Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна - Страница 46

— Что там?

— Древние стелы, — ответила Боярышникова, сжимая руку Амаккэлеч. — Входят в регистр памятников ЮНЕСКО. Несколько десятков лет назад там нашли захоронения воинов народа, вымершего в Эфиопии. Ты же историк, должен помнить.

— Наша история, — улыбнулся Мэскэль. — Мы бережем ее.

Отвечать Антон не стал, отворачиваясь от цветных переливов на поверхности поля и осматриваясь вокруг. Радов уже вовсю знакомился с матерью Мэскэля и его сестры, а Милана продолжала успокаивать Амаккэлеч.

Татошка вздохнул. Странно, он даже не вспомнил об этих камнях, названных «эфиопским Стоунхенджем». Впрочем, Африка никогда особо не интересовала Канарейкина, как и сама история. Отучился бог весть как и ладно. Отец всегда смеялся в такие моменты и говорил, что неправильный выбор не всегда бесполезен. Сам Павел Александрович стал успешным бизнесменом именно благодаря экономическому образованию.

«Мне не нравилось быть финансистом, но деньги я считать научился», — заявил Паша сыну во время очередного разговора о будущем.

Сколько таких бесед прошло мимо ушей Татошки? Бесчисленное множество. Иногда Канарейкин думал: не будь их семья так богата, стали бы они счастливее? Отцу сутками не вылезал из офиса, не считая дни и пропуская десятки праздников. Ни разу в жизни Кира не упрекнула мужа за отсутствие дома. Но очень часто Антон видел, как она сидела вечерами на кухне и слушала голосовые сообщения Павла. Снова и снова прогоняла записи, прижимая к груди смартфон. 

Теперь развод, пусть даже фиктивный. А если нет? Отец что-то почувствовал, иначе не стал бы проворачивать подобную схему. Интуиция никогда не подводила Павла, о чем он и сообщил сыну в последнем разговоре перед этой поездкой.

«Просто сделай все тихо. Если будет слишком опасно, сразу же уезжайте. Я не смогу защитить тебя так далеко от дома полностью, Антон».

Столб пыли отвлек Татошку от грустных мыслей. Машины двигались почти бесшумно, как и военные беспилотники. Они летели впереди, расположившись так, чтобы в случае нападения защитить наземный транспорт.

Татошка попытался припомнить, ехал ли подобный кортеж за ними в Тия, но никак не получалось. Прищурившись, он поднял руку, сканируя через Герундия движущиеся автомобили.

— Герундий, что это? — тихо спросил Канарейкин.

На цифровой экран компьютер вывел изображения объектов и краткую характеристику остальной техники, которую ему удалось опознать. От увиденного внутри у Антона все сжалось.

— Ю-75, беспилотные гиперзвуковые летательные аппараты. Оснащены лазерным оружием, развивают скорость до двенадцати тысяч километров. Разработка — Россия. Автомобиль «Аргус Скоробей», созданный на базе «Вольво». Предназначен для перевозки военных и высшего руководства. Защищен от внешних атак силовым полем мощностью…

Дальше Антон слушать не стал и повернулся к застывшим друзьям. Радов приподнял брови, кивая Татошке.

— Что?

— Говорите, подполковник должен вернуться через несколько дней? — приподнял брови Канарейкин. Темнокожие не могли бледнеть, однако выражение лица Мэскэля, затем сработавший датчик в ухе все сказали за себя.

— У нас большие проблемы, — пробормотал Татошка. Вновь поворачиваясь в ту сторону, где двигался кортеж. — Очень.

Глава 25. Тяжелая геройская ноша

Россия, Москва

Павел стоял посреди зала ресторана «Баболовский дворец», разглядывая фрески и лепнину. Со временем первой реконструкции прошло тридцать лет, а яркий, неповторимый стиль барокко сохранился почти в первозданном виде. Все те же бархатные портьеры, изящная мебель и потрясающие мазки роскоши, превращающие это место в кусок далекой эпохи царей.

Сегодня здесь необычайно пусто и тихо. Работники отправились на заслуженный выходной, санитарная обработка закончилась больше часа назад, оставив бывшего владельца ресторана наслаждаться минутами покоя в любимом детище. Наверное, на какие-то мгновения Павел выпал из реальности, погрузившись в прошлое, когда стук каблуков заставил его обернуться.

— Вспоминаешь былое? — он улыбнулся, заметив интерес во взгляде жены, и протянул руку, дождавшись, пока Кира подойдет ближе.

— Тридцать лет назад здесь были только руины да активисты, требующие прекратить строительство, — хмыкнул Паша, переплетая их пальцы. Осторожно дернув жену на себя, почувствовал, как она плавно шагнула к нему в объятия.

— Этот ресторан всегда твой. Как и вся империя, — прошептала Кира, обнимая мужа за шею и заглядывая в зеленые глаза. — Мы еще можем вернуться, Паш. Больше не надо бороться, оставим все как есть.

Канарейкин понимал, о чем она говорила. Долгие годы в бизнесе научили Павла чувствовать предел, находить правильные точки для нажатия и решать, когда стоит отступить. Подсознательно Паша давно осознал, что слишком рискует. Политика — дело грязное. Там, куда он сунулся, имелись свои правила игры. И в них Канарейкин оставался пока зеленым новичком.

Нельзя просто прийти и изменить систему, но не пытаться пробиться сквозь собственный стеклянный потолок означало сдаться. А Павел Канарейкин сдаваться не привык.

Широкая ладонь скользнула вдоль поясницы, улыбка тронула губы, едва тяжелый вздох вырвался из груди Киры.

— Ты же будешь со мной до конца, даже если порознь? — спросил Кенар, зарываясь пальцами в светлые волосы жены. — Обещаешь быть сильным Львенком, что бы ни случилось?

— Павел Александрович Канарейкин, — Кира дернула мужа за галстук, громко рассмеявшись. Этот звонкий звук отразился от мебели вокруг них. — Я тебя брошу только в случае безвременной кончины от разрыва сердца на почве бесконечного стресса.

— Да, — с умным видом кивнул Кенар, касаясь губами шеи супруги и слыша ее хихиканье. — Одни сплошные нервы. С горем пополам двоих пристроили, сейчас самый проблемный покоряет просторы Африканского континента.

— Я о тебе говорила, дурень. Но Антон тоже в тему, весь в отца!

— Неправда, мальчик взял от меня только лучшее. Все плохое от матери.

— Помогите, мой муж остановился в развитии на уровне двенадцатилетки, — расхохоталась Кира, когда Паша наклонился вперед, удерживая жену в объятиях.

— Семь, — коварно улыбнулся Канарейкин. — Я молодею с каждым годом!

Таких моментов у этой семьи было немного за последний месяц, слишком напряженными выдались дни. Вначале проблемы с Антоном, затем политические дрязги. Кира бы очень хотела, чтобы Паша остановился. Прекратил лезть выше с риском рухнуть вниз и разбиться. Власть — сладкая конфета, внутри которой настоящий яд. Мало кто способен справиться с ней.

— Все будет хорошо, — улыбнулся Павел, возвращая жене вертикальное положение и прижимая к себе крепче. Пальцы осторожно коснулись светлых прядей. — Мы со всем разберемся, а после махнем отдыхать всей семьей. Или оставим детишечек дома, пусть принимают бразды правления.

— Эту сказочку я слышу уже не первый год, — хмыкнула Кира и провела ладонью по щеке Паши, почувствовав, как он потерся об нее. — Но все равно тебя люблю, поэтому буду поддерживать любое твое дикое начинание. Даже если завтра решишь бросить Москву ради жизни в лесу без удобств.

— Нет, нет, — покачал головой Канарейкин, слыша неподалеку шум, — никаких туалетов на природе! Я для этого слишком стар.

В зал ворвались несколько человек, среди которых Кира с Павлом заметили Елисея и Настю. Они о чем-то громко спорили, пока Кенар наблюдал за сменой эмоций на лицах людей вокруг. Первой ругань прервала Наташа, вытолкнутая вперед, когда Кира негромко прокашлялась, привлекая внимание.

— В чем дело? — нахмурился Паша, переглядываясь с обеспокоенной женой.

— Мы… — Степанова неуверенно обернулась и с шумом втянула носом воздух.

— Ну?! — перевел Павел взгляд со старшего сына на дочь, и Настя молча пихнула брата, кивая на родителей.

— Пап, кажется, мы нашли нашего хакера.

Африка, Эфиопия

Поселение Тиа