Больше никогда (СИ) - Мелевич Яна - Страница 53

Похоже, что он уплатил штраф.

— Давным-давно.

Оксана с ворчанием вытащила ароматную булку с острой начинкой из перца халапеньо, салата, помидора, огурца и говяжьей котлеты. Трижды она придирчиво осмотрела гамбургер, но не нашла признаков лука.

— Там нет ничего, — усмехнулся Андрей, переключая управление на себя.

Она недовольно посмотрела на него.

— А вдруг ем.

— Ты ненавидишь лук. В ресторане на салфетках целые муравейники из него строила, когда выковыривала его из блюд.

— Какой наблюдательный. Мне, вообще-то, нельзя фастфуд. Такая пища плохо отражается на форме: появляются отеки, забиваются поры, растет вес…

— Жуй молча, Ксюша. Или отберу, — приказал он, и Оксана в ответ надулась, но гамбургер любовно прижала к себе.

— Еще чего! — огрызнулась она. — Мне купил? Тогда не дам!

Андрей закатил глаза, и Оксана с фырканьем приступила к поеданию гамбургера. От перца онемел язык, а от соуса руки моментально стали грязными. Мысленно она порадовалась его предусмотрительности, когда нашла на дне пакета минеральную воду, освежающий тоник для зубов и многоразовые салфетки.

Через некоторое время Оксана вдруг поняла, что не знает, куда едет Андрей. Ей было все равно. Апатия немного отступила, настроение улучшилось, головная боль прошла. Так ли важно, куда они направляются?

— Нам к семи в школу, — напомнила на всякий случай и услышала короткий смешок.

— И даже не возмутишься, что я везу тебя не домой? — поддразнил Андрей.

— Лень, — призналась она. — Толку с тобой спорить. Все равно сделаешь по-своему.

— Я, если честно, не знаю, куда мы направляемся. Гоняю просто по кругу.

— Вот и гони.

Тишина в салоне к общению не располагала, поэтому они думали каждый о своем. Одна улица сменяла другую, мелькали пестрые баннеры и неоновые вывески кафе с ресторанами. Дважды или трижды они проскочили мимо одного и того же рекламного билборда, с которого им улыбался кандидат в мэры, Павел Канарейкин.

В какой-то момент Оксана поняла, что дальше так продолжаться не может. Она открыла рот, но слова застряли в горле. Взгляд уперся в руки, крепко сжимающие оплетку руля, будто не только ей стало некомфортно, но и Андрею.

— Почему ты не остался во Франции?

Вопрос, заданный без какого-либо смысла, повис в воздухе. Оксана внимательно посмотрела на него, а про себя анализировала каждое его движение или вздох. Судя по тому, что она видела, Андрей нервничал.

— Не захотел, — последовал, наконец, запоздалый ответ.

— И все? — она склонила голову. — Столько стараний и трудов, чтобы потом «не захотеть»?

— Случается, Ксюша, — Андрей искоса взглянул на нее. — В России у меня родители, младший брат, друзья. Да и Мишка перебрался на родину. Я люблю Париж и Марсель, но не настолько, чтобы там жить до старости.

— М-м-м, ясно.

— А ты почему никуда не переехала?

— Со Стасом? — Оксана иронично выгнула бровь, но следом ответила мягко: — Мне и здесь хорошо, хоть и трудно местами.

Они замолчали ненадолго. Пока Андрей не собрался с мыслями и не задал, наконец, вопрос, от которого внутри что-то надорвалось.

— Это было сложно? Те семь лет?

Он замер в ожидании, потом поерзал и покосился на нее. А Оксана, в свою очередь, несколько минут переваривала нахлынувшие разом эмоции. От гнева до горького сожаления. После чего с заминкой выдала:

— Да. Нам было сложно.

— Прости.

Она вздрогнула. Буря в душе, улегшаяся ненадолго, разыгралась пуще прежнего. Прочистив горло, Оксана с трудом проглотила вязкий ком и хрипло поинтересовалась:

— За что ты извиняешься, Радов? За деньги, преданное доверие или свои слова?

— За то, что ушел, — он притормозил на светофоре и посмотрел на нее прямо. — Ничего бы не произошло, будь я смелее, Ксюша.

Оксана широко распахнула глаза.

— Ты сейчас признался в слабости, Радов? И трусости?

Усмехнувшись, Андрей вновь посмотрел вперед.

— Да, Ксюш. У меня была одна слабость.

— А теперь? — она затаила дыхание, и в ушах бахнуло от мощного удара сердца.

— А теперь их две, и обеим я изрядно задолжал.

Глава 47. Любовь втроем

Кабинет психолога напоминал Андрею люкс в современной психиатрической клинике. Все такое светлое, нежно-кремовое и белое, а вокруг сплошная мягкость. Еще декор. Очень много декора: вазоны, сухоцветы, голографические пальмы, картины, ажурные жалюзи на окнах.

Диван, на котором Андрей чуть не подпрыгнул до потолка при посадке, так сильно его отпружинило, располагался по центру помещения. По бокам стояли два кресла, напротив, в третьем, сидела невозмутимая и до зубного скрежета вежливая Арина Аркадьевна. От нее Оксану с Андреем разделял журнальный столик, где лежал ультрапланшет с рисунками их сына.

Справа, словно загон для животных, находился детский уголок. Повсюду лежали игрушки, к слову, тоже мягкие и плюшевые, чтобы ребенок не поранился. Стаса там не было, чему Андрей несказанно радовался, потому что за сорок минут сеанса у него уже дергалось веко и появилась аллергия на светлые оттенки в дизайне.

— Андрей Сергеевич? — обратилась к нему ровным тоном Арина Аркадьевна в сотый раз за последние полчаса.

— Что? — недовольно поинтересовался он.

— Мы договорились в начале сеанса, что вы с Оксаной Константиновной по очереди поделитесь наболевшими вопросами. Моя задача выступить третьей стороной, через которую поведется диалог.

— И?

— От вас пока не прозвучало ни слова.

О чем ему говорить? Андрей закатил глаза, уставился на мыски своих кроссовок и порадовался, что выбрал коричневые. Взял бы белые — обплевался. Здесь даже ворс ковра имел омерзительный оттенок чего-то молочного, вроде сметаны или кефира. У него во рту появился противный кислый привкус.

— У меня нет вопросов, — Андрей проглотил слюну и передернул плечами, затем махнул рукой. — Если Оксана хочет еще что-то обсудить…

Когда он попытался повернуться в сторону бывший, прозвучал строгий голос Арины Аркадьевны:

— Нет, нельзя. Помните о правилах, Андрей Сергеевич.

Точно, дурацкие правила. Не смотреть на собеседника, только в сторону. Говорить исключительно через посредника в лице психолога.

«Господи, какая дурь», — мрачно подумал он, а вслух сказал:

— Простите, но у меня и правда нет вопросов.

Арина Аркадьевна изогнула домиком темные брови, после чего постучала ногтем по экрану ультрапланшета. Звук получился очень раздражающим, особенно в тишине кабинета. Будто кто-то беспрестанно долбил по пластиковой поверхности с регулярностью раз в пять секунд.

— Неужели, — протянула она, и Андрей чуть не огрызнулся в ответ.

На языке вертелось минимум три нелестных отзыва в ее адрес, однако всех их пришлось затолкать глубоко в глотку, чтобы не нарваться на отрицательный отзыв. Мнение психолога требовалось для будущего суда. Восстановиться в правах оказалось не так-то просто, как он рассчитывал.

Пока они с Оксаной катались по городу, Юся прислал список требуемых документов. За каким-то чертом там оказалось столько всего ненужного, что у Андрея глаза на лоб полезли. Большую часть он, конечно, предоставил бы легко, но психолог…

Кто вообще составлял новое законодательство? За каким чертом этих бесполезных пожирателей времени и денег включили в список?

Андрей искренне не понимал, зачем нужны психологи. По нынешним требованиям данная единица числилась у него в штате, но выполняла свои прямые функции в исключительных случаях. В остальном Ляля Геннадьевна представлялась сотрудникам его фирмы в качестве мемного персонажа, который раз в квартал присылал им на почту опросы да тесты.

Сам же Андрей считал, что для преодоления кризисов и хандры достаточно больше работать. Кто не мог, тому лучше уволиться. В жестоком мире современных технологий выживали исключительно сильнейшие, так что спасение утопающих находилось именно в руках самих утопающих.

А подобные кадры…