Моя любовь навсегда (СИ) - Мелевич Яна - Страница 66

Безопасность и покой — вот что она ощущала рядом с Антоном.

Впрочем, оно всегда так было. Даже в прошлом. Каким бы козлом он ни виделся другим, но для Миланы часть жизни с ним казалась светлее, чем оставшаяся половина без него. Хороших моментов за пять лет набралось много. Просто они затерялись под горой обид и недопонимания.

Антон заставлял ее смеяться. Наедине они действительно вели себя как настоящая пара.

— О чем задумалась? — он сунул в рот электронную сигарету и распахнул окно, впуская в кухню свежий воздух.

Сверкающая блеском поверхность стола отразила ее затуманенный взор. Влажный после протирки пластик постепенно высыхал, становился матовым, и выражение лица Миланы растворялось в мраморном рисунке.

— О прошлом, — она подперла ладонями подбородок и заметила, как Антон поморщился. — И наших отношениях.

— Пожалуйста, только не это. Я и так знаю, какой был тварью.

— Считаешь?

Милана выпрямилась на стуле и склонила голову к плечу.

— Да, — уверенно заявил Антон, затем выпустил струю ароматного дыма. — Большего мудака свет не видывал.

— Я так не думаю.

— Ты не объективна.

— Почему?

Он щелкнул кнопкой, бросил сигарету на подоконник и подошел к ней. Присев на корточки, Антон взял ее руки в свои, положил себе на плечи и устроил подбородок у нее на коленях. Ладони погладили бедра через ткань прямого платья, отчего по коже сразу пробежалась стайка мурашек.

Зарывшись пальцами в темных волосах, Милана вздохнула от удовольствия и прикрыла глаза.

— Потому что любовь сглаживает острые углы. А ты меня любила, — убежденно заявил Антон.

— Кто сказал тебе такую чушь, Канарейкин? — она вновь посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы и поджала губы. — Что за самомнение?

Его хитрая улыбочка вывела ее из себя.

— Канарейковское. Привыкай, тебе с ним жить до конца дней своих.

— О, какой ужас.

— Да, да, — Антон потянулся к ее губам, поднялся, потянул Милану за собой и пробормотал между поцелуями: — И у всех наших детей оно тоже будет. Особенно у парней.

— А вдруг родятся девчонки? — она обвила его шею и позволила подхватить себя под бедра. — Много девчонок. Штуки три или четыре.

— Кучку маленьких корги я как-нибудь переживу.

— Договорились.

Спальня у Антона таким количеством света, как кухня, похвастаться не могла. Но благодаря отсутствию мебели казалась просторной и большой. Из необходимого здесь имелась приличная полутораспальная кровать со свежим постельным бельем. Когда они упали на нее, она жалобно скрипнула под их весом.

В голове Миланы промелькнуло подозрение, что доски под ними провалятся.

К счастью, ничего подобного не произошло. Только матрас прогнулся, когда тонкий свитер Антона полетел в сторону одинокого шкафа. Жадные руки нырнули за спину и отыскали заветный замочек, чтобы отправить к нему в компанию еще и платье Миланы.

Только на середине процесса их прервали, потому что в дверь кто-то позвонил.

— Ты кого-то ждешь? — удивилась Милана, когда Антон отнял губы от ее шеи и приподнялся.

— Нет.

— Тогда надо открыть.

— Зачем? — он вздохнул и вновь потянулся к ней, однако Милана отстранилась. — Да блин, Мила. Кому надо, пусть сначала звонят и предупреждают о визите.

Все возражения Антон пресек жарким поцелуем, от которого посторонние мысли вылетели из головы. Тело превратилось в желе и растеклось по смятому покрывалу. Потому Милана не услышала, как пискнул электронный замок, а в квартиру кто-то вошел.

Тяжелую поступь в коридоре они проигнорировали, поскольку слишком увлеклись процессом. Очнулись тогда, когда нежданный гость постучал по косяку и ядовито протянул:

— Потом не говорите, Антонина Пална, что я невежливый. Три раза позвонил, прежде чем открыть дверь своим ключом.

Антон подорвался с постели, а Милана с оханьем одернула задранный подол. Поправив спутанные волосы, она ошарашенно посмотрела на стоящего в дверях Марка Тасманова. Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть. Особенно в квартире Антона Канарейкина вечером.

— Ты что здесь забыл, Тасманов? — удивился тот. Он растерянно уставился на чемодан, который Марк придерживал за ручку с невозмутимым видом.

— Приехал в квартиру, которая по документам принадлежит мне, — последовал лаконичный ответ между разглядыванием ногтей.

— Это я понял. Почему ты здесь и с чемоданом? Где Настя?

В груди шевельнулось подозрение, Милана аккуратно сползла к краю кровати. Внешний осмотр Марка ничего не показал. Уж больно непроницаемой казалась его маска равнодушия ко всему и всем.

— Глупый вопрос, Тонечка. Переезжаю. Поживу тут, потом подыщу приличное место. Долго в дыре, где все провоняло твоим птичьим духом, я не выдержу. У меня аллергия на тупость, а она здесь пропитала каждый угол.

— Вот прямо тут поживешь? — проигнорировал выпад Антон и приподнял брови.

— Конечно, — Марк склонил голову. — Ты совсем оболванился? Я же четко сказал.

— Нет, ты просто приперся в квартиру, которая тебе даром не упала. Мог бы в особняк отца уехать или в один из многочисленных пентхаусов твоей семьи. К моим родителям наведаться, в конце концов. Но не сюда.

— Мне надо это вслух произнести?

Милана озадаченно перевела взгляд с Антона на Марка и обратно. Ей почудилось, что между ними возник какой-то молчаливый диалог. Они стояли друг напротив друга, но с такими лицами, будто спорили в мыслях.

— Давай, — подстегнул его Антон. — Рожай.

Марк шумно вздохнул, скрипнул зубами и стал еще более недовольным, чем минуту назад. От его кислого взгляда Милана непроизвольно поежилась.

— Ни за что, — выдал, наконец, он.

— Тогда ползи отсюда к Радовым, — пожал плечами Антон. — Пусть там слушают твое шипение.

— Ты в курсе, что мудак?

— О да. Ну, Тасманов, давай. Это несложно.

Внутри Марка явно шла борьба не на жизнь, а на смерть. Словно неведомое признание создало бы невероятный прецедент: вызвало апокалипсис или ядерный взрыв. Целую минуту он боролся с самим собой, затем процедил:

— Ладно, — Милана вскинула брови, когда Марк продолжил: — Настя решила, что нам следует пожить отдельно. Разумеется, сначала она поменяла все пароли к замкам, а потом соизволила об этом сообщить.

Теперь на лице Антона появилось такое дьявольское выражение, что ей стало страшно. Он весь лучился довольством и торжеством, пока Марк давил из себя слова. Где-то в подкорке у Миланы закралось понимание того, что происходило на самом деле.

Марк Тасманов пришел за поддержкой. Причем ни к кому-то там из семьи наугад, а конкретно к Антону.

— И-и-и? — протянул ее возлюбленный тоном истинного дьявола.

— Боже, я тебя ненавижу, — прошипел Марк и посмотрел на потолок.

— Взаимно, — фыркнул Антон.

Не прошло и часа, как Марк все-таки сдался на милость победителя.

— Мне нужна поддержка, ясно? — рявкнул он. — А к Елисею и родителям я не поеду потому, что они опять начнут жалеть и сюсюкаться! Все? Доволен? Натягивай штаны, Канарейкин, и двигай на кухню.

Развернувшись, Марк сделал шаг. Но последний момент замер, развернулся и в своей типичной язвительной манере сказал:

— Привет, Милана. Чудесно выглядишь, особенно рядом с этим чмошником, — затем с видом гордой принцессы удалился в сторону кухни.

— Ого, — выдала Милана и похлопала ресницами.

— Похоже, — Антон потянулся за одеждой, — наше свидание срывается.

— Без вариантов. Зачем Настя так сделала?

— У моей сестренки случаются кризисы в мозгах. Нормально. Подуется и сама за ним приедет, когда соскучится.

— Логично.

— Знаешь, он ведь испортил…

Антон прервался, поскольку с кухни послышался вопль:

— Тони! Это что, таракан?! Боже, какая гадость! Срочно вызови клининг!

—… В такие моменты я понимаю, почему Настя его выгнала, — буркнул он раздраженно. — Я бы от жизни с этой дивой застрелился.

— Антон!

— Да не верещи ты как истеричка! Прибей и все!