Удача – это женщина - Адлер Элизабет - Страница 32

— Примите, дети мои, этот кошелек вместе с нашими благословениями, и пусть Господь направит вас и поможет вам в беде, — прошелестела монахиня на прощание.

Как только большие деревянные ворота монастыря закрылись за ее спиной, Фрэнси прикусила губу от унижения. У нее не было ничего своего, и даже одежда на ней была чужая. Ее переполнял справедливый гнев на отца и брата, и она, не сходя с места, дала себе слово сделать все, чтобы в один прекрасный день Хэррисоны ощутили себя униженными, подобно ей, впервые в жизни принявшей от людей милостыню. И еще она знала, что будет до смертного часа ненавидеть своего отца и сама память о нем станет ей ненавистна.

Заведение, в котором работал Джош, располагалось в четырехэтажном здании из кирпича и дерева, прямо у подножия Телеграфного холма. Салун был зажат между помпезным танцевальным залом «Венера» с левой стороны и знаменитым на весь город публичным домом «Голдраш» — с правой. Дела шли превосходно, поскольку пропустить стаканчик и перекусить заходили как любители танцев, направлявшиеся в «Венеру», так и клиенты шикарного борделя. А если принять во внимание еще и рабочих, трудившихся на продовольственном рынке за два квартала от заведения, то становится понятно, что хозяину Джоша не приходилось жаловаться на недостаток посетителей.

Фрэнси стояла на тротуаре и, улыбаясь, ждала, когда Джош расплатится с кучером кеба, на котором они приехали. Она вспоминала свои ночные прогулки и то, как с завистью принюхивалась и прислушивалась к звукам, доносившимся отсюда. Сейчас ей предстояло узнать, что представляет собой подобного рода заведение на самом деле. Джош снял ей комнату рядом со своей собственной и даже заплатил за нее. Она собиралась вернуть ему деньги, ведь было же у нее несколько долларов, подаренных настоятельницей, а потом она хотела все же найти себе работу — ведь что бы ни говорил Джош, нельзя постоянно рассчитывать на чью-то благотворительность.

— Так, значит, вы и есть Фрэнси Хэррисон?

Она в удивлении оглянулась и увидела темноволосого плотного парня, прислонившегося к двери. На нем был потертый твидовый пиджак, на шее болтался коричневый плотный шарф, а голову украшала кепка в клеточку, которую он даже не попытался приподнять. Фрэнси застенчиво улыбнулась и в свою очередь поинтересовалась:

— А вы, должно быть, лучший друг Джоша Сэмми Моррис? Он мне много о вас рассказывал.

— Может, так, а может, и нет, — отчеканил Сэмми, не ответив на улыбку Фрэнси.

Она подумала, что лучший друг Джоша не слишком дружелюбно настроен по отношению к ней, но тут подошел Джош и, обняв ее за плечи, произнес:

— Я вижу, вы уже познакомились с Сэмми.

По его лицу Фрэнси поняла, что ему это приятно, и сказала:

— Я ужасно рада познакомиться с Сэмми, так сказать, во плоти, после всего, что я о нем слышала.

Тот сморщил нос и, передразнивая ее, пренебрежительно бросил:

— Жутко приятно, не так ли? Что ж, должен сказать, что вам на время придется спуститься на землю, мисс Хэррисон. Этот притон не слишком напоминает ваш домик на Ноб-Хилл. Да и вся округа тоже.

— Фрэнси знает об этом, но на Ноб-Хилл возвращаться не желает, — ответил за Фрэнси Джош и, слегка оттеснив Сэмми от двери, провел девушку внутрь. В коридоре стоял застарелый запах стряпни и дезинфекции, и Фрэнси невольно сморщила нос, когда они стали подниматься по каменной лестнице, не прикрытой даже рогожей. Лестница оказалась довольно крутой, и когда они наконец достигли четвертого этажа, девушка почувствовала, что задыхается. Заметив это, Джош поддержал ее за талию, так что последние пять ступеней они преодолели вместе. Подойдя к двери комнаты, которую он снял для Фрэнси, Джош с гордостью распахнул ее настежь.

Замерев на пороге, Фрэнси во все глаза разглядывала свое будущее жилье. Хотя комната оказалась темновата, а потолок облупился так, что обнажилась каменная кладка, тем не менее, она выглядела значительно больше, чем ее старая комнатушка, и на большом окне не было железных решеток. В сереньком тусклом свете угасающего мартовского дня Фрэнси увидела также двуспальную кровать с панцирной сеткой, покрытую тонким клетчатым бумажным одеялом, видавший виды гардероб с одним недостающим ящиком, обшарпанный линолеум на полу, затертый коврик на нем и наконец пыльное кресло с красной плюшевой обивкой, которая местами полопалась, так что можно было наблюдать внутренности этого допотопного насеста. В углу притулился хлипкий колченогий стол, в самом центре которого возвышался кувшин для умывания. В кувшине красовался букет анемонов, поставленный туда Джошем в честь новоселья.

Фрэнси решила, что ее новая обитель великолепна. В ней было много воздуха, а большое окно вселяло надежду на то, что со временем будет и светло. Скромные цветы придавали комнате на удивление обжитой вид. Фрэнси почувствовала себя дома.

Джош с нетерпением смотрел на любимую.

— Ну как, хорошо? Я знаю, ты привыкла жить в большом доме, но это лучшее из того, что я мог себе позволить. По крайней мере, сюда не проникает шум из салуна. Ну а моя комната радом, поэтому тебе нечего бояться.

Фрэнси засмеялась от радости:

— Я ничего не боюсь, когда ты со мной, Джош. Сэмми мрачно созерцал эту сцену, стоя на пролет ниже их на лестнице.

— Эй, Джош, я отправляюсь на работу, — заявил он наконец, стягивая узлом шарф и застегивая пиджак на все пуговицы. — До скорого. — И даже не удостоив Фрэнси взглядом, он затопал вниз по ступенькам.

Фрэнси своим женским чутьем поняла, что Сэмми она пришлась не по вкусу, но Джош успокоил ее, признавшись, что его друг всегда так ведет себя с женщинами.

— Он привык, видишь ли, что мы с ним всегда вдвоем, так уж повелось с детства. И потом, он еще не встречал девушку, хотя бы отдаленно похожую на тебя, так что, когда вы познакомитесь получше, я уверен, ты ему понравишься.

Фрэнси не была столь уверена в дружеских чувствах Сэмми, но сделала вид, что разделяет точку зрения Джоша. Она, улыбаясь, расхаживала по комнате, не уставая любоваться своим новым домом.

— Вот здесь мы будем пить чай, — говорила она, проводя рукой по шершавой поверхности стола. — Нет, ты только взгляни, какой чудесный вид из окна — отсюда виден почти весь город.

Они принялись разглядывать потоки спешащих людей, двигавшихся взад-вперед по шумным улицам, и белых чаек в серо-стальном мартовском небе.

Фрэнси вдруг спросила Джоша:

— Ты так и не рассказал мне, как ты оказался в Сан-Франциско.

При этих словах тот отвернулся от окна, ничего не ответив. Фрэнси заметила его резкое движение и торопливо добавила:

— Не думай, пожалуйста, что я пытаюсь выведать твои секреты, просто Сан-Франциско слишком далеко от твоего дома, вот и все.

Джош мгновение колебался.

— Я приехал сюда на поиски счастья, как и мой отец много лет назад, — наконец медленно проговорил он.

— Твой отец?

— Да, Фрэнк Эйсгарт. Он приехал сюда тридцать лет назад, чтобы разбогатеть. Они были очень бедны — мои отец и мама. У нас в семье деньги не слишком-то водились. Только, пожалуй, тетушка Джесси имела кое-какие средства, да и то получила их благодаря замужеству. Она оставила после смерти сотню фунтов моей сестре Энни, а та отдала их нам с Сэмми, чтобы мы смогли купить билеты на пароход до Америки.

И Джош рассказал ей историю своего семейства, рассказал об отце и матери и о том, как отец отправился в Сан-Франциско и как вернулся оттуда, получив знания и деньги, которые позволили ему позже завести собственное дело.

— По крайней мере, так мне рассказывала сестра Энни, — закончил он свое повествование. — А она знает наверняка. Ведь она родилась первой и видела все собственными глазами. Она хорошая девушка, — добавил он с теплотой в голосе. — Энни была для меня все равно что родная мать.

Фрэнси вскочила с кровати, где она сидела, слушая рассказ Джоша, подбежала к нему и, крепко обняв, прошептала:

— Ты мне рассказал о себе все, и теперь я по-настоящему знаю, кто ты такой, а ты знаешь, кто я. У нас нет больше секретов друг от друга, — тут она рассмеялась. — Мы станем жить, как твои папа и мама, будем много работать и со временем заведем собственных ребятишек и построим домик, вроде вашей «Виллы, увитой плющом».