Удача – это женщина - Адлер Элизабет - Страница 49

— Достопочтенный дедушка, — нервно начал он, называя старика «дедушка», чтобы показать свое глубочайшее уважение к возрасту хозяина, — я пришел к вам по делу. В связи с землетрясением в китайском квартале не хватает самого необходимого. Людям нечего есть и надеть на себя, а наши торговцы не торопятся заниматься делами. Конечно, они тоже сильно пострадали во время бедствия, но все равно слишком медлительны. У меня есть желание распрощаться с прежним низким положением и стать купцом. Вещи же и продукты я бы хотел ввозить непосредственно из Китая.

Глаза старика буквально впились в Лаи Цина, оценивая его ветхое одеяние, худобу и печать бедности, еще не стершуюся с его облика.

— А как ты собираешься начать подобное нешуточное дело, Ки Лаи Цин? — произнес он тихим скрипучим голосом.

Лаи Цин развязал свой сверток.

— С помощью вот этих двенадцати тысяч долларов, достопочтенный дедушка. А если удача будет мне сопутствовать, то с помощью Кредитного товарищества и вашей, если вы, разумеется, согласитесь выступить в роли достопочтенного банкира.

Выражение лица почтенного старца не изменилось, хотя он внимательно осмотрел толстую пачку денег. Зато когда он снова поднял глаза на своего посетителя, в них появилась неожиданная твердость.

— Позволь поинтересоваться, откуда у бедного куля вдруг появилась такая значительная сумма? — спросил он.

Лаи Цин выпрямился и гордо ответил:

— Не далее как вчера, достопочтенный старейшина, человек, стоящий перед вами, был игроком. Вчера он выиграл эти тысячи долларов и доказал, что он человек обстоятельный. А сегодня крестьянин Лаи Цин полон желания добиться высокого положения торговца и заслужить уважение серьезных людей.

Старик кивнул, удовлетворенный, по-видимому, уже тем, что его гость, по крайней мере, не вор.

— Расскажи мне о своих планах, связанных с новым для тебя делом, — приказал он, велев жестом старухе принести им чай.

— Достопочтенный дедушка, прежде всего я спрошу обитателей китайского квартала, в чем они более всего нуждаются, — начал Лаи Цин. — Или я могу просто гулять по улицам, высматривая, кому из жителей чего не хватает. У меня пока нет средств, чтобы вновь построить дома и конторы, но, получив щедрую помощь достопочтенного старейшины, я был бы в состоянии снабжать людей товарами, необходимыми для семьи и дома: пищей и специями, имбирем и женьшенем, мисками и чайниками, матрасами и стегаными одеялами, светильниками, стульями, плотной рисовой бумагой, заменяющей в окнах стекла, одеждой и обувью. Я готов сейчас же выяснить, какие торговые суда находятся на пути с востока в Америку, и готов с помощью телеграфа заключить сделки на покупку и переадресовку их груза целиком, в какой бы порт на побережье Штатов они ни шли, будь то Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Я скуплю все товары, необходимые для наших людей, со всех торговых судов, которые еще только готовятся покинуть порты и двинуться в наше полушарие. Я арендую склады для этих грузов и наполню их товарами. Я открою магазин в самом оживленном месте квартала, лучше всего на перекрестке, где всегда много людей, а значит, и покупателей. Я всегда буду относиться к покупателям с уважением и назначать умеренные цены; таким образом, когда другие торговцы опомнятся и включатся в дело, покупатели уже будут знать Лаи Цина и всегда будут возвращаться именно в его магазин.

Вот что я смогу сделать, если достопочтенный дедушка не откажет мне в помощи и если, разумеется, на то будет воля богов.

Старик внимательно слушал его, теребя жидкую бородку.

— А почему ты полагаешь, что боги окажут тебе поддержку и дадут свое благословение тебе и твоему предприятию? — поинтересовался он.

Лаи Цин тщательно обдумал вопрос и понял, что не сможет солгать.

— Судьба стала благоприятна ко мне с тех пор, как я познакомился с белой женщиной, — честно ответил он. — Такому невежественному крестьянину, как я, есть чему у нее поучиться. Эта женщина сказала, что мне пора бросить игру. Она подала мне идею, с которой я и пришел к тебе, достопочтенный дедушка.

— Белая* женщина, Лаи Цин? — с внезапной резкостью переспросил старейшина. — Не одно ли это и то же, что белая дьяволица?

— Достопочтенный дедушка, — скороговоркой запротестовал Лаи Цин, — во время землетрясения она осталась сиротой. У нее доброе сердце, но жилось ей нелегко. Мы, чем могли, помогали друг другу. И даже если она дочь белых дьяволов, то, тем не менее, она была добра к ничтожному китайскому крестьянину.

Старейшина обдумывал услышанное довольно долго, потягивая чай и наблюдая за Лаи Цином. Потом он кивнул.

— Я верю тебе и твоему рассказу. Но я также вижу, что осуществление твоих планов зависит от скорости, с какой они будут осуществляться. Я в состоянии предоставить тебе заем на ту сумму, которой ты располагаешь, но какие гарантии ты можешь мне предоставить?

Лаи Цин вздохнул.

— У меня нет никаких гарантий, достопочтенный. Только уверенность, что все получится.

Старейшина вновь кивнул с одобрением.

— Многие приходят ко мне просить денег, но не все столь честны, как ты, Лаи Цин, — сказал он. — И в награду за честность я дам тебе деньги без гарантий с твоей стороны. Но взамен за риск, который я беру на себя, ты должен будешь не только вернуть деньги, но и одолжить товариществу такую же сумму, чтобы и другие могли получить кое-что от нашей сделки. Кроме того, ты выплатишь нашей ассоциации пять процентов от общей суммы прибыли, если такая окажется, но подобная выплата не должна будет превышать двадцати четырех тысяч долларов.

Лаи Цин снова вежливо поклонился.

— Достопочтенный дедушка, — торжественно сказал он, — день, когда я выплачу пять процентов от моей прибыли нашей ассоциации, станет счастливейшим днем в моей жизни.

Энни сняла крошечную комнатенку и пригласила Фрэнси жить вместе с ней, но та предпочла свою новую жизнь почти что на улице. Сынок играл на улице с друзьями, и Фрэнси подолгу оставалась одна. Она прибирала хижину, подметала пол и ходила за водой. Затем она ложилась отдохнуть, так как в последнее время стала быстро уставать. В ее теле происходили какие-то изменения, однако Фрэнси упорно не хотела это осознавать и заставляла себя жить так, как будто ничего не случилось.

Время от времени она с любопытством поглядывала на соломенную корзину, обычно лежавшую в углу. Она знала, что там хранится все добро Лаи Цина, и однажды не смогла удержаться от искушения, взяла корзину и выложила на стол ее содержимое. Сокровищ у Лаи Цина было немного: пара палочек из слоновой кости для еды, знакомый ей документ об аренде участка земли в Гонконге, длинный деревянный ящичек и дагерротип с изображением хорошенькой девушки в национальном китайском костюме. Девушка восседала на стуле, зажав в руке сложенный бумажный веер. Фрэнси долго вглядывалась в дагерротип. У девушки на портрете были такие же темные миндалевидные глаза и овальное лицо, как у Лаи Цина, поэтому Фрэнси решила, что девушка — его сестра. Затем она взялась за деревянный ящичек. В длину он был дюймов восемнадцать. Фрэнси заколебалась, она понимала, что ей не следует залезать в ящичек, но любопытство пересилило. Она подняла резную крышку и заглянула внутрь. На дне лежала шелковистая прядь черных волос, перевязанная алой ниткой.

— Это волосы моей сестры, — как гром среди ясного неба прозвучал голос Лаи Цина, и Фрэнси виновато вскочила с ящика. Покраснев, она пробормотала:

— Я не хотела этого делать, но меня что-то толкнуло изнутри.

Лаи Цин снисходительно пожал плечами:

— Иногда любопытство сильнее разума и воспитания. Этот ящичек называется «шкатулкой для сокровищ». Мы, бедные китайцы, в таких шкатулках храним деньги и ценности. По ночам мы кладем их под голову, иногда вместо подушки, чтобы никто не украл. — Он помолчал и печально добавил: — Я храню волосы на память. Она была молоденькой, хорошенькой и полной жизни. Моя мать часто ругала се, приговаривая, что такая непоседливая девушка обязательно навлечет на себя немилость богов. И она оказалась права, поскольку довольно скоро после этого разговора боги решили забрать мою сестру к себе на небо.