История с собаками - Гуляшки Андрей - Страница 5

– Здесь ли место этому портрету? – как-то возмутился директор окружной больницы, очень строгий человек с красными, будто обветренными руками.

– А почему бы и нет? – удивленно пожал круглыми плечами Трифон Конов и добавил: – Здесь очень подходящее место, потому что сверху он глядит, как народ ест, пьет и веселится. А ведь именно об этом говорится в его учении – народ должен жить в достатке и веселии!

Само собой разумеется, что после такого ответа строгому директору нечего было возразить, и вопрос о месте портрета больше не поднимался.

Частыми посетителями «уголка» были трое наших инженеров из конструкторского отдела. Иногда сюда заглядывали Аввакум и Светломир. Светломир обычно приходил с первым замом генерального директора, а Аввакум – с одним из своих бригадиров, которого ласково называл Алексием. Этот Алексий в действительности был нашим старым знакомым, бывшим лейтенантом Петровым. Мы – говорим «бывшим», потому что вот уже два года, как Петров получил звание капитана. Светломир держался с конструкторами официально и лишь изредка обменивался парой слов. Зато Аввакум как более компанейский человек скоро стал желанным гостем за их столом. Они радовались, когда Аввакум к ним подсаживался, потому что его жизнерадостность спасала их от скуки и угнетающих тревожных мыслей. Но относились они к Аввакуму по-разному. Самонадеянный и важный Прокопий неожиданно с любезной улыбкой стал величать его приятелем, а Димо Карадимов в душе возненавидел его, потому что Аввакум дважды утер ему нос при решении логических задач. Абсолютное безразличие проявлял к нему лишь Спиридон Хафезов. Он то ли не прислушивался к словам Аввакума, то ли прикидывался, что не прислушивается, чтобы не оказаться втянутым в разговор. Как-то Прокопий, обращаясь к Аввакуму, бросил в адрес Спиридона:

– Он раздумывает над тем, что отвечать следователю!

Спиридон на мгновенье побледнел, но тотчас ехидно улыбнулся и в свою очередь апеллировал к Аввакуму:

– Вы лучше его спросите, с чего это он ни к селу, ни к городу заговорил о следователях.

– Я имел в виду твоего следователя! – развел руками Прокопий. – Ты же счастливый обладатель домашнего следователя!

– А вы подсчитали, сколько раз он повторил слово «следователь»? – вновь обратился Спиридон к Аввакуму. И добавил: – Почему-то это слово не выходит у него из головы.

– Мне это слово произнести – все равно, что «добрый день» сказать, а ты шарахаешься от него, как черт от ладана! – презрительно усмехнулся Прокопий.

– А кто же из здесь присутствующих не вздрогнет, неожиданно услыхав, как ласково называют имя его жены? – весело рассмеялся Димо Карадимов. – Разве найдется такой смельчак?

Вот так Спиридон Хафезов впервые заговорил с Аввакумом.

Но они с Прокопием стали частыми посетителями кабачка, лишь когда по ЗСС поползли разные слухи и над конструкторским отделом стали сгущаться тучи. Первым же порог корчмы переступил Димо Карадимов еще два года назад. Вдвоем с дамой они посидели в «уголке», скромно поели, немного выпили и ни о чем серьезном не говорили. Но на следующий день сорока разнесла на хвосте по всему Н. новость, что молодой инженер и дочь одного из видных лиц города обручились. Дело дошло до того, что отец девушки позвонил Карадимову по телефону и сердито спросил, долго ли еще он собирается держать в тайне помолвку с его порядочной дочерью. Парню пришлось вновь привести девушку в «Пьяные вишни», но на сей раз в большой зал, и вызвать Трифона Конова, в чьем присутствии они в один голос заявили, что в прошлый раз в «уголке» говорили лишь о погоде и тому подобном, что никакой помолвки они не только не касались, но и в мыслях у них ничего подобного не было. Трифон Конов сказал, что и у него создалось подобное впечатление, и твердо пообещал положить конец данному недоразумению. Иначе человек, обладающий чувством ответственности, поступить не мог, поскольку и Димо, и девушка твердили одно и то же, только она говорила грустно, а молодой инженер сердито и категорически.

После того случая Димо Карадимов обходил «уголок» стороной. Он продолжал посещать кабачок, но всегда садился в большом зале. Там он подсаживался к охотникам, хотя сам не особенно смыслил в охоте. А в «уголок», пока дела на заводе не приняли такого оборота, не осмеливался заглядывать даже с приятелями – он стал ему отвратителен.

Так обстояли дела до того дня.

До вечера двадцать четвертого октября.

Трое конструкторов добрались до цели как раз вовремя, так как холодный ветер усилился, а реденький дождик неожиданно перешел в ливень. В «уголке» уже сидели посетители. За одним столиком расположились первый заместитель генерального директора со Светломиром Горановым, а за другим, развернув какой-то журнал, решал кроссворд Аввакум, лениво посасывая трубку и время от времени пуская кудрявые кольца голубоватого дыма. Конструкторы села за третий столик, находившийся ближе других к входу, и Прокопий сразу же пригласил Аввакума присоединиться к ним.

– Жаргонное словечко из семи букв, кончающееся на «а» и означающее место, где отбывают наказание? – спросил Аввакум.

– Кутузка, – снисходительно усмехнулся Димо. Аввакум заполнил клеточки кроссворда и довольно кивнул головой. Затем достал из бумажника две старинных серебряных монеты, потемневшие от времени и еще не очищенные от въевшихся пыли и окиси, и похвалился:

– Вот это я сегодня нашел на Сухой речке.

– Старое серебро! – заявил Прокопий, но не потянулся к монетам. – Бог знает, каких времен!

– И я уверен, что старые! – иронично скривился Димо.

– Македонские! Четвертый век до нашей эры, – промолвил Аввакум.

– Да, это не вчера, – сказал Прокопий. Аввакум вновь убрал монеты в бумажник.

– Два месяца работы – две серебряных монетки! – ехидно рассмеялся Димо. – Довольно низкая производительность труда. Или, как говорят в народе, гора родила мышь!

– Это не мышата, а медвежата! – похлопал Аввакум по бумажнику. – И не обычной породы, а редкой, исключительной!

– Что касается производительности труда, то ты, уважаемый, – обернулся начальник отдела к Димо Карадимову, – мягко говоря, мыслишь, как невежа. Каждый средне интеллигентный человек знает, что в археологии количество и стоимость найденного не играют никакой роли. В этой науке важны другие вещи. Уникальность и историческая ценность. Не так ли, друг? – усмехнулся он Аввакуму.

– Святая правда! Я готов хоть два года копать, лишь бы найти всего одну золотую монету времен Александра Великого! – ответил Аввакум.

– Эх, золото – совсем другое дело! – заявил Димо. Да и на рынке Александр Великий, наверное, высоко ценится. Ради такой монеты и я согласился бы день-другой в земле порыться.

– С удовольствием предоставлю вам лопату и кирку! – рассмеялся Аввакум.

Прокопий кашлянул, видимо, собираясь сказать что-то резкое в адрес Димо, но тут к нему подбежал официант и сообщил, что его зовут к телефону.

Прокопий потянулся к жилетному карману за часами – он носил карманные часы, – но Аввакум опередил его:

– Двадцать восемь минут седьмого! – подсказал он.

– Благодарю! – кивнул ему Прокопий, вставая из-за стола.

Он пошел к выходу нерешительно и как-то неохотно, будто направляясь в поликлинику, где ему предстояло рвать зуб.

– Странно! – сказал вслед ему Димо.

– И мне так кажется! – впервые подал голос Спиридон Хафезов.

– Значит, вы все же не онемели! – пошутил Аввакум.

– Не люблю пустых разговоров, – тихо огрызнулся Спиридон.

– Пустых не любите, а к умным не прислушиваетесь. Хорошо, – Аввакум наклонился к Хафезову: – Что же вам здесь кажется странным?

– Неожиданное исчезновение нашего шефа! – отозвался вместо него Димо. сидевший напротив. – А на вас это не произвело впечатления?

– Нет! – покачал головой Аввакум. – Я не настолько впечатлителен. Но, мне кажется, такое с каждым может случиться.

– Что именно?

– Вызов к телефону!

– Конечно! Только те, кому он нужен, должны заранее знать, где он находится!