Долиной смертной тени - Ливанов Алексей - Страница 6

— Думаешь, я матрас спиздил? — охрипшим голосом спросил я конвойного, добровольно став «на растяжку» и расставив руки в стороны, повернув их ладонями к проводившему шмон.

— Поговори мне тут! — проворчал он мне в ответ, проверяя мои пустые карманы. — Руки за спину, налево и прямо шагай!

Пройдя уже знакомый маршрут, мы остановились на площадке, от которой шли ряды палаток, тропинок и накатанных дорог. Невдалеке я увидел взводный УАЗ «Патриот» и неизменного Басту за рулём.

— Свободен! — мой немногословный бугай-конвоир повернулся и пошёл в сторону палаток.

— Что, даже не поцелуешь на прощание? — крикнул я ему вдогонку.

— Я вижу, ты не скучал, да? — жуя жвачку спросил Баста.

— Да заебутся, уроды.

— Слушай, там такой кипиш! Короче, на днях выход со штурмом, оба взвода сводят, к нам садыков плюсуют, все собираются в нашем посёлке и…

— Пожалуйста… Заткнись нахуй, — ответил я водиле, — дай воды, сигарет и помолчи остаток пути, — попросил я Басту.

— Бля! Кого я вижу! Узник замка Иф, собственной персоной! — подъёбы сыпались со всех сторон. — По УДО[9] вышел, горемыка?

Я зашёл во двор, который мы заняли при штурме этого посёлка. Почти ничего не изменилось, только людей прибавилось. Здесь были те, кого я не знал вовсе или мог знать понаслышке. Но, так или иначе, нас собирали в один большой кулак для будущих событий.

— Кто такой узник замка Иф? — спросил Ваха у Куска, которому он помогал готовить ужин на общаковой печи с газовой горелкой.

— Ну, ты и темнота… — протянул Кусок. — Ты кроме «Гарри Поттера» и Корана вообще что-нибудь читал в своей жизни, бестолочь? Александра Дюма, Даниэля Дэфо, братьев Гримм, в конце концов?

— С возвращением! — Камрад, стоящий на пороге усадьбы, протянул мне руку. — Вижу, ты не в том состоянии, чтобы полноценно нести службу перед штурмом. Отдохни сегодня, на фишку не заступаешь, а завтра у нас ответственный день.

— Свободу Анджеле Дэвис! — помахал мне биноклем Борзый с фишки третьего этажа. — Русские не сдаются!

— А Анджела Дэвис — это кто? — снова спросил Ваха у Куска.

— Да ёпт! Сестра Боба Марли! — Кусок откровенно стебался над отсутствием эрудиции у юного кабардинца. — И только попробуй спросить меня, кто такой Боб Марли!

Я махнул рукой в ответ снайперу и, здороваясь на ходу со всеми подряд, продолжил свой путь в комнату, в которой я держал пожитки перед заключением, разыскивая Шума.

— Жили-были! — откуда ни возьмись раздался бодрый голос моего товарища. — «С одесского кичмана сорвались два уркана…» — затянул он было старую песню.

— Братан, хоть ты не дави на мозоль, а? — меня уже порядком раздражала вся ситуация вокруг меня. — Вы сговорились, что ли?

— Да нет, просто хотел тебе настрой приподнять, — ответил мне Шум, — ты чего такой смурной?

— Да заебало всё за эти пару дней. Звонил кто?

— Нет. И сообщений не было, шмурдяк твой в порядке, завтра штурм и вообще — всё заебись! — ответил товарищ, протягивая мне мою Nokia–105. — Подружку там себе не завёл?

— Тебя мне никто не заменит, детка! — обломал я Шума напоследок и поплёлся на крышу особняка, где мобильная связь ловила лучше.

Забравшись на крышу, я отметил две «палочки» на шкале уровня связи и одну на уровне зарядка батареи. Немного пообщавшись sms-ками с домашними и выкурив две сигареты, я спустился вниз, во двор.

У газовой горелки, на огне которой беспрерывно закипала вода в большом чайнике, стояли несколько бойцов и разливали кипяток в кружки. Кто себе чай заваривал, кто кофе, кто из химического суррогата мутил себе бульон. Порывшись в сваленных в кучу упаковках сухих пайков и не найдя там ничего годного, я повёл глазами по двору. Хотелось чая, но сойдёт и любая другая горячая жидкая хрень. Жрать не хотелось вообще.

— Отойдём? — стоящий сбоку от меня Камрад с кружкой в руках кивнул мне в сторону ворот.

— Сегодня выспись и наберись сил, — сказал он мне, когда мы отошли, и протянул мне свою кружку, — завтра штурмуем сразу два посёлка. Всем я это уже довёл, с нами будут садыки и пара их танков.

Поднеся кружку к лицу, я втянул воздух ноздрями. Кофе. Без кардамона.

— После их взятия мы там закрепляемся и ждём пополнение. И Ворона туда уже из ПМП[10] привезут.

— Это хорошо, что он поправился, Ворон — нормальный комод.

— То ли ещё будет… — заговорщицким тоном произнёс Камрад. — Ладно, оставлю тебя твоим посетителям.

Глядя недоумевающим взглядом вслед удаляющемуся Камраду, я увидел приближающегося ко мне парня необычной для этих мест внешности. Выбритые под бритву высокие виски, уходящие за уши, и оставленный отрастать, как у панков, хайер, выдавал в нём на первый взгляд поклонника викингов. Тактические брюки со встроенными наколенниками и тактическая рубашка с потовыводящим слоем микрофибры своеобразно вязались с образом почитателя язычества, коим приближающийся ко мне парень, скорее всего, и являлся. Выглядывающая из-за воротника-стоечки «мультихламовской» рубашки со встроенными налокотниками татуировка «Звезда Руси» на шее дополняла образ.

— Привет! — бодро поздоровался со мной подошедший. — Это тебя Грешником кличут?

Я, едва протянув в приветствии руку, осёкся, ощутив его пятерню не в ладони, а на предплечье, почти у локтя.

— Да, это я, — пожав предплечье нового знакомого, ответил я.

— Меня Куницей зовут. Тебе мой знакомый привет передавал в местах не столь отдалённых?

— Да, Витёк подогрел, спасибо.

— Да не за что. Свои должны держаться своих. Обращайся в любое время. Чем смогу, помогу. Ну и ты, при случае, не забудь. Добро?

— Не вопрос. Только объясни мне своё понимание «своих».

Куница усмехнулся, оглянулся по сторонам и ответил, глядя мне прямо в глаза:

— Убить врага руками способен не каждый. Шмалять из калашмёта, когда в тебя шмаляют — это условный рефлекс. Там уже или ты — или тебя. А вдохнуть и вобрать в себя последний выдох убитого тобой врага могут единицы. Мне плевать, какими мотивами тебя на это швырнуло. Для меня ты — свой. Идём к остальным? Там тему завели, которую я сейчас жёстко обломать хочу! — с улыбкой, полной активированного урана, Куница по-дружески толкнул меня в плечо.

Глава 6

Cherchez La Femme

— Ну, короче, скупились мы почти по всему списку необходимого, и стал я разыскивать там местного сутенёра, — уже в который раз пересказывал свою историю Выдра присутствующим во дворе. И тем, кто уже всё это слышал, и тем, кто ещё ничего об этом не знал. — И нашёл ведь! На полурусском, на полуанглийском, пытался ему объяснить, что мне нужна шлюха. А этот баран пялится на меня и нихера не понимает! И тут он говорит мне: «Шармутка!» — и начинает елозить двумя руками, как лыжник. Я ему говорю: «Да, шармутка!»

Пару раз в месяц на сброс денег бойцов старшина брал с собой двоих-троих желающих и ехал в ближайший посёлок, восстановленный после военных действий к относительно мирной жизни, и в котором находился более-менее приемлемый рынок продовольствия. В прошлом месяце такими добровольцами были Выдра и Мага.

— Мага остался на охране прицепа с грузом, Кусок искал последние недокупленные вещи, а я попёрся с этим арабским дятлом! — продолжал Выдра. — Короче, заводит он меня в дом. Ковры, подушки, ароматные палочки, все дела. И выводит ко мне бабу, с ног до головы замотанную в тряпки. По внешнему виду вижу, что там килограммов восемьдесят-девяносто. Показываю ему, мол, лицо ей открой. Он открыл. А там — ядерный пиздец! Жирная морда с усиками и щеками хомяка! Я башкой мотаю, типа, нет, давай другую! Выводит он другую, уже с незакрытым лицом. На ней её мусульманские тряпки висят, как на швабре! Худая, как велосипед! Такую не трахнуть, а сухпайком накормить хочется!