Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна - Страница 35

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тасманов вновь посмотрел на Радова, который попытался приобнять мальчика, однако тот увернулся и дернулся в сторону, сказав что-то в ответ родителю. Отношения у них явно были далеки от идеальных. Павел с любопытством вытянул шею, стоило Андрею потянуть сына в сторону подъезжающего автомобиля, и вздохнул.

— Звони женщинам, — приказал он возмущенному Ярославу. — Давай, что стоишь? У Сереги внук, а мы еще ничего не знаем. В нашей семье так не положено. Родил, будь добр проставиться!

— Почему я? — проворчал Тасманов. — И почему женщинам?

— Потому что женщины всегда все знают. Или узнают, — закатил глаза Павел. — Быстро давай. Будет знать, как ржать надо мной за идиота-сына. Ишь, взяли за моду тайны копить. Наташа, иди сюда, сейчас все мне расскажешь! — потребовал у испуганной Степановой он, ставя несчастную в тупик.

Нет, она точно не скоро привыкнет к работе с этими людьми.

Африка, Эфиопия

Долина Омо

Самолет трясло так, словно они попали в зону турбулентности, хотя на небе не было ни облачка. Бескрайние просторы Эфиопии простирались на высоте чуть больше четырех тысяч метров за иллюминатором и казались чем-то далеким, безопасным. Словно нарисованная рукой профессионального иллюстратора, картинка, на которую можно было смотреть бесконечно. Антон крепко сжал ремень безопасности и глубоко вздохнул. Тяжелые высокие ботинки с жесткой подошвой и закрытая одежда уже не казались чем-то диким в условиях жаркой африканской страны.

Будешь падать — не почувствуешь жары.

— Господи, я не хочу умирать.

— Ты не умрешь, — уговаривала стонущего Влада Милана, проверяя свое оборудование. В отличие от ребят, она собиралась прыгать в одиночку, без партнера. И эта идея Татошке совсем не нравилась.

— Уверена? — спросил, наверное, раз десятый Канарейкин, с сомнением разглядывая оранжевый закрытый комбинезон Боярышниковой. Разговаривать им приходилось при помощи гарнитуры, потому что шум двигателей не давал возможности услышать хотя бы слово из уст собеседника. Два молчаливых кенийца поднялись словно по команде, когда Милана сделала им знак рукой.

— Снижаемся! — скомандовал пилот на суахили.

— Почему они не используют нормальные электросамолеты по типу «Алиса» или «Лилиум Джет»? — покрутил головой Татошка, рассматривая фюзеляж легкого многоцелевого самолета «Байкал».

Меньше всего Канарейкин ожидал увидеть перед собой подобный раритет, когда они оказались на маленьком частном аэродроме. Милана так и не сказала, кому он принадлежал, да Антон и не спрашивал. Стало понятно, что ничего хорошего он бы не услышал. На подобных стареньких моделях, которые уже давно сняли с производства в России, обычно провозили мелкую контрабанду или наркотики в страны с высоким уровнем преступности, вроде Эфиопии. Современные системы отслеживания фиксировали подобные объекты как «незначительную воздушную активность». У каждого пилота таких древних посудин был четкий план полета: когда можно лететь, какие направления опасны и что делать в случае обнаружения военным при пересечении границ. Единственное, в случае аварии действовала система «спаси себя сам».

Уже двадцать лет большинство стран мира использовали беспилотники с электрическими двигателями и солнечными батареями. Воздушное такси становилось не байкой из фантастических рассказов, а реальностью. Пусть еще не повсеместно, но в крупных городах Российской Федерации уже начали использовать подобный вид передвижения. 

А здесь самолет на керосине и с ненадежной системой безопасности!

— Я только сегодня узнал о племяннике! Я не могу умереть, не увидев воочию сына своего брата! — стенал Влад, пока кениец сцеплял их подвесные системы, дабы они могли прыгнуть в паре.

— У тебя есть племянник? — нервно поинтересовался Антон, поднимаясь со своего места и подходя к Джамбо. Кениец помог ему со страховкой и повернулся к Милане.

— Мы спустимся и уйдем. Нам нельзя с вами, — проговорил он, на что Боярышникова кивнула.

— Погодите, — озадачился Татошка, переводя взгляд с напряженного лица Джамбо на Илеаса, второго кенийца. — Разве вы не должны нас сопровождать? 

— Нельзя, — отрезал Илеас на ломаном английском, — убить нас. Дома семья, мы не рисковать.

Идея этой поездки все больше не нравилась Татошке, а сам он чувствовал себя странно, оказавшись в сцепке с рослым чернокожим Джамбо. Он даже готовился разделить плач Радова, периодически вспоминавшего маму, папу, братьев, маленького племянника и какую-то Наташу.

— Помните, да? Отсчет главное, и ничего не бойтесь, — улыбнулась Боярышникова, подмигнув им и поправляя шлем на голове.

Она нажалась какую-то кнопку, снимая блокировку. Раздался писк, затем последовал сигнал датчиков, и герметичная боковая дверь самолета легко поддалась, словно никогда не была заперта. Когда Радова подвели к краю, он заскулил еще громче, вцепившись в руку Илеаса и громко заорал:

— Нет! Я не готов! Я домой хочу! Хочу домой!

— Ногу поставь, — отдал приказ кениец.

Влад продолжал выть, но левую ногу поставил четко по инструкции на заднюю часть среза открытого дверного проема, при этом носок немного выступал наружу. Поскольку парашют находился за спиной Идеаса, Радову всего-то требовалось замолчать и наслаждаться будущим полетом, но он и этого сделать не мог. Вцепился пальцами за все возможные поверхности и снова заскулил:

— Может, не надо?

— Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… Давайте! — крикнула Милана, отсчитав время. Короткий вопль, и Влад вместе с напарником исчезли где-то в голубой пучине.

— Он же не обгадится? — задумчиво спросил Антон, нервно пошаркав пол фюзеляжа подошвой ботинка.

— Тони! — цыкнула на него Боярышникова и приглашающе указала на проем. При этом она так улыбнулась, что Канарейкину сделалось дурно.

— Не, может, ты первая? — осторожно спросил он, сглатывая ком в горле.

— Аллах не даст разбиться, если ты достоин жизни, — пробасил голос Джамбо в гарнитуре.

— А если я грешен? — пискнул Антон, испытывая желание сбежать. Развернуть самолет и улететь домой, в Россию. К папе.

Они подошли к краю, и Татошка почувствовал, как его буквально манит земля внизу. На секунду он оказался так заворожен видом, что не сразу услышал слова Джамбо в гарнитуре.

— Чего?

— Правдивость в подготовке к встрече с Аллахом — это ключ ко всем благонравным поступкам и состояниям веры, — послушно повторил кениец, кивая Милане, едва она начала считать.

— Что?!

Они оттолкнулись, сгруппировались и прыгнули. Закрепленный за трос в самолете фал стянул чехол со стабилизирующего купола и выдернул гибкую шпильку, включая страхующий прибор.

Поначалу Антон боялся чувства падения, однако оно длилось не более пяти секунд, пока тело не достигало конечной скорости. Словно высовываешь руку из окна двигающейся машины — небольшое давление воздуха. Никаких «падающих внутренностей», только свободное парение в воздухе среди бескрайнего неба, показавшееся Татошке вечностью. Никаких проблем с дыханием, которыми страшила его Милана, он попросту не почувствовал. Исключительно восторг и выброс огромного количества адреналина.

Когда парашют раскрылся, их мягко дернуло вверх. Джамбо умело управлял куполом, не давая стропам перехлестнуться, и отсоединяя страхующий прибор запасного парашюта. Сам Антон просто смотрел, чувствуя себя настоящей птицей. Затем посмотрел вперед и краем глаза заметил движение сбоку. Влад или Милана? Откровенно говоря, ему было все равно. Тишина, вокруг огромный простор — ему совсем не хотелось думать.

В какой-то момент горизонт вдруг резко «прыгнул» вверх. Значит, до земли оставалось не более десяти метров и нужно было приготовиться. Он сгруппировался и прижал подбородок к груди, глядя на ноги.

Вопреки всем опасениям, приземление вышло достаточно мягким. В какой-то момент Татошка почувствовал твердую землю, а затем они с Джамбо рухнули на бок. Некоторое время Канарейкин лежал, не способный двигаться и оглушенный после такого удивительного полета. Над головой шелестели раскидистые ветви высоких деревьев, от сочной зелени буквально слепило глаза. Едва Джамбо зашевелился, Татошка очнулся и принялся подниматься, помогая кенийцу расцепить их.