через бурные океанские воды.

— Что случилось, Перегриф?

В звучном голосе человека, привыкшего повелевать, сейчас угадывалось лишь безразличие — верный признак дурного настроения. Перегриф еще более встревожился, но, поколебавшись, все же рискнул войти. Украдкой он бросил взгляд направо. Вешалка и скамья под ней были пусты. Перегриф низко поклонился и осторожно глянул влево. Кровать была не разобрана!

Два безобидных с виду создания, похожих на темные тучки, устроились на вышитом покрывале. Когда Перегриф вошел, они зашевелились, но узнав его, сразу притихли. Им было хорошо известно, что кое-кого из придворных трогать нельзя, и Перегриф входил в число этих избранных.

— Мой господин, вероятно, изволил позабыть? На сегодняшнее утро назначен смотр дворцовой гвардии. — Генерал позволил себе слегка повернуться и указать в сторону двери. — Я пришел, чтобы проводить вас.

— Ах да. Мои мысли были заняты другим, мой верный Перегриф.

Генерал рискнул угадать:

— Не о том ли, о ком предупреждал Червь?

— Ты знаешь, нет. — Химнет поднялся во весь рост. — Я начинаю подозревать, что этого человека просто не существует. Если бы он и в самом деле был наделен силой, способной доставить мне беспокойство даже на расстоянии, он, я уверен, уже давно появился бы здесь. Слова Червя с самого начала показались мне лишенными смысла, и пока у меня не появилось оснований изменить это мнение.

— Все равно, господин, вам следует проявить осторожность.

Глаза за прорезью шлема чуть сузились, а голос властителя стал обманчиво мягок:

— Ты осмеливаешься давать мне советы, Перегриф?

Перегриф знал, что единственный промах, который Химнет никогда не прощал своим советникам, — это нерешительность, поэтому не медлил с ответом:

— Нет, господин. Лишь неизменная забота о вашем благополучии заставила меня высказать свое мнение.

— Ладно, хорошо. Благие намерения заслуживают одобрения.

Голос повелителя стал обычным, зловещее равнодушие ушло из него, и Перегриф перестал дрожать.

— Осторожность — не та вещь, которая способна облегчить мое бремя, Перегриф. — Правитель Эль-Ларимара отошел от окна и направился к выходу. — Все дело в доверии. — Рука в железной перчатке махнула в сторону двери. Пальцы у правителя были толще и короче, чем у обычного человека. — Пойдем на смотр, а то мои воины заскучают.

Слуги, которые встречались им на пути, при виде правителя бросали свои занятия и падали ниц. Химнет считал себя требовательным, но справедливым хозяином, и при каждом удобном случае старался проявить это свое качество. А таких случаев было много.

Две служанки болтали между собой и имели несчастье не заметить его приближения. Химнет знаком велел Перегрифу вести себя тихо и неслышно подкрался к болтушкам. Наконец одна из них то ли заметила хозяина, то ли почувствовала его присутствие. Она обернулась и прежде, чем упасть в обморок, позволила себе издать душераздирающий вопль. Подруга едва успела ее подхватить.

Химнет счел это чрезвычайно забавным. Он потрепал потерявшую сознание служанку по волосам.

— Дай ей немного вина, — приказал он ее подруге. — Когда придет в себя, скажи, что я не разгневался. Падение в обморок может быть расценено как оригинальная форма поклона.

— Да-а-а, господин…

Перепуганная служанка попыталась одновременно поклониться и удержать подругу. В результате обе повалились на пол. Химнет рассмеялся. Этот смех многие слуги считали более страшным, чем вспышка гнева.

— Замечательно, когда тебе пытаются воздать почести. Ты не находишь, Перегриф?

— Да, господин, — ответил генерал, изобразив на лице скромную улыбку, уместную к случаю.

Более никаких задержек на их пути не случилось. Выйдя из дворца, они словно вступили в другой роскошный чертог — природный. Дни стояли погожие, Эль-Ларимар вообще славился хорошей погодой. От подножия горы, к которой прилепился замок, в трех направлениях раскинулись город, гавань и океан; и всей этой гармонией, всей красотой единолично владел Химнет Одержимый.

Перед крепостью в три шеренги была выстроена гвардия — кавалерийский полк, не относящийся ни к королевской армии, ни к полиции. Едва высокая фигура правителя возникла в воротах, приветственно запели трубы, ударили барабаны.

В сопровождении Перегрифа Химнет зашагал к первой линии, но генерал, глядя на своего господина, не мог отделаться от ощущения, что мысли правителя витают где-то весьма далеко.

Кожаные сапоги крепко упирались в стальные стремена. Спины прямые, броня начищена до блеска, забрала подняты и закреплены в таком положении. Это были лучшие воины Эль-Ларимара. Они замерли как изваяния, даже их скакуны в присутствии главнокомандующего стояли как вкопанные. Правда, некоторые все же осмеливались встряхивать головой, а какой-то конь переступил копытами. Но эти нарушения Химнет прощал: лошадь есть лошадь, что с нее взять!

До недавнего времени проведение смотров Химнет обычно поручал генералу или какому-нибудь еще более низкому чину, но с недавних пор решил лично осуществлять проверки. Появление человека, за которого они поклялись отдать жизнь, благотворно действовало на солдат. Благотворно, а иногда и весьма поучительно.

Замечал ли Перегриф, как смотрят солдаты на своего повелителя? Обращал ли он, такой проницательный, внимание на смесь страха и уважения, которые читались в их взглядах, когда Химнет проходил перед строем? Несмотря на то что гвардейцы сидели на лошадях, глаза Химнета Одержимого были почти на одном уровне с их глазами: он был очень высокого роста. Но никто не решался встретиться с ним взглядом. Так и должно быть! Ни в коем случае нельзя дозволять солдатам пялиться на офицеров, не говоря уж о самом правителе. Немного страха подобно мылу: он очищает, оставляя после себя почти незаметную защитную пленочку.

Проходя вдоль третьей шеренги, Химнет внезапно остановился. Он нахмурился, сложил руки за спиной и не спеша повернулся к Перегрифу.

— Ты это заметил?

Генерал внутренне напрягся.

— Что именно, господин?

Химнет кивком указал на строй.

— Шестой всадник с конца.

Перегриф сузил глаза. Ему очень хотелось сказать, что он ничего особенного не заметил в бойце, но генерал сказал правду:

— Да, господин, теперь вижу.

— Как, по-твоему, мы должны теперь поступить?

Послышалось мерное металлическое звяканье — волшебник начал постукивать по броне пальцами.

— Уверен, мой господин найдет верное решение.