О нём (СИ) - Резник Юлия - Страница 16

– Хорошо. Топай за стол, мне позвонить надо.

Хорошо, да? Мои плечи обваливаются от облегчения. И с губ срывается странный писк, который, к счастью, тонет в позвякивании приборов, разговорах и тихой музыке. Как дохожу до стола – не помню. Пресекая отцовскую тираду, кладу ладонь поверх его большой и сухой руки:

– Не надо. У нас все нормально.

Папа долго молчит. Борется с собой.

– Точно?

– Да. Там оставался… – сглатываю никак не желающие складываться в предложения слова, – незакрытый вопрос. Теперь он решен.

– Незакрытый вопрос, значит? – зло хмыкает он.

– Угу, – сжимаю в пальцах приборы. С остервенением режу утку.

Как бы я ни относилась к этой женщине, меня не может не восхищать то, как она боролась за своего мужчину. Мне кажется, я тоже могу. Мне кажется, Муса стоит того, чтобы за него бороться. Даже с ним самим. Хотя я так же понимаю, что обратись я за советом к женщине постарше, та бы порекомендовала мне бежать от таких отношений как от огня. И может быть, правильно. Только кто в двадцать лет слушает взрослых?

Когда Муса стремительно возвращается за стол, я тупо продолжаю пялиться в свою тарелку.

– Прошу прощения. Дела прошлые… – Смуглые пальцы касаются моей руки. – На чем мы остановились?

– Ты поешь, остывает, разговор подождет.

Голос отца звучит не очень приветливо, но я не могу не отметить, что он все же ко мне прислушался и не обостряет. Видя это, Муса немного расслабляется. Сухожилия на его руках чуть разглаживаются, и расслабляются узлы мышц. А разговор… Разговор и впрямь постепенно возобновляется. Я с удивлением узнаю, что отец взял отпуск. И что Гатоев занял его должность. И меня, хоть немного успокоившуюся, опять начинают одолевать сомнения. Я-то решила, что он действительно готов дать нашим отношениям шанс. Но вполне возможно, он женится на мне исключительно ради повышения.

– Хочешь, погуляем? – предлагает Муса в конце вечера. Удивленно кошусь на отца.

– А как же папа? Да и холодно там. Дождь…

– Ну, значит, покатаемся. Умар? Можно? Я через пару часов верну дочь в целости и сохранности.

«Да он же просто не хочет быть один!» – доходит до меня с запозданием. И я, несмотря на собственное опустошение, прошу:

– Пап? Можно?

– Только недолго, – ворчит отец.

К машине Мусы бежим. Смеюсь, стряхивая с себя капли. Он включает тихую музыку. Дворники ненавязчиво скребут по стеклу. Уютно и в кои веки спокойно.

Не спеша трогаться, Муса достает сигареты. Подкуривает.

– Твой отец случайно не болен?

Вопрос Мусы так сильно идет вразрез со всем тем, что я ожидала услышать, что я конкретно так подвисаю.

– Почему ты спрашиваешь?

– Значит, я прав?

Почему он так настойчив? Что если у него какая-то своя игра? Мог ли папа это упустить, и впрямь вынужденный отвлечься на вопросы здоровья? Да нет же! Он Мусе доверяет. В конце концов, Муса меня спас. И не раз. Но все равно я по привычке осторожничаю:

– Думаю, тебе лучше обсудить этот вопрос с ним.

Если честно, я готова к тому, что Гатоеву мой ответ не понравится. Но, как это ни странно, выходит наоборот. Он, пожалуй, впервые за этот вечер улыбается:

– Не заслужил я пока твоего доверия, правда?

Сглотнув, пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. А он берет меня за руку, тянет на себя и целует… Вот и как мне это понимать?

Глава 11

«Мы можем хоть сейчас разорвать помолвку, – звучит в ушах взволнованный голос Динары. – Я скажу отцу, что это мое решение, и смогу убедить его… не трогать тебя… не вредить».

Скрипнув челюстями, подношу ко рту стакан с коньяком и делаю еще пару жадных глотков.

Где же ты была раньше со своим предложением, м-м-м? Где же ты, девочка, была раньше? Вся такая мудрая. Правильная – «Это низкий поступок». И наивная – «Ты о нем пожалеешь, когда улягутся страсти».

Ни хера! Ни о чем я не жалею. Если так поразмыслить, даже о нашей свадьбе. В глубине души я понимаю, что мои чувства к Амалии обострялись пониманием того, что нам никогда не быть вместе. И именно в осознании этого был свой непередаваемый мазохистский кайф. Я катался на эмоциональных качелях – улетал в эйфорию, а потом сваливался в минус. Я ревновал, злился, горел… Ломал ее. И собственные установки. Испытывал на предмет гибкости границы. И все отчетливей понимал, что в каких-то важных фундаментальных вещах, делающих меня тем, кем я являюсь, гибкость во мне отсутствует полностью. Жаль, что окончательное прозрение случилось, лишь когда Динара прямым текстом дала мне вольную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наливаю себе еще. Откидываюсь головой на спинку кресла.

Нет, все правильно. Аллах милосердный, все так, как и должно быть. Спасибо, что надоумил. И дал еще один шанс. Я его не упущу. И возьму сторицей. Жениться нужно головой. А чувства… Кто сказал, что они не появятся со временем? Нормальные, здоровые чувства – привязанность, уважение, желание друг о друге заботиться. И страсть, почему нет? Пусть мне и сложно представить, что с Динарой эта часть моей жизни будет хоть вполовину такой же яркой, как с Амалией. Впрочем, если под себя чуть испортить девочку… Только под себя, да. Потому что Динаре даже в голову не придет вертеть своей хорошенькой головкой по сторонам. И меня это более чем устраивает.

В паху тяжелеет. Я прикрываю глаза, вспоминая наш поцелуй с невестой. Впускаю в себя эмоции, расслабляюсь. Было бы очень хорошо, если бы я мог погрузиться в эти ощущения с головой, не отвлекаясь бесконечно на царящие в душе раздрай и обрывки нашего с Амалией разговора. Влюбилась она, видите ли. Ха! Ну вот. Опять. Горечью на языке… Там, где должна быть сладость.

Эмоционально взорванный, я плетусь в душ. И спать. Встаю пораньше, собираюсь на работу, когда в дверь звонят. С удивлением кошусь на часы. Кто ко мне может пожаловать в такую рань? Прежде чем открыть, проверяю картинку с установленной в подъезде камеры. Тесть!

В груди екает. Даже и мысли не возникает, что Халилов заехал ко мне, чтобы составить компанию за завтраком. Значит, что-то случилось.

– Доброе утро.

Что добавить еще – не знаю. Сердце колотится, отдавая громом в ушах. Я почему-то уверен, что визит Умара не к добру.

– Чаю?

– С удовольствием.

Пока я вожусь с заваркой, Умар достает из сумки какие-то документы. И на стол кладет. Подгребаю бумажки к себе. Пробегаюсь по строчкам и, непроизвольно сощурившись, поднимаю на тестя взгляд.

Твою ж мать. Я так погряз в личном, что упустил нечто очень важное. А ведь мог и догадаться, что вовсе не по доброте душевной Умар помог мне вытащить любовницу. Что у хитрого лиса какой-то свой интерес и свои счеты с Булавиным – чуваком, инициировавшим гонения на Амалию. Но что они не поделили? Кресло? Да, при поддержке на самом верху Булавин действительно хотел подгрести под себя наше ведомство. И пара громких кейсов добавила бы ему очков. Однако я даже подумать не мог, что и у Халилова были такого рода амбиции. Теперь же он мне предлагает не просто слить Булавина… Он дает мне в руки все козыри. Чтобы этими самыми руками, моими руками, да, с ним разделаться. Если повезет. Потому что если тяги Булавина окажутся чуть сильнее – разделаются со мной.

– Брать его нужно сегодня. После того как они закусились с Сидельником, позиции Петра сильно ослабли. Самое время этим воспользоваться.

Судорожно соображаю, где тут собака зарыта. Что-то не складывается, не сходится в моей голове. И так бесит, что Умар по факту использовал меня вслепую. Сыграв на чувствах. И опять же моими руками обеспечил себе отходные пути. И я, и тем более Амалия были просто пешками в игре хитрого лиса.

– Не боитесь оставить дочь вдовой? – интересуюсь я, напряженно глядя в окно.

– Нет, Муса. И ты не бойся. Вот тут твои гарантии…

Умар достает телефон и при помощи одному ему известного ключа открывает архив, который я изучаю добрые минут тридцать. Ну, как изучаю? Там килотонны информации, я хватаю по верхам, чтобы просто понять, с чем имею дело. Как выясняется, Халилов собрал охренеть какой компромат на всех хоть более-менее значимых фигур. С его помощью можно утопить любого. И что интересно, имеющиеся здесь сведения охватывают огромный отрезок времени. Словно он половину жизни готовился к сегодняшнему дню. Ни одно кресло, ни одна даже самая крутая должность не стоит стольких усилий. Здесь что-то другое. Что-то личное, как мне кажется.