Княжич, князь (СИ) - Корин Глеб - Страница 44

— Не буду, не буду… Чего ты сегодня такой?

— Ничего. Как закончится всё — отопрут тебя.

— А что закончится?

— Заточение твое. Книги — на полке. И сиди тихо, княже.

Благовест между тем успел смениться праздничным трезвоном.

Вознеся руку, отец Варнава сотворил крестное знамение на четыре стороны света. Немедленно подал свой знак канонарх, и хор редких по силе и красоте басов грянул, перекрывая колокольную разноголосицу, праздничный тропарь. Некоторые из монастырских гостей вздрогнули с непривычки, но тут же закивали восхищенно и уважительно. Послушники во главе подняли выносные кресты с хоругвями. Вслед за ними неспешно возвысилась над толпою, поплыла вперед на облачках кадильных дымков саженная икона Назария Благодатного, «Спорителя даров земных».

— Благослови, Господи… — негромко сказал самому себе отец Варнава. Он повел плечами, оправляя праздничную зеленую фелонь, и сделал первый шаг. Двенадцать иеромонахов за ним — по числу апостолов — слаженно повторили его.

Волна движения медленно покатилась по человеческой реке в тесных берегах монастырских улочек.

По дорожке один за другим вышагивали трое людей. Двое из них были стариками, причем один — в облачении архимандрита, а другой — в багряном кафтане. Третьим являлся моложавый крепыш, одетый как состоятельный ремесленник. Вел их за собою предупредительный статный инок. Подойдя к одному из входов в старое здание братских келий, он остановился, зазвенел связкой ключей в поисках нужного.

Человек в неприметных одеждах паломника из простонародья окинул всех четверых равнодушным взглядом, в который раз истово перекрестился на золотое марево куполов в глубокой утренней синеве и присоединился к крестному ходу, мало-помалу обгоняя его.

Брат Илия отодвинул низко нависшую ветку, отпер дверь и посторонился.

— Как тебе, мастер Георгий, получше ли? — спросил отец Власий, наклоняя голову при входе.

— Заметно получше, слава Богу. Не в обиду будь сказано отцу Паисию, отец Никита такоже лекарь добрый, — ответил мастер Георгий с некоторым смущением. — Живот уже в порядке, слабость только во всем теле какая-то.

— Наших лет достигнешь — всегда так себя чувствовать будешь. Хе-хе… Так ли, старче Димитрие? Присаживайтесь, други-братия, в ногах правды нет.

— Тебе-то я какой старец, отец архимандрит? Мы же, почитай, ровесники. А… Да ну тебя.

— Теперь сюда попрошу, — сказал келейник, отпирая еще одну дверь и зажигая свечу от лампады в углу. — Проход темный и узкий, ступени крутые, посему не спешите.

— Сюда — так сюда! — словоохотливо согласился отец Власий, едва присевши и опять поднимаясь. — А спешить не станем. Даже если бы и захотели вдруг, то не вышло бы — укатали Сивку крутые горки. Так ли, нестарче Димитрие?

— Ты, отче, всё это время у себя во скиту в молчальничестве подвизался, что ли? — недовольно отозвался тот из гулкой и тесной темноты. — А тут оскоромиться решил да наверстать от всея души?

— Отцы многоопытные советуют невозмутимость блюсти да ровность духа! — наставительно прогудел архимандрит. Он оступился, звучно ударившись обо что-то, зашипел и неразборчиво забормотал вполголоса.

— И впрямь — сколь хороши советы сии! А уж сколь действенны! — немедленно восхитился Димитрий. — Так ли, отче Власие? Чего молчишь-то?

Человеческая река заострилась к своему устью и медленно потекла наружу сквозь врата обители. По луговым тропинкам бежали, торопясь влиться в нее, запоздалые ручейки окрестных прихожан.

— Надеюсь, это уже последняя дверь, брате? — ворчливо спросил Димитрий.

— Да, — ответил брат Илия, почтительно распахивая открытую дверь еще шире. — Милости просим! Келия не слишком светлая, зато надежная. На столе в кувшинах вода и яблочный квас на меду. Понадобится что иное — кликните, я рядом буду.

Вошедший первым отец Власий с радостным изумлением принялся тыкать пальцем:

— О! Да тут Ворон, братие! Сам Ворон, глядите-ка! — Маленький архимандрит делал это столь старательно, будто беспокоился, что прочие могут и не заметить ненароком. — Вот те на: мы с Димитрием стареем помаленьку, а он всё такой же, как и был! Здравствовать тебе, Белый Отче, еще столько же, сколько прожил!

— А вот этого не надобно, — серьезно проговорил Белый Ворон, ответно раскрывая объятия. — Не добро есть заживаться на земле сверх должного. Будем начинать без игумена Варнавы, он к нам позже присоединится.

— Осведомлены, — подтвердил Димитрий.

— Что скажешь, Белый Отче: проглядел девчушку-то, глазастый ты наш? — ехидно спросил отец Власий, усаживаясь за стол и осторожно ощупывая свежую шишку на лбу. — Мне от батюшки игумена уже всё известно о том.

— Да, проглядел, — кротко согласился Ворон. — Ведь ни у Ратибора, ни у Званы не было в роду Видящих и Ведающих. Любовь — она часто с дарами-нежданами приходит. А иной раз и с такими, о коих полагал, что они лишь в Заветах да преданиях остались.

— Проглядел — так проглядел, с кем не бывало, — обронил Димитрий, продолжая старательно обустраиваться в своем кресле. — Все мы шишки набиваем (маленький архимандрит с подозрением покосился на него). А теперь к делу перейдем. Прежде всего нам следует уяснить для себя некую общую картину — пока хотя бы из частей того, что каждый из нас успел узнать от отца Варнавы и Ратибора. Так что давайте вернемся к самому началу.

— Это к сотворению мира, что ли? — не удержался отец Власий. — Давайте. Хе-хе. «В начале бе слово…»

Димитрий покривился:

— И понимаю, и сопереживаю. Я тоже еще толком не пришел в себя от радости, что мы снова вместе, что всё опять, как в былые времена. Но пора бы и угомониться. Особенно кое-кому. Итак, почему нападение на князя (тогда — княжича) Кирилла произошло неподалеку от обители, а не раньше, не в более удобном месте? Да и многое иное по самому бою также вопросы вызывает. Мастер Георгий, здесь мы должны тебя послушать в первую голову.

Группа людей с проворной ловкостью просочилась через калитку внутрь обители. Один из них остался у входа в тени навеса привратника. Прочие нырнули под кусты аллеек и, пригнувшись, начали осторожно продвигаться в сторону братских келий.

Оказавшись у нужной двери, человек быстро осмотрелся по сторонам. Легонько, кончиками пальцев подергал дверную скобу и заглянул в щель у косяка. Дернул головой. Ближайший из его спутников послушно выпустил из рукава железную лапу. Сунув под порог, навалился на рычаг всем телом. Дверь взвизгнула, сходя с петель. Они вдвоем потянули ее на себя, опрокидывая, и отскочили в стороны. Седые головы в дальнем углу просторной сумрачной келии повернулись на шум.

— Пока большей частью я могу только делать предположения, — подумав, осторожно ответил мастер Георгий. — Первое: о поездке сей они — вернее, их хозяева — узнали слишком поздно, выбора уже не было. Второе: кичились перед нами своими возможностями, удалью и безнаказанностью. Забегая наперед, это же отмечу в дерзком убийстве безымянного купца мастером Витигостом. Дескать, вот мы какие, под самым носом вашим творим всё что пожелаем. Где угодно дотянемся до каждого из вас. Сюда же отнесу золото, которым был щедро и явно напоказ снабжен убийца: еще и средствами любыми для того располагаем.

— Как по мне, второе более похоже на правду, — заметил Димитрий.

— Я и сам склоняюсь к этому. Понесенные ими потери в бою неизвестны, ибо и павших своих, и раненых забрали с собою.

— Здесь уместно было бы расспросить подробно десятника Залату.

— Как раз собирался сказать о том, Димитрие. И хорошо бы сделать оное не откладывая, сегодня же. Теперь по поводу тайного соглядатая в кустах. Как княжич Ягдар ухитрился его разглядеть?

— Самочинен, неразвит пока дар княжичев… княжий. Фу ты… Проявляется иногда помимо его воли. Что скажешь, отец Власий?