Большая книга приключений для мальчиков (сборник) - Веркин Эдуард - Страница 77

– Начали, я говорю! Мотор!

Витька принялся включать и выключать пылесос. Из мангала вырвался огонь... Генка размахнулся и ударил по наковальне.

Жмуркин медленно покатил камеру. Генка продолжал работу молотом.

– Хорошо, – бормотал Жмуркин. – Очень хорошо. Молоток повыше...

Генка поднимал молоток повыше.

– Молоток повыше, а движения помедленнее, повыразительнее! Чтобы все как в замедленном темпе было...

Генка выполнил жмуркинские указания.

– Витька, – продолжал руководить Жмуркин, – прибавь огня...

Витька сильнее заработал мехами, из мангала пошло пламя. Генке стало жарко, по спине у него побежал пот. Жмуркин просто прилип к камере, двигал ее туда-сюда, бормотал что-то кинематографическое.

– Не могу больше, – прохрипел Генка. – Кувалда десять килограммов весит...

– Еще потерпи минутку, – попросил Жмуркин. – Полминуты...

Полминуты Генка продержался. Затем он бросил на пол кувалду и присосался к ведру с водой.

– Отлично! – Жмуркин удовлетворенно потер руки. – Теперь, Генка, подойди к чертежу, вытри со лба пот и измерь ширину меча штанген... этим...

Генка выполнил указания.

– Так, теперь отойди, снова подойди и измерь еще в нескольких местах – это для других кадров.

Генка все исполнил.

– Стоп! – объявил Жмуркин. – Перерыв.

Друзья выпили лимонаду и досняли сцену. Генка снова махал кувалдой, шептал заговоры, потел, лил кетчуп, молоко и сорил сухой собранной за гаражом крапивой. Витька работал пылесосом так, что огонь из мангала выскакивал чуть ли не на полметра. В гараже было жарко и пожароопасно... Жмуркин снимал, катая укрепленную на роликах камеру. Когда Генка выдохся окончательно и уже не мог ворочать кувалдой, Жмуркин остановил процесс.

– Хо-ро-шо, – сказал он. – Мне в общем-то нравится...

– Давайте сделаем перерыв. – Генка уронил кувалду.

– Никаких перерывов. – Жмуркин уже зачехлял камеру. – Все клипы снимаются в один день – таков закон жанра. Сейчас собираемся и идем на завод. Надо сегодня успеть снять всю вторую сцену, с воином и мечом. Место, то есть завод, я подобрал. Чего стоите? Сворачивайте костюмы, плакаты, все, что надо. Побыстрее, побыстрее, не картошку копаете!

– Успеем, время ведь есть... – попытался возразить Генка.

– Времени много не бывает. – Жмуркин складывал свой стульчик. – Кто тратит время, тот... Тот настоящий песикот.

Ребята покорно принялись собираться.

– Быстрее, – поторапливал Жмуркин, поглядывая на часы. – Поторапливайтесь, солнце еще высоко...

За дверью послышался автомобильный гудок.

– Что это? – спросил Генка.

– Я такси заказал, – ответил Жмуркин. – Не тащиться же с камерой на другой конец города?

На немой вопрос Генки Жмуркин сказал, что такси он заказал сугубо за свой счет и такому сквалыге, как Генка, волноваться нечего.

Ребята закрыли гараж, забрались в машину, Жмуркин сказал: „На асбестовый, шеф“. Водитель хмыкнул, оценил платежеспособность пассажиров и покатил по указанному адресу.

Асбестовый завод был заброшен, вернее, недостроен лет двадцать назад. Завод хорошо сохранился, его собирались восстанавливать и поэтому, чтобы предотвратить разрушение от непогоды, покрыли новой крышей. Охраны не было – нечего воровать, и ребята без труда проникли на территорию.

– Нам туда, – указал пальцем Жмуркин. – На первый ярус, возле правой стены...

Ребята пересекли подъездные пути и вошли под крышу. К заводским помещениям вел широкий коридор с висящими исковерканными лампами.

– Будто в фантастическом боевике, – Генка оглядывал исписанные всяким стены. – Ван Дамма не хватает...

– И чтобы металл какой-нибудь звучал...

Только Витька это сказал, как пространство заполнилось мощной ревущей музыкой. Мощь эта была так велика, что с потолка посыпалась мелкая крошка, крысы прыснули в разные стороны, а у Генки даже заболели глаза.

– Что это? – вздрогнул Жмуркин.

– Музыка, – ответил Генка. – Похоже на индастриал. Сейчас индастриал снова в моде...

– Это не индастриал, – сказал Жмуркин мрачно. – Это гораздо хуже...

Жмуркин пригнулся и покрался вдоль стены. Ребята за ним.

В конце коридора обнаружилась высокая куча строительного щебня. Ребята залегли в щебне и осторожно высунули из-за камней головы.

На полу заводского зала был выстроен помост в половину человеческого роста. Помост был покрыт большущим британским флагом, на флаге стоял красивый мотоцикл, а рядом толстый парень в кожаных штанах, с приклеенной бородой, всем своим прикидом напоминающий байкера. На противоположном конце помоста торчала большая любительская видеокамера. С камерой возились двое парней.

– „Триумф“, – прошептал Генка. – У него настоящий „Триумф“...

– Где-то я это уже видел... – шепнул Витька. – Английский флаг, мотоцикл...

– Это Парамохин, – указал на „байкера“ Жмуркин. – Жирная сволочь тоже что-то снимает. Фигню какую-то, бездарь чертов. Смотрите, какая у него камера – даже не цифровая, на помойке нашел, наверное...

– Откуда у них „Триумф“?

– Какая разница, – Жмуркин вскочил на ноги и стал спускаться с горы щебня.

– Ты куда...

Но Жмуркина уже заметили. Парамохин отлепил бороду и крикнул:

– Кого я вижу! Никак это ничтожный и жалкий подпевала и лизоблюд Жмуркин!

На что Жмуркин ответил:

– А это вонючий, тупорылый и бездарный крохобор Парамошкин! Что это вы тут делаете? „Спокойной ночи, малыши“ снимаете?

– А ты сам что тут делаешь? – Парамохин спрыгнул с помоста и двинулся навстречу Жмуркину.

– Извини, – Жмуркин подошел в Парамохину вплотную. – Ошибся. Это не „Спокойной ночи малыши“, это „Безжалостные и кровожадные помидоры-2“! Или три? Достойно, Парамохин, достойно...

– Чего вы здесь делаете все-таки? – Парамохин легонько толкнул Жмуркина.

Жмуркин устоял.

– Чего вы здесь делаете? – повторил Парамохин в третий раз.

– То же, что и вы. Клип снимать будем. И это место я выбрал уже давно, так что давай, Парамон, вали...

– Ты давно, а я давней, – Парамохин уселся на помост. – И мы никуда не повалим...

– Я тебя тогда... – Жмуркин начинал свирепеть.

Генка и Витька тоже выбрались из-за щебня. Друзья Парамохина оставили свою камеру и подошли к своему руководителю.

– Что? – усмехнулся Парамохин. – Что ты меня?

– Я тебя размажу... – Жмуркин схватил Парамонова за ногу.

Парамохин засмеялся.

– Жмуркин, – вмешался Генка. – Погоди размазывать. Чего ты лезешь?

– А чего он место наше занял?

– Тут места полно. – Генка положил руку на плечо Жмуркина. – Пять этажей места...

– Вот именно. – Парамохин отряхнул Жмуркина и встал. – Места тут много. Твой друг, Жмуркин, умнее тебя. Идите на второй этаж.

– Сам иди на второй этаж! – дернулся Жмуркин. – Никогда такого не будет – он на первом этаже, я на втором! Пусть он идет на второй...

– Во! – Парамохин показал Жмуркину кукиш и стал прицеплять бороду.

Жмуркин снова дернулся, но Генка его остановил.

– Второй этаж еще лучше первого, – шепнул Генка. – Гораздо лучше. Там воздух чище...

Жмуркин хотел что-то сказать, но передумал.

– Пойдем. – Витька потащил Жмуркина к лестнице.

Жмуркин пошел неохотно, то и дело оглядывался и показывал Парамохину кулак. Перед лестницей Жмуркин не удержался и крикнул:

– Все равно у вас ничего не получится! С такой дерьмовой камерой вы ничего не снимете!

– Жмуркин! – Генка ткнул Жмуркину в больное ухо.

Второй этаж действительно оказался лучше первого. Мусора нет, пол чистый и гладкий, стены отсутствуют. К тому же много света. Жмуркин сразу оценил преимущества второго этажа и сказал:

– Ловко я этого дурня Парамохина развел. Я сразу знал, что второй лучше, немножко попонтовал, и все – место свободно. Вот у этой стены буду стоять я с плакатами. Ты, Витька, будешь кривляться здесь, посередине, чтобы трубы в кадр попадали...

– Я не буду кривляться, я буду фехтовать, – гордо сказал Витька и стал переодеваться в кожаные штаны и кожаную жилетку с пластиковыми налокотниками.