Поезд Ноя - Щупов Андрей Олегович - Страница 26

– Понимаю. Было мнение и сплыло.

– Да уж… От подвала просто так не отмахнешься. И крокодил моего человека сожрал. Лукич, это, значит, здешний смотритель, утверждает, что эхолот туда затаскивали, пробовали сигналами зондировать. Стрелки шкалят, сигнал не возвращается. Само собой, и схемы станционные изучали.

– И что?

– Ничего. Обычный подвал, три пролета, нижний этаж оборудован под складское помещение, пара коротеньких аппендиксов, вентиляционный колодец. Короче, ничего особенного. А теперь там, стало быть, вода, и создается ощущение, что дно просто-напросто куда-то провалилось. Эхолот-то ничего не показывает, да и откуда бы взялись эти аллигаторы?

– Выходит, пуриты сюда не просто так сунулись?

– Выходит, что так.

– Странно… – Егор наморщил лоб. – Я, конечно, не знаю, что там балакают об инсайтах господа ученые, но в интуитивное прозрение, честно говоря, верю. Во всяком случае это единственное объяснение поведения пуритов.

– Увидела во сне Касандра – подвал и двадцать крокодилов… – пробормотал Горлик. – Кстати, Павел Матвеевич! Дрезденовский терминал они ведь, к примеру, тоже штурмовали. Может, и там наблюдалась какая-нибудь аномальная впадина?

– Кто ж нам теперь скажет? – полковник пожал плечами. – Там с ними переговоров не вели. Покромсали из пушек да побросали в волны. Может, что и впрямь было.

– А по-моему, мура все это! – брякнул Мацис. – Какая, к бесу, дыра? Там же океан! Вода, значит, с этими… С акулами. Ну, и дно, понятно.

Егор переглянулся с братом. У обоих в глазах мелькнуло одно и то же. Робкая и безумная искорка. Надежда на что-то, чего в принципе нет и быть не могло.

– А если проверить? – тихо проговорил полковник.

– Каким, интересно, образом?

– Насколько я понял, у нашего смотрителя имеется заветный планчик. Больно хитрый дядечка. Наверняка припрятал что-нибудь про запас.

– А где он сейчас?

– В подвале сидит. Во Ганг там с пулеметом дежурит, а этот рядом – в качестве консультанта… – Полковник потер ладонью шероховатую поверхность стола. Словно погладил живое существо. Так оно в общем и было. В поездах преобладал пластик, а тут красовалось настоящее дерево! Кожа прямо-таки сама тянулась к нему – прижаться, потереться.

– Я тут между делом обошел станцию, по комнаткам с подсобками прошвырнулся и вот что, понимаешь, обнаружил. В диспетчерской акваланги лежат, а в дизельной – вполне исправный компрессор. Спрашивается, на хрена козе баян? То бишь – нашему станционному смотрителю акваланги с компрессором? Куда это он нырять собрался?

– То есть? – Егор нахмурился. – Ты полагаешь, инвариантность сознания дала трещину?

– Брось! – полковник поморщился. – Какая, к черту, инвариантность! Просто надо еще разок все тщательно проверить. Тем более, что пуриты не сегодня появились, а слухи да сплетни, признаться, надоели хуже горькой редьки. Пора выяснить все от и до! Либо, значит, есть феномен, либо нет. И поставить на этом точку!

– Точка сама собой выйдет, – протянул Горлик. – Возможно, очень даже скоро. Только вы, братцы, не о том, к примеру, говорите.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что поезд минут через десять отправляется. За нами другие литерные шпарят. Так что на все ваши изыскания временем мы попросту не располагаем.

На минуту они замолчали. Горлик сказал правду. Поезда в самом деле долго на одном месте не застаивались. В их же случае длительных остановок не предвиделось вовсе.

– Кому-то надо остаться, так? – Егор хмуро взглянул на брата.

– Можно, конечно, и не оставаться, – отозвался тот. – Только жалко… Я-то в любом случае не могу. За мной волонтеров чуть ли не полторы роты, а в Киевском эшелоне по слухам опять буза. Уже просили о помощи. Плюс Ленинградский состав телетайп выслал. У них там тоже пуриты… В общем пока не могу.

– Тогда останусь я, – Егор положил ногу на ногу, легкомысленно качнул носком.

– И я! – радостно согласилась Мальвина.

– Эй! Вы чего это затеяли? – Горлик растерялся. – Поезд же уйдет!

– Уйдет, значит, уйдет.

– Егор, ты шутишь?

– Ничуть.

– Елки зеленые! Что вы здесь делать собираетесь? Летучих мышей кормить? Поезда-то они не трогают, а станции, говорят, стаями атакуют. Глаза выклевывают, заживо съедают.

– Что-то пока не видел я здесь летучих мышей.

– Потому что день. А наступит ночь – и прилетят.

– Сказки, Горлик! Всего-навсего сказки.

– Тем не менее, в сказку о штольне вы, похоже, поверили!

– Поверили, – Егор простецки кивнул. – Почти. Во всяком случае терять нам нечего. Внесем хоть какое-то разнообразие в скудное бытие.

– Послушай, если ты из-за Ванды…

– Все, Горлик, хватит! – Егор поднялся, внимательно взглянул на Мальвину. – Ты-то зачем хочешь остаться?

– Я с вами, – жалобно протянула она. – И Альбатросу будет, где погулять.

– Ну-с, а ты, господин писатель?

– Ребятки! Я так сразу не могу, – Горлик растерянно заморгал глазками. – Если бы, к примеру, заранее приготовиться. Вещички там, рукописи подсобрать… Опять же друзей надо предупредить.

– Сам видишь, как все получилось, – Егор пожал плечами. – У меня, если честно, там никого и ничего. Ни рукописей, ни друзей, ни вещичек. Разве что – ты, Жорик да Путя. Так и того успел обидеть…

Пронзительный гудок заставил Горлика подскочить.

– Скоро отправится, – пробормотал он.

Полковник тоже поднялся.

– Без меня, один хрен, не тронутся. Это они предупреждают.

Натянув на голову шапочку, Павел Матвеевич протянул Егору руку.

– Ладно, бывай, Егорша! Со связью тут, кажется, порядок. Если что, сообщай все в подробностях. И удачи!

– Ты бы мне это… Оставил, что ли, какую-нибудь пукалку.

– Это пожалуйста, – полковник сунул руку за пазуху и протянул пистолет с глушителем. – Правда, всего половина обоймы, но тебе ведь не от мышей летучих отстреливаться.

– Сумасшедшие! Ей Богу, сумасшедшие… – Горлик продолжал растерянно топтаться.

– Ну что? – полковник усмешливо хлопнул его по плечу. – Решайся, брат пиит! А то действительно сейчас уедем.

– Я бы остался, но… Не умею я так вот сразу, – Горлик умоляюще глядел на Егора.

– Не боись, Горлик, встретимся еще! Привет Жорику с Деминтасом передавай! И Маратику, само собой! Путятину скажи, чтоб не дулся.

– Передам, конечно…

Снова басовито засифонил гудок.

– Надо бы двигать, а, Павел Матвеевич? – Мацис стоял уже возле двери.

– Идем, идем, – полковник пристально взглянул на брата. Неожиданно припомнилась давняя картинка: тот же Егор в детской кроватке, только-только научившийся стоять. Держась ручонками за стену, покачиваясь, неуверенно выпрямляется. Ручки и ножки толстенькие, в складочках, на щекастом лице – счастливая улыбка. Впервые на своих двоих – разве не счастье? И улыбка такая, что и самому не удержаться – ответно растянешь рот до ушей. Может, оттого и не водится ничего лучше младенческих улыбок, что нет у них еще зубов. Не глянцевыми и красивыми зубками улыбаются дети, – душой. Оттого столь хорошо блестят у них глазенки. Они и есть первоисточник улыбки, не губы…

Стиснуло сердце, захотелось шагнуть к брату, крепко стиснуть в объятиях. Сразу двоих – нынешнего, постаревшего, и того далекого, стоящего на кроватке, лучащегося беспричинной радостью. Полковник сдержался.

– Ты вот что, братик. На старикана здешнего не слишком полагайся. Корявый он, понимаешь? С подтекстом, говоря по-вашему.

– Мы так не говорим, но все равно спасибо. Буду приглядывать.

– Тогда бывай. Даст Бог, еще увидимся, – Павел Матвеевич пожал родную ладонь, скупо кивнул и вышел. Уже под дождем, с облегчением подставил лицо небесным прохладным струям.

А даст ли Бог свидиться? Должен ли ТОТ, что живет за тучами и облаками, вообще что-нибудь двум отбегавшим свое взрослым людям?… Хлещущая вода заставила зажмуриться, мотнув головой, полковник полез за платком.

Альбатрос скакал на месте, то приближаясь к туше, то снова отпрыгивая. Прижав к груди сжатые кулачки, Мальвина с ужасом смотрела на подрагивающие лапы крокодила. Гигантское животное было мертво, но судорога еще крючила ископаемые мышцы. Даже смотреть на убитого крокодила казалось страшным. Заметив, что Лукич достал широкий охотничий нож, Егор развернул Мальвину за плечи, мягко подтолкнул в спину.