Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна - Страница 33

— Такая четка-а-ая, такая четка-а-ая. Я твой секси бой, — заскулил вместо ответа Радов, подергиваясь в такт популярной песни. Боярышникова даже оторвала взгляд от маршрута.

— Он нормальный был до поездки, — пробормотала она смущенно, когда Антон мрачно поджал губы. — Не знаю, что случилось.

— Нормальный — понятие растяжимое, Мил. 

— Че такие хмурые? — Влад прекратил дергаться и горланить песни, тронув Татошку за плечо. — Хэй, веселее. Давайте вместе: я полюбила-а-а бандита-а. Любить бандита капец сложно. Наручники, наркотики и кредиторы.

Против воли Канарейкин почувствовал, как его разбирает смех. Первой не выдержала Милана и просто расхохоталась, отворачиваясь к окошку. Радов, поняв, что его схема работает, принялся фальшивить еще сильнее, намеренно повышая тональность. 

— Невеста-а-а-а бандита-а-а-а, Сюзанна Люпита. Горячая дева в фате под обстрелом, — заорал Влад, отклоняясь назад и мотая головой. — Давай, Тони. Хакуна матата, мы же в Кении, — подбадривал он.

— Ни за что, — хмыкнул Антон, объезжая водовоза на гиропеде.

— Слабо тебе? — неожиданно поинтересовался Радов. Их взгляды с Татошкой встретились в зеркале заднего вида. — Че такой скучный, господин террорист? Уже все что мог, натворил, давай позориться по полной.

Канарейкин повернулся к Милане, и она удивленно наклонила голову. Ей было любопытно, он видел. Кровь ощутимо закипела, а сердце забилось сильнее. Знакомое чувство появилось в груди, стоило только подумать о собственной выходке. Веселье, много веселья. И никто его не осудит, не посмотрит косо. Антону не нужно было держать марку перед обществом, улыбаться на камеры и вести себя прилично. Его предоставили самому себе, и вдруг Канарейкин понял, как это хорошо — быть свободным.

«В нашей семье не косячил только кот. И то потому, что ему бубенчики отрезали», — вспомнил Антон старую шутку своего отца и улыбнулся. 

Да господи боже, он же сын Павла Канарейкина!

— Держитесь, котятки, — весело крикнул Татошка, переключая на панели скорость, устанавливая систему на автопилот и выискивая «Русское радио» на спутниковом канале. 

Милана раскрыла рот и охнула, когда он неожиданно наклонился, страстно целуя ее. Томление в груди с приятной щеткой от того, как плавно машина набирала скорость, создали невероятную феерию эмоций. Стоило Антону оторвался от ее губ, Боярышникова хрипло выдохнула:

— Ненормальный. 

— Но ведь в этом и прелесть, — подмигнул он и запел на пару с Владом на весь салон, открывая окна:

— Расскажешь о себе, попутчик. Друг другу мы никто, но дорога нас веде-е-ет…

[1] Примечание: речь идет о сцене из книги «Сын маминой подруги».

Глава 19. Семь миллионов, сафари и прыжки с парашюта

Африка, Кения

— За семь миллионов я отдалась. За долги и ненастья, бандиту с дороги. Продалась за бабло на аукционе…

С языка суахили слово сафари — путешествие. Многие годы европейские колонизаторы употребляли этот термин для названия охоты за диковинными и редкими животными. Сегодня же сафари — это увлекательная поездка через саванну, где обитают дикие животные различных видов. Главной целью сафари являлось наблюдение за дикой природой, во время которого люди проводили огромное количество времени, прячась по кустам, высматривая дикое животное. 

— Мой бандит, мой герой! И порочный развратник. Я твоя, я твоя бесценная любовь за семь миллионов!

Можно было сидеть по кустам и пытаться поймать в объектив двух жирафов при условии, что никакой рыжий идиот не горланил в ухо дурацкие песни из современного любовного шансона. Во всяком случае, Антону больше нравилось смотреть за этими забавными пятнистыми животными, чем слушать вопли Влада во время поездки.

Интересно, а если на них нападет прайд львов, можно будет отделаться Радовым и уехать из Кении в блаженной тишине?

— Он хуже моего брата в сто раз, — буркнул Татошка, выглядывая из машины.

Впереди виднелась гора Кения, вокруг которой был расположен сам парк Маунт-Кения. Это место было уникальным по своей природе: лесной массив успешно граничил с саванной, а на территории парка проживали эндемики — животные и растения, встречающиеся на ограниченном ареале. Сейчас солнце находилось в зените и из-за раскаленного воздуха казалось, что гора буквально «парит» в воздухе. Если присмотреться, можно было разглядеть остатки снежного покрова, сохраненного благодаря современным технологиям.

— Разве Лиса настолько шумный? — улыбнулась Милана, настраивая цифровой бинокль и наблюдая за стадом антилоп где-то вдалеке. Она повернулась к Канарейкину, который задумчиво крутил камеру и пытался сделать снимок, пока Радов прыгал возле какого-то куста, горланя песни.

— Ни одна ракета не сравнится с ним по скорости реакции, — усмехнулся Татошка, отвлекаясь на мгновение, протягивая ей руку, — иди сюда.

Боярышникова убрала бинокль и быстро перебралась в его объятия. Небо радовало голубизной, а солнце изрядно припекало, заставляя щуриться при попытке поднять голову. Подобные минуты казались Милане чем-то сказочным. Не потому, что Антон резко изменил свое отношение: в моменты уединения он всегда вел себя подобным образом. Как будто сбрасывал с себя маску беспечного мажора. Вот тогда Боярышникова чувствовала себя любимой, желанной и самой красивой на свете.

Его пальцы запутались в светлых волосах, а сам Антон немного сполз по спине сиденья, прижимаясь губами к ее макушке и вдыхая легкий травянистый запах. Никакие зайцы, хакеры не волновали его настолько, чтобы оторваться сейчас от Миланы.

— Антон?

— Оу?

— Ты расскажешь мне о том видео? — Боярышникова затаила дыхание, слыша стук собственного сердца. Канарейкин молчал, и она на секунду испугалась его реакции на вопрос. Вдруг он сейчас разозлится, и вся магия хрупких отношений сразу же исчезнет.

— В детстве какой-то псих в костюме кролика пытался утащить меня из парка, — спустя несколько минут начал говорить Антон, преодолевая внезапный страх от накативших воспоминаний. — Его потом поймали. Педофил разгуливал в местах скопления детей — вполне обычная ситуация для любой криминальной хроники. Мне просто повезло. Я вырвался и сбежал.

Татошка ощутил, как Милана замерла и немного приподнялась, глядя на него выжидающе. В ее взгляде не было ни любопытства, ни интереса. Скорее сочувствие, хотя и его Антон не хотел видеть в отношении себя. Вроде ничего особенного, ведь никто не пострадал. Однако долгое время у него никак не получалось справиться с кошмарами, иногда преследующими по ночам маленького мальчика, напуганного до полусмерти. И что говорить, он до сих пор не любил парки развлечений и костюмированные сборища. Кто знает, какая пакость прячется под невинной маской.

— Я не знаю, кто это был. Подозреваю, кому-то нужно создать хаос в нашей семье. Почему объектом выбрали меня, и откуда этот урод вытащил старые файлы — тоже не знаю. Надеюсь, отец разберется, — буркнул Канарейкин, отворачиваясь, давая понять, что больше не желает говорить об этом.

Словно раздеваешься прилюдно, давая всем и каждому шанс осмотреть себя с ног до головы. Не самое точное сравнение, но вполне допустимое. Взгляд Антона скользнул по одному из деревьев. Там среди листвы кто-то прятался. Животное, достаточно большое, чтобы можно было его разглядеть, если присмотреться повнимательнее.

— Прости, — Милана виновато закусила губу и коснулась его плеча, — не хотела тревожить неприятные воспоминания.

— Сейчас леопард сожрет этого клоуна, — пробормотал Татошка, наблюдая за тем, как большая кошка принялась спускаться на землю. Листья чуть заметно колыхнулась, а полосатый хвост мелькнул в высокой траве. Как раз неподалеку от Влада.

— Господи! Рай на земле, услада моих глаз! За год жизни здесь продам почку и половину сердца! — орал Радов, размахивая руками. Он подпрыгивал, шутил, смеялся и записывал видео, не замечая ничего вокруг.