Душа техномага. Том 3 (СИ) - Ан Игорь - Страница 3

Бойцы выстроились в ряд, выставили перед собой автоматы и принялись поливать приближающегося противника свинцом. Жаль, что для модеров — это что холодный душ, что мертвому припарка.

Вдруг со стороны города раздался звук.

Я не сразу сообразил, что это такое. А когда увидел в небе две быстро приближающиеся точки, то решил, что телевизионщики прознали про заварушку или заметили разлом и спешат снять свой сюжет, пока еще есть хоть какие-то действующие лица.

Но я оказался не прав. Все гораздо хуже. Едва я смог разглядеть кто к нам летит и увидел маркировку дронов имперского боевого флота, понял — дело дрянь.

Глава 2

У меня было всего два варианта развития событий. Либо всех стягивать ближе ко мне и использовать остатки сил для прикрытия полем, либо рассредоточить отряд по лужайке, тем самым усложнив задачу дронам.

— Всем держаться ближе ко мне! — скомандовал я, приняв решение.

Потянулся к средоточию, одновременно заставив наниты заняться оперативной прокачкой энергии через внутренние каналы. Да, каждый бот мог мало, но их было много. Я почувствовал, как сила хлынула в меня потоком. Правда, в этот момент я вдруг почувствовал, что буквально разваливаюсь на части. Наниты бросили всё, что поддерживало мое тело в порядке, и сосредоточились на прокачке энергии.

Ух-ух, бухало сердце, пытаясь справиться с возложенными на него задачами без помощи нанотехнологий. Голова закружилась, я покачнулся, но устоял на ногах.

Бойцы быстро подбегали, зато модеры чуть замедлились. Тоже смотрели на дроны. Ожидали, когда по нам откроют огонь?

Дроны прошуршали над головой и заложили вираж где-то над особняком, выходя на траекторию атаки.

Я резко выдохнул и создал защитное поле, растянув его надо всеми выжившими Черными Псами. Растянул и повел края вниз, создавая купол. Я почти физически чувствовал, как поле истончается, стараясь подстроиться под мои возможности. Маны у меня было в обрез.

Первый дрон нырнул чуть ниже, второй встал над ним. Послышался звук раскручиваемых стволов авиапушки. Первые же выстрелы едва не оглушили меня. Дрон начал стрелять совсем рядом.

Я приготовился вливать в поле жалкие остатки энергии, когда очередь снарядов взрыла зеленый газон, выбросив в верх огромные фонтаны из комьев земли.

Далеко от нас.

Очень далеко.

Модеры вмиг потеряли строй, стушевались, когда первых из них начало рвать на части.

Второй дрон открыл стрельбу прямо у нас над головами. Разорвал воздух громким стрекотом. На купол поля посыпались гильзы. Очередь разом разнесла пяток модифицированных.

Послышались ответные выстрелы. Дроны принялись маневрировать.

Стреляли не по нам. Это воодушевило моих бойцов. Первые ряды рванули из-под купола, начали добивать тех, кто пытался укрыться от падающего с неба огня.

— Что это значит? — спросил Орёл. — Они обознались? Не по тем стреляют?

— Нет, — улыбнулся я. — Похоже, кто-то добрался до управления самолетиками.

— Кто? — удивился Орёл.

— Есть у меня предположение, но пока не буду озвучивать. Не хочу потом оправдываться.

Я усмехнулся, снял поле, и побежал следом. В соул-клинке еще были свободные ячейки.

Весь бой занял меньше десяти минут. После того, как последний модер пал, в небе дважды полыхнуло белым с синим отливом. Дроны самоуничтожились. Что ж, разумный ход. Чем маскировать свое присутствие и гнать дроны обратно на базу, можно просто взорвать «птичек».

Все было кончено.

Я вдруг понял, что запыхался. Замер, отдышался.

Газон в поместье от самого входа до дома был усыпан телами. Я пошел, с трудом переставляя ноги, стараясь не наступить на останки. Шел медленно, высматривая выживших врагов или же своих бойцов. Первых нашел дважды и заполнил под завязочку хранилище соул-клинка. Вторых не нашел ни одного.

Орел вел перекличку, и по его довольному выражению лица я понял, что у нас с выжившими все очень хорошо. Оставалось лишь надеяться, что Орел не от ужаса так улыбался. Но я и сам видел, что большинство бойцов не пострадали или же были легко ранены. Это было не только удивительно, но и очень приятно.

— Командир, невосполнимых потерь всего четыре человека, — произнес Орёл нагнав меня, когда я бродил по поляне. — Двоих можно вернуть, если… есть возможность, — он покосился на соул-клинок в моих руках.

— Соберите всех, доставьте в клан и похороните с почестями. Семьям, если они есть, обеспечим поддержку. Идем, займемся теми двумя.

— Отлично! — отчеканил Орел. — Нам надо бы выдвигаться обратно. Чует мое сердце, что не все так просто с этим нападением.

— Свяжись с ребятами на базе и узнай, как у них дела. Тут нам понадобится много людей для сбора останков модеров. В идеале бы привезти сюда Инженера. Пусть посмотрит, чем можно воспользоваться.

Да, сбор лута — занятие очень приятное.

— Я решу вопрос с ее доставкой сюда, — пообещал Орел.

— Только пусть дочку не тащит. Нечего ребенку на такое смотреть.

— Будет выполнено!

Мне казалось, мы с Орлом прошли этап уставных обращений и ответов, но почему-то он вновь решил поиграть в солдата. Ладно, не важно. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы работа шла.

Тела двух наших лежали недалеко от дома, прикрытые какими-то простынями. Неужели в доме раздобыли?

Оба бойца были мертвы, но с виду целы, а значит имелся шанс вернуть их к жизни.

В самом начале, когда я только стал понимать, что со мной произошло после той аварии, я не мог поверить, что возвращение к жизни вообще возможно. Мне казалось, что вся эта затея со сбором душ, с возможностью стать бессмертным… Ладно, пусть это не совсем бессмертие, но нечто близкое к нему. Эта возможность — дар.

Но со временем начинаешь понимать, как бы не складывалась жизнь людей, всегда найдутся те, кто придумает способы окончательного и бесповоротного убийства. Возможность лишить другого жизни дает некоторым индивидам смысл жизни, некую болезненную доминацию над другими. Зачем, казалось бы, убивать, если можно просто жить? Есть у тебя возможность существовать тысячи лет. Ну и отлично! Пользуйся, как говорится, всеми благами. Но нет. Как правило, те, кто может жить вечно, хотят иметь возможность лишить своего врага этой привилегии. Так было всегда и так будет.

Тогда я думал, что собрать души противника не составляет труда. Иди и бери. Но все живут в одинаковом положении, и твой враг может вернуться и отомстить за свою смерть. И это, как ни странно, для некоторых является сдерживающим фактором. Я и сам несколько раз проделывал такое. И обычно, месть была весьма жестока и изощренна. Ну еще бы, меня лишили жизни. Ответ должен быть сильнее и жёстче.

Кстати, во многих мирах воины приспособились. Чтобы человек не мог вернуться, необходимо лишить тело возможности восстановиться. Как правило, это расчленение. Именно по этой причине во многих местах, где я побывал, используют тот или иной вид оружия, способный наносить ущерб, несовместимый с дальнейшим воскрешением. Клинками сносят непутевые головы врага, мощным кинетическим оружием отстреливают конечности или те же самые головы. Как много, казалось бы, есть возможностей лишить тело дальнейшего шанса на перерождение, но почему-то многие используют отсечение головы. Это какой-то символ победы, окончательной победы над врагом. Так было в дремучей древности, так осталось и по сей день.

Я понял, что погрузился в мысли слишком глубоко. Орёл смотрит на меня и ждет. Не стоило тянуть, у нас еще масса дел.

— Готов? — спросил я Орла.

— Тот кивнул.

Я приложил лезвие соул-клинка к плечу одного из тел, рассек плоть. Выступила капля крови. Логично, сердце давно уже не билось.

Но магия починит это тело. Вот голову вернуть она не способна.

Нажал кнопку, предварительно выбрав ячейку с душой. Я взял душу из тех, что когда-то принадлежали бойцам нашего клана. Возвращать к жизни только что собранных модеров было бы небезопасно. Некоторое время после сбора душа находится в возбужденном состоянии. Она стремится жить и сильна настолько, что может полностью вытеснить сознание воскрешенного. Бывали случаи, правда, сам я не видел. Говорят, что, переселив душу только что убитого врага в своего соратника, бой может вспыхнуть с новой силой. Не знаю, но рисковать не стану. Мне нужны наши люди, а противник пусть «отлежится, подумает над своим поведением». Понятно, что там нечем думать, но все же.