Долиной смертной тени - Ливанов Алексей - Страница 4

— Руки, я сказал! — снова рявкнул мой «поводырь».

— Да горячо, блядь!

— А мне похуй! Терпи!

Я сжал зубы и положил ладони на горячую дверь контейнера. Обшмонав меня по всем швам и карманам, боец спросил, показывая зажигалку на своей ладони:

— Это что?

— Гаечный ключ. Зажигалка, ты что, сам не видишь?

— Вижу, не выёбывайся! Зачем она тебе?

— Курить люблю.

— А сигареты тогда где?

— Закончились.

Посмотрев на меня ещё немного, он спрятал зажигалку в свой карман со словами:

— Нельзя тебе её здесь иметь. Вдруг захочешь сбежать, шмотки свои подожжёшь для кипиша, или заебёт всё, и просто угореть решишь. Короче, изымаю. А ты так и стой!

Я стоял и слушал, как он звенит ключами и кряхтит, чтобы открыть засовы двери. Наконец, со скрипом, металлическая дверь открылась.

— Заходи!

Я повернулся, и в лицо мне ударил жар из железной коробки, разогретой под палящим солнцем. Вдобавок к жару, как из духовой печи, в нос ударила вонь.

— Давай, заходи, шутник. Я скоро тебе воду принесу. В вентиляционное отверстие над дверью сброшу.

Я заглянул внутрь. Метров шесть в длину. Пол устелен фанерными листами. Сразу же за дверью стояло пластиковое ведро, служившее, судя по всему, туалетом. В дальнем углу лежал старый армейский ватный матрас, на котором валялся замусоленный бушлат. Вот и всё убранство.

— Ваш люкс, сэр! — вертухай откровенно злорадствовал. —

Для заказа омаров и шампанского нажмите кнопку «О» на телефоне!

Не глядя в его сторону, я зашёл внутрь, и железный занавес за мной сразу же закрылся. Оказавшись в темноте, я зажмурил глаза, чтобы они быстрее к ней привыкли. Когда открыл, было уже легче ориентироваться. Вентиляционных отверстий оказалось два. Одно над дверью контейнера, второе — напротив, в верхней части дальней стены. Первым делом я стал снимать с себя горку и мокрую насквозь от пота термуху.

«Лох какой-то, а не конвойный, — думал я, снимая берцы, не прошедшие шмон, — я в них мог и нож пронести, а он к зажигалке пристал».

Раздевшись до трусов и отбросив в сторону бушлат, я разложил горку на матрасе, к которому я брезговал прикасаться голым телом, и стал искать подходящее для сушки термухи место. На швах стен и потолка я заметил несколько петель, видимо, для крепежа грузов при перевозке. Продев в них рукав и штанину термухи, я оставил её сохнуть, а сам прилёг на матрас.

«М-да, Лёха… — сказал я сам себе, — давненько ты под арестом не был…»

Действительно, под арестом я был только в армии на гауптвахте, куда попадал дважды за срочную службу за неуставняк. Зная, как в таком месте тянется время, я уже понимал, что подумать и повспоминать мне будет много чего. Но этот запах… Чтобы его не сильно ощущать, можно было дышать ртом, но это грозило ещё большим сушняком, чем тот, который у меня уже был. Так что мне ничего не оставалось, как дышать этой вонью от параши со смесью запаха немытых тел и разлагающегося матраса. Также до меня стал доходить смысл того, зачем Камрад посоветовал мне взять с собой термуху. Днём под солнцем контейнер дико нагревался. Ночью — наоборот. Железная коробка будет аккумулировать холод, и внутри мне будет весело…

Духота давила на мозг и заставляла всё тело обильно потеть. Чтобы минимизировать это, я просто лёг поверх своей горки и уставился в потолок. Глаза уже совсем привыкли к сумраку в контейнере, и от нечего делать я стал считать рёбра жёсткости на потолке. В этот момент со стороны двери что-то зашуршало, и я увидел, как в вентиляционный проём протискивается пластиковая бутылка. Через секунду она гулко упала внутрь. Обувшись, я подошёл к двери и поднял упавшую полторашку с водой. Вода была тёплой, но на колу со льдом я и не рассчитывал. Выпив сразу треть, я вернулся к матрасу и повалился на него. Возможно, жара, а возможно, и недосып в последнее время стали нагонять на меня сон. Я проваливался в него, просыпался в липком поту, пил воду и снова проваливался. После второго такого пробуждения я допил всю воду, так как сушило меня жёстко. Я совершенно не знал, какую меру воды мне решили выделить по моему наказанию, и гнал эти мысли прочь, стараясь снова уснуть. Наконец я вырубился.

Стальной скрежет открываемой двери разбудил меня, как удар палкой по голове. В дверном проёме стоял боец, видимо, тоже из комендачей, но уже другой.

— Вставай, невольник! — весёлым голосом крикнул он. — Одевайся и парашу свою выноси!

— Было бы что выносить… — сонно буркнул я, отметив, что на улице уже начинало смеркаться. Значит, уже вечер, часов пять-полшестого.

— Да похуй, одевайся, бери ведро и выходи! — так же весело ответил конвойный.

Я стал натягивать на себя горку, носки и берцы.

— Нехуёвые у тебя педали, братан! — боец смотрел на мои Lowa «Zephyr» GTX цвета «койот». — За сколько брал?

— Ни за сколько. Подарок, — я уже подошёл к выходу.

— Хороший подарок. Держи, — боец протянул мне полторашку с прохладной водой, пачку печенья и две шоколадки из сухого пайка. На мой вопросительный взгляд он ответил:

— Бери ведро. Пошли, пройдёмся.

Оставив воду в контейнере и спрятав шоколад с печеньем в карманы, я взял ручку пустого ведра через ткань рукава горки, и мы двинулись в обход рядов контейнеров.

— Меня Витя зовут, — уже тише сказал боец, — ты откуда сам?

— Из Ростова, — не задумываясь, соврал я. Воздух был уже не такой жаркий, скоро опустится прохлада. От перенесённой в контейнере жары побаливала голова.

За контейнерной площадкой был небольшой пустырь с вырытым котлованом, который здесь использовался под свалку. Поставив ведро у ног на краю котлована, я посмотрел на бойца и спросил:

— Всех вот так погулять выводят?

— Нет, — ответил он, доставая пачку сигарет, — только тех, кто сильно жалуется на вонь и согласен сам вынести свою парашу. Тебя же Грешником зовут?

— Да.

— Ты Куницу знаешь?

— Нет, не знаю, но наслышан. Мы в разных взводах.

— Это мой кореш, мы в армейке вместе служили. Попросил подогреть тебя, насколько это возможно без палева. Так и сказал, мол, таких ебанутых мало, их нужно поддерживать! — снова смеясь, сказал Витя. — Курить хочешь?

— Да, очень.

— Кормить тебя не будут, — он протянул мне пачку «Kent», — ты на воде двое суток. Хотя лично я не понимаю, за что такое наказание. За убитого до допроса бармалея, пусть даже русскоговорящего? Чушь…

— Кучеряво живёшь, Витя, — я проигнорировал его реплику и указал на сигареты.

— Да нет, как все. Просто здесь легче достать. Да и «на карандаш» можно до зарплаты отовариться.

В разговоре ни о чём я выкурил подряд две сигареты, и мы повернули обратно.

— Без обид, братан, но сигареты я тебе с собой не дам, — сказал Витя, открывая мой контейнер.

— Да какие обиды… Спасибо тебе.

— Не за что. Я рано утром перед сменой зайду.

— Добро!

Мы пожали друг другу руки, и я снова остался наедине с собой.

Глава 4

Капли ночного видения

Звук закрывающейся за моей спиной двери снова напомнил мне мой статус после непродолжительной прогулки. Да и какой статус… Я боец, пушечное мясо. Что осталось от меня прежнего за последние три месяца, если осталось вообще? Кто я и что здесь делаю? Патриотично защищаю интересы своей страны за её пределами? Возможно. Агитмашина в лице СМИ работает исправно, и картинки, время от времени попадающие в эфир, подтверждают необходимость наших действий. Возникал ли в момент очередного жёсткого пиздореза мотив помахать флагом или дать дешёвое интервью? Нет. А что сидит во мне? Что мной движет на этой войне? Любовь к своей Родине и стране? Вряд ли. Да, мы здесь наматываем на кулак бородатых тапочников, некоторые из которых прибыли сюда из России. И, дабы они там, в России, не сходили с ума в попытках устроить очередной теракт, их тут накрывают волосатым полотенцем. Но что я чувствовал на очередном штурме? Какие мысли и вопросы мелькали в голове?