Триумф душ - Фостер Алан Дин - Страница 14

— Кракен приходил в ярость, только когда корабли сами налетали на него, — постарался успокоить ее Этиоль. — К нам это не относится. — Эхомба быстро задвигал пальцами, потом радостно воскликнул: — Наоборот, он говорит, что лучшего кофе еще не пробовал.

Словно в подтверждение его слов, тяжелое щупальце перенесло через фальшборт пустой котел и осторожно поставило его на палубу. Вернув котел, Кракен медленно развернулся — легкая волна качнула корабль — и не спеша поплыл прочь. Его щупальца, поднятые над поверхностью, зашевелились, и Этиоль перевел:

— Он благодарит нас и считает друзьями. Мы можем продолжать путь.

Станаджер коротко кивнула и тут же принялась отдавать распоряжения. Впрочем, возможность продолжать путешествие только в малой степени смягчила недовольство капитана. Она продолжала ворчать:

— Сколько же времени мы потеряли из-за ветров, которые ты освободил из бутыли, сколько дней проторчали в этой проклятой долине! Даже если ветер будет попутный, придется сократить рацион. Если же нет, не представляю, как с таким скудным запасом воды и продуктов мы дотянем до цели.

— А что, если возместить потерю времени скоростью? — спросил Эхомба и, повернувшись в сторону моря, принялся энергично жестикулировать вслед удалявшемуся Кракену.

Симна решил, что его друг бросил своему экзотическому приятелю последнее «прощай», но ошибся.

И очень сильно!

Кракен развернулся и, подплыв к кораблю, обхватил его всеми десятью щупальцами. Перепуганные моряки, работавшие на мачтах, начали торопливо спускаться на палубу.

Ошеломленная Станаджер набросилась на Эхомбу:

— В чем дело? Что происходит? Он решил нас утопить?

— Что происходит? — Этиоль оставался спокоен, как небеса. — Ничего страшного, капитан. Ты же сама говорила, что мы потеряли слишком много времени! Я объяснил это нашему новому другу и попросил помочь нам.

Станаджер подошла к бушприту и глянула вниз. У основания мантии Кракена она различила трубу бледно-желтого цвета. Она медленно пульсировала, словно гигантский кальмар к чему-то готовился. Станаджер Роуз не раз находила подобный нарост в тушках кальмаров, но никогда не интересовалась, для чего он предназначен. Теперь ей предстояло это узнать.

— Хватайся за что-нибудь и держись крепче! — предупредил ее Эхомба. Сам он изо всех сил вцепился в поручни. — И прикажи всем матросам, пусть тоже держатся крепче. — Заметив, что рулевая по-прежнему стоит у штурвала, он громко крикнул ей: — И ты, Пригет!

— Погоди! — Станаджер положила ладонь ему на руку. — Если Пригет бросит штурвал, кто будет управлять кораблем?

Эхомба кивком указал на Кракена.

— Я уже объяснил нашему другу, в каком направлении двигаться. Понимаешь, капитан, во время плавания я внимательно наблюдал за тобой и, как видишь, многому научился. Я от природы очень быстро учусь, особенно если меня что-то интересует — например, искусство управления кораблем. — Он глянул вниз и обнаружил, что цилиндрическая бледно-желтая труба медленно сжалась. — Ну, держись!

— И что бу… — начала Станаджер, и в это мгновение корабль рванулся вперед. Раз за разом выбрасывая струю воды из движителя, расположенного в задней части тела, гигантский кальмар помчался на запад, а вместе с ним летел «Грёмскеттер».

Ни Станаджер, ни ее матросам не был известен термин «реактивный двигатель». Видеть-то его они, разделывая кальмаров, видели, но никому и в голову не приходило, что с помощью этого органа можно с необыкновенной скоростью преодолевать морское пространство.

Когда ритм установился, корабль стало меньше трясти, Станаджер погнала людей зарифить паруса, тормозившие движение, а также спустить флаги и вымпелы.

Сколько времени помог отыграть им Кракен, она точно сказать не могла, но, когда безумная гонка окончилась и уставший Кракен отпустил корабль, вид у капитана был довольный. Потом чудовище, переливаясь всеми цветами радуги, махнуло на прощание щупальцами и погрузилось в океанскую пучину, откуда вызвал его король крабов.

Экипаж «Грёмскеттера» извлек уроки из этого приключения. Вот они: во-первых, не дергай зря пальцами, если увидел Кракена, а во-вторых, путешествуя по океану, всегда держи при себе запас кофе.

VI

Люди всегда воюют с соседями. Насколько часто и насколько серьезно — это вопрос субъективный. На островах Тило все начиналось иначе. Говорят, что первым переселенцам, наоборот, пришлось объединить усилия. Конечно, не обходилось без мелких, свойственных человеческой натуре скандалов и споров, но все они решались с достойным одобрения благоразумием. Действуя сообща, переселенцы в скором времени истребили всех хищников, обитавших на островах архипелага, особенно на Большом Тило и Хуке.

Потом на всех шести островах, где нашлись пригодные для обработки земли, появились фермы, деревни, а за ними — и города. Рыбаки на все более крепких судах все дальше и дальше уходили в море, самые энергичные начали заселять разбросанные там и тут мелкие островки, больше напоминавшие скалы, торчащие из воды. На них нельзя было устроить ферму, но можно было разбить небольшой сад. Землю переселенцы неутомимо, лодка за лодкой, возили с крупных островов Большой Тило, Хукк и Джайр. Кроме того, на скалах было полно птичьих яиц.

Поселенцы на Тило процветали. Острова были расположены так далеко в море, что ни пираты, ни другие охотники до чужого добра ни разу не смогли до них добраться. Климат здесь был благоприятный, суровая зима или дождливое лето случались редко. Почва на островах оказалась неожиданно плодородной, и поселенцы собирали обильные урожаи. В качестве удобрения они использовали гуано. Кое-где на архипелаге находили даже помет драконов, а это, как известно любому фермеру, лучшее удобрение.

Сейчас уже никто не может сказать, когда и с чего начались разногласия. История, как известно, складывается из личных воспоминаний, а те часто бывают искажены. Одни утверждают, будто все началось с того, что какой-то негодяй с Большого Тило увел жену у некоего поселянина с Джайра. Другие говорят, что трещина между островитянами пробежала после мошенничества с грузом картофеля, доставленного с Басуита (картофель был главным продуктом питания на островах). Третьи доказывают, что во всем виноват тот день, когда жители одной деревни на Среднем Тило обвинили старуху по имени Гранни Скорк в колдовстве.

Разлад среди поселенцев усиливался, и скоро расхождения во взглядах переросли в вооруженные стычки. Между островами, а временами и между отдельными деревнями и поселениями то и дело возникали союзы, которые очень быстро распадались. Потом начались крупномасштабные боевые действия. Враждующие стороны захватывали или сжигали урожай, крали и резали рыболовные сети, а женщин, к которым прежде на островах относились с большим почтением, теперь считали военной добычей. Сажать семена и ухаживать за посевами стало некогда, люди нищали.

В то время (никто, правда, не может назвать день, когда это случилось) Гранни Скорк, сытая по горло тяготами жизни, призналась кому-то, что она и в самом деле ведьма. Потом, как водится, об этом узнали все. Правда, эта весть мало кого заинтересовала: люди, более занятые убийствами и грабежами, не придали этому значения.

А зря, потому что Гранни Скорк решила вмешаться в ход событий с помощью своего специфического искусства. Вглядываясь в окружавшие лица, искаженные ненавистью, страхом и подозрительностью, она пришла к простому решению. Она лишила своих соотечественников лиц. Не имея возможности сузить глаза, раздувать от гнева ноздри или презрительно кривить губы, жители архипелага Тило не смогут спровоцировать такую же ответную реакцию у соседей. Им больше не удастся метнуть в неприятеля взгляд, полный зависти, ненависти, отвращения или презрения.

Конечно, отсутствие лиц также исключает возможность выразить любовь, нежность и даже самую обычную заинтересованность, но уж такова цена мира. За все надо платить. В противном случае положение грозило стать просто катастрофическим.