Без маршала Тито (1944+) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 40

— Ты не понимаешь! — выдал Лека универсальный аргумент.

— Что, скажешь, Энвер настоящим троцкистом был? — уставился я на Ранковича.

Он покраснел и двумя пальцами оттянул воротник рубашки.

— Ты, Владо, не заговаривайся, — одернул меня Иво.

Глава 14

Жадность фраера погубит

Ох, дурак я, дурак, что полез на всех разом. Они ведь массой задавят и не потому, что так уж уверены в моей неправоте, а просто стремно им перед лицом товарищей слабину показать.

Да и не только массой — они ведь считают, что старше меня, умнее, уж в теории подкованы заметно лучше, плюс положением выше. Секретари ЦК партии и комсомола, шеф разведки и контрразведки, начальник Генерального штаба… Поди, опрокинь такую стенку, одна надежда, что хоть что-то им запомнится и всплывет в нужный момент.

Надо такие эскапады прекращать, это пока кругом война была, мне многое прощали, причем по большей части не из-за моей боевой ценности, а по малолетству. Молодой еще, не пожил совсем, вот всякая чушь в голову и лезет.

А сейчас… а сейчас я отец семейства, солидный, взрослый мужчина. Так что идеи вбрасывать надо тет-а-тет, пусть они поодиночке попробуют от меня отбиться. Тем более послезнание хоть как-то действует — план Маршалла американцы по-любому внедрят, Мао в Китае спихнет Гоминьдан в море, президентом США станет Трумэн…

Так, стоп, а когда? В Тегеране и Ялте был Рузвельт, как в моей истории, так и в здешней, ну, только со сдвигом по времени, а вот был ли он в Потсдаме, не помню, хоть убей. И где тот Потсдам сейчас решать проводить, тоже пока неизвестно, но по идее пора, пора — между окончанием войны в Европе и началом на Дальнем Востоке.

Бомба!!!

Вот что надо подкинуть! Бомба! Если, конечно, американцы в этом варианте истории успеют ее сделать. Как там было, СССР должен объявить войну Японии не позднее трех месяцев после капитуляции Германии? То есть в апреле. А бомбу бросали в августе — срок немалый. И бросали точно при Трумэне! Значит, у Рузвельта от силы полгода и это тоже надо втюхать как мою «аналитику», поднять малость свои акции.

Так, но если СССР начнет буцкать Японию в апреле, то американцы с бомбой могут опоздать, атомной бомбардировки не будет и многое, чего я не смогу предвидеть, пойдет по другому…

Ладно, будем решать задачи по мере их поступления.

К Ранковичу пробиться не удалось, пришлось испытанным способом — ловить Крцуна. Тоже немало времени ушло, но овчинка того стоила: он как услышал про контакт с Хадсоном и про золото, сам меня к Леке приволок.

Ну я все и вывалил, от координат заначек до желания английских союзников иметь киллера поближе к руководству Югославии.

— А он не говорил о других агентах? — на всякий случай спросил Лека.

— Нет, что же он, совсем дурной?

— Понятно, понятно, — пробормотал Лека под нос и обменялся быстрым взглядом с Крцуном.

Черкнул что-то на листочке, показал ему, снова переглянулся… конспираторы хреновы.

— Собирай группу, пойдешь по адресам Хадсона, — распорядился Ранкович.

— Сразу по обоим?

— Да, и поищи тех, кто тогда в четниках был, может, они что-нибудь еще подскажут. Предписание тебе Крцун выдаст.

Так, искать свидетелей это надолго — кто убит, кто мобилизован, кто сбежал. Может, начальнички меня специально из Белграда выпихивают, чтобы здесь частым бреднем пройти?

— Сколько людей с собой брать?

— Человека три, чтобы не светиться.

— А если там много?

— Оставишь охрану, обратишься в местный ОЗН…

— Нет уж, пойдем пятеркой. И Славко давайте, без него мы сто лет искать будем.

Да, жить стало лучше, жить стало веселей — нам бы такую снарягу года три тому назад! Ну куртки-штанцы американские ладно, но свитера хорошие, овечьей шерсти, ботинки вместо опанаков, балаклавы под пилотки, чтобы уши не отморозить… А мелочи, от сухого спирта до топориков? Холодняк, правда, разнобойный — один нож кованый, советский НР-40, два штыка-камы и один подарок Хадсона, нож коммандос.

Войны нет, боев не предвидится, поэтому взяли один автомат, Глише вместо привычного пулемета. Он, кстати, на гражданку так и не вернулся — то к нам не заманишь, то обратно не выпихнешь. Куда же, говорит, я без вас? Небош все-таки уцепил длинноствол — не снайперку, так карабин. Ну и каждому по паре пистолетов, один в кобуру, все остальное оружие заныкали в карманы-рюкзаки так, чтобы с первого взгляда не понять.

Марко мне всю плешь потом проел — почему Небошу винтовку можно, а ему нет? Ну хотя бы потому, что Небош не молчал, а деятельно участвовал в подготовке. Он насоветовал взять каждому по фонарю и батареек в запас — на плато Равно горы полно пещер.

Да, первый выезд у нас в те места, где Дража Михайлович «Равногорски покрет» создавал, в Браичи, на полдороге между Чачаком и Валево. Не то, чтобы «сербская Вандея», но четников там помнят.

В Горни-Милановаце встретили нас ребята из местного ОЗН, усадили в грузовик и даже выдали кошмы укрыться. Домчали за час, причем я пару раз думал, что адский водитель либо сам с дороги свалится, либо нас на ухабах потеряет. Но ничего, довез до кафаны посредь типичного сербского села жителей на триста. Дома раскиданы — здесь пятнадцать, там двадцать, тут десять и между группками по километру, а то и больше. И кафана хрестоматийная — на каменном подклете, с дубовыми балками и стойками, крыта даже не дранкой, а фигурными дощечками «под черепицу». И меню под стать — кофе, ракия, мамалыга, плескавица и раджичи.

Пожилой кафанщик, хромой и с усами а-ля Буденный, поглядел, как мы трескаем с холода, принес еще кофе и принялся за неизбежные расспросы. Кто, откуда, куда, зачем…

— Да странно сказать, мы вроде как историки, — заявил Славко, пожимая плечами. — Умники из Белграда придумали составить летопись войны, вот нас и разослали по всей стране.

— А здесь-то вам чего надо? — обалдел хозяин.

— Тут где-то переговоры Михайловича с Тито были, надо найти, записать рассказы…

— Так они у меня были! — довольно пробасил кафанщик. — Вон, в угловой комнатке сидели.

Все невольно повернулись в ту сторону.

— А тут охрана ихняя сидела, за вашим столом партизаны, а за тем большим наши, — он поперхнулся и тут же поправился, — то есть четники. Дража с Титом кофе пили, много, и курили, а под вечер ушли ночевать в штаб…

— О, кстати, а как тут насчет ночевки? — спросил Славко.

— Так у меня и оставайтесь, как раз в угловой, — кафанщик секунду помедлил, а потом все-таки спросил: — А ты, момче, случайно не хорват? Угадал, да? Тогда много не говори, у нас хорватов не любят, и немцев банатских, после того, что их дивизии тут творили.

— Я не золотой динар, чтобы меня любить, — насупился Славко.

Спать залегли с оружием под подушкой, распределив смены — мало ли, нехрен расслабляться, тем более, если тут четников называют «наши».

Утром вызнали у кафанщика, кто еще может рассказать о той встрече и, довольные, умотали «на дальние выселки». Ну, это мы так объявили, а сами дернули в сторону плато.

Снега немного, солнышко пригрело, обнажило терракоту черепицы на южных скатах крыш, а северные так и оставило белыми. Деревья и кусты тоже середина наполовину: зеленые, в листьях и припорошены снегом.

Остались позади последние дома Браичей, загоны с козами и овцами и пошел подъем наверх. Зимой в горах так себе, даже если не слишком холодно, следы видны, долго отдыхать нельзя, так что мы обыденно построились в колонну с одним дозорным в полуста метрах впереди. Время от времени сверялись с картой — Хадсон, конечно, разведчик, да только тут похожих ориентиров навалом, как минимум три места подходили под описание.

И все три мимо, только зря время убили.

Солнце уже склонялось и напоследок, перед возвращением в Браичи, мы решили для очистки совести проверить катуны на Малом Сувоборе.

На подходе развернулись в редкую цепь, метров за триста остановились, из-за присыпанных снегом кустов долго разглядывали в бинокли поляну со срубами, стоявшими подковой вокруг небольшого родничка.