Дикарь. Любовь вопреки (СИ) - Белая Екатерина - Страница 31

— Нет, — звучит твёрдый голос Кости. — Пошла вон из моего дома!

На несколько секунд в воздухе повисает гнетущая тишина, в которой слышно лишь моё надсадное дыхание.

— Ты делаешь неправильный выбор, — злобно чеканит Марина. — Клянусь, ты и твой папаша…

Она не договаривает, потому что в коридоре раздаются тяжёлые шаги, которые заставляют нас всех замереть в ожидании.

Смотрю опухшими глазами в непроглядную темноту и вдруг вижу, как словно из воздуха вырастает мощная мужская фигура.

Расфокусировано моргаю, пока силуэт неизвестного человека приближается к нам грозным шагом. И уже спустя мгновение узнаю в нём того пугающего татуированного парня.

На ходу он окидывает всех присутствующих непроницаемым взглядом. Затем молча приближается к Косте и сильно толкает его в грудь, заставляя отлететь в сторону.

— С днём рождения, урод, — скалится незнакомец, наступая на именинника. — Это тебе подарок от Вагнера.

Дальше он одним чётким тяжёлым ударом сбивает Астахова с ног.

Я, наблюдая за этой малоприятной картиной, чувствую, как желудок сдавливает болезненными спазмами. Тошнота подбирается к горлу, и мой измученный организм наконец не выдерживает и сдаётся.

Меня жестко выворачивает на Марину, стоящую рядом.

Её шикарное вечернее платье в один момент становится не таким шикарным, и брюнетка, понимая, что произошло, начинает дико нецензурно орать на меня.

Но мне глубоко плевать на её оскорбления, потому что я чувствую ни с чем не сравнимую лёгкость. Мне становится гораздо лучше, но всё равно при попытке двинуться с места перед глазами рябит, а в голове нарастает гул.

Даже не сразу замечаю, как меня подхватывают, и я оказываюсь на руках у татуированного парня.

Он несёт меня по тёмному коридору, покидая место событий.

Я же пялюсь на него во все глаза, испытывая глубокую благодарность, переплетающуюся с первородным страхом перед этим громилой.

Татуировки, выглядывающие из-под воротника черной рубашки, смотрятся зловеще в сочетании с холодным выражением лица и ледяным режущим взглядом.

Будь у меня силы, я бы уже давно вырывалась из железной хватки незнакомца. Но моё тело не способно сейчас даже на малейшие движения. Сил нет. Я просто прикрываю глаза, чувствуя, что так гораздо легче переносить тошноту и головокружение.

Открываю веки, лишь когда мы оказываемся на улице и мои лёгкие наполняются свежим вечерним воздухом.

— Лена! — ловлю взглядом Машу, которая выскакивает из чёрного внедорожника и несётся ко мне со всех ног. — Леночка!

Её ладонь касается моей щеки и приятно холодит разгоряченную кожу. Пытаюсь улыбнуться, но выходит лишь мученическая гримаса.

— Что этот козёл с ней сделал?! — кричит подруга, глядя на татуированного парня. — Чем-то накачал?!

Незнакомец игнорирует её, обходит и усаживает меня на заднее сиденье внедорожника.

— Бегом в машину, — грубо рыкает Маше и, дождавшись, когда та усядется рядом со мной, захлопывает дверь.

— К-то это? — сиплю пересохшими губами.

— Ш-ш-ш, не разговаривай, — она кладёт мою голову себе на колени. — Тебе надо поберечь силы.

Подруга шмыгает носом и всхлипывает, гладя меня по волосам.

— Дём, — зовёт парня, когда он садится за руль. — Я боюсь за неё. Она выглядит…

— Едем в больницу, — он перебивает её. — Не разводи сырость. На нервы действуешь.

— Тебя забыла спросить, что мне делать! — ощетинивается Маша. — Грубиян!

— Плакса.

— Я не плакса!

— Тогда не реви. Реально не могу это слушать.

Ответ Маши уже не долетает до моего сознания — отключаюсь.

А когда прихожу в себя, понимаю, что нахожусь в больничной палате. Рядом никого нет.

Смотрю на капельницу, подсоединенную к руке и пытаюсь восстановить в памяти всё, что со мной случилось.

Картинки одна за другой наполняют мозг болезненными вспышками. Заставляют морщиться от вновь зарождающейся головной боли.

Медленно поднимаюсь и, свесив ноги с больничной койки, замечаю на тумбочке свой мобильник.

Он настойчиво вибрирует. На экране светится входящий вызов от неизвестного абонента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 40

Медлю, прежде чем ответить на звонок.

Не знаю, что за дрянь мне подмешал Астахов, но остатки этой отравы до сих пор присутствуют в моём организме. Горло саднит от сухости, голова кружится, а руки подрагивают.

— Алло, — хриплю в трубку.

— Елена? — слышу бодрый мужской голос. — Елена Миронова? Это вы?

— Я, — не узнаю говорящего. — А вы кто?

— Спортивный агент Даниса, — с готовностью представляется мужчина. — Вячеслав Гордеев. У нас возникла проблема, Елена. И мне кажется, вы в состоянии её решить.

Как только слышу имя Вагнера, моё недомогание сразу как рукой снимает. В груди зарождается сумасшедшая паника. Соскакиваю на ноги.

— Что случилось?

— Час назад до меня дошла новость, что Данис, наплевав на все условия договора, поехал в аэропорт, чтобы улететь в Россию. Вы, наверное, уже в курсе всего этого безобразия?

— Я… — в шоке выдыхаю. — Нет, но…

— Теперь знаете, — перебивает. — И я сейчас прошу вас лишь об одном — позвоните ему. Отговорите от нарушения контракта! — голос агента становится на тон выше. — Там бешеные неустойки, Елена! Минимум в шесть нолей! Плюс дальнейшие санкции и штрафы! Я уже не говорю про подмоченную репутацию, которую не так-то просто восстановить! Прошу вас, поговорите с ним! Звонки от меня он игнорирует. Я не понимаю, что с ним случилось!

— Вячеслав… — волнение мужчины передаётся и мне. — Я попробую до него дозвониться.

— Сделайте это прямо сейчас, пожалуйста!

— Хорошо.

Звонок прерывается, и я начинаю лихорадочно искать в телефоне номер Вагнера. На ходу отдираю от себя капельницу и, еле передвигая ногами, иду к окну.

Сердце отбивает сумасшедший ритм, когда в трубке раздаются бесконечно долгие гудки. В голове ни одной здравой мысли. Только желание услышать уже ставший родным низкий голос с хрипотцой.

— Веснушка, — наконец, звучит в динамике.

Обессилено припадаю к подоконнику и закусываю губу до боли.

Не могу выдавить из себя ни единого слова. В висках пульсирует кровь, а горло сдавливает железными тисками. Пытаюсь сдержать накатывающую истерику, но не получается. Громко всхлипываю, испытывая дикую тоску по человеку, который сейчас от меня через океан.

— Данис… — выдавливаю и начинаю реветь.

Мне так стыдно, что не послушала его. Что спорила и хотела что-то там доказать. Какая же я была глупая!

— Маленькая, тише, — спокойный голос проходится бальзамом по душе. — У меня рейс через два часа. Скоро увидимся, Веснушка.

После всего, что случилось, хочется прижаться к надежной груди Вагнера. Спрятаться в его сильных руках от всего мира. Но сейчас я даже мечтать об этом не могу.

Улыбаюсь сквозь слёзы, но эта улыбка вовсе не радостная. Ведь моя задача отговорить Даниса от незапланированного возвращения домой. Я не хочу, чтобы из-за меня он разрушил всё, чего добивался многолетним трудом. В прямом смысле потом и кровью.

— Данис, — с трудом, но всё же беру себя в руки, — возвращайся в лагерь. Пожалуйста.

— К черту лагерь, — спортсмен начинает раздражаться. — Сейчас я должен быть с тобой.

Снова всхлипываю, сжимаю кулак и обессилено ударяю по подоконнику.

— Но я порядке. Всё хорошо…

— Ты в больнице, черт возьми! — рявкает, срываясь. — Слово «хорошо» здесь вообще не вписывается!

— Но ведь ничего серьёзного не случилось. Уверена, день-два — и меня отпустят домой…

— Отговаривать бесполезно, — режет безапелляционно. — Я всё решил.

Его непреклонный тон пугает. Если до нашего разговора у меня даже сомнений не было, что получится отговорить Вагнера, то теперь я в полном замешательстве.

Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы спортсмен в порыве горячности поставил крест на своей карьере! И как он будет расплачиваться по тем баснословным неустойкам и штрафам? А Вероника?