Легенды доблестных времен - Леженда Валентин - Страница 30

Последний шанс, заложив руки за голову, невозмутимо пожёвывал сорванную травинку.

– Сэр Вальтасар!

– Ага, так, значит, я вам всё-таки нужен?

Сэр Бонифаций посчитал про себя до десяти.

– Да, вы нам необходимы, сэр Вяминен… не оправдал возложенного на него высокого доверия и проиграл поединок.

– В таком случае я готов! – браво отчеканил сэр Вальтасар. – Вот только… вы поможете мне стать на ноги?

Рыцари поднатужились, и сэр Вальтасар кое-как принял вертикальное положение.

– А теперь, друзья, будьте так любезны, усадите меня на лошадь.

– Но…

– Не спорьте, а делайте что я говорю… ведь, как я понял, иного выхода у вас нет?

Повторять не пришлось.

Под общий хохот трибун пьяный рыцарь был с большим трудом усажен в седло.

– Вот ваше копьё, сэр! – холодно проговорил один из прислужников.

Сэр Вальтасар сумел ухватиться за протянутое ему древко лишь с третьей попытки, здорово потешая неустанно хохочущих чёрных рыцарей.

– Их главная ошибка, господа, в их самоуверенности! – хмуро сообщил друзьям сэр Вальтасар, пришпоривая коня.

Сэр Гэвин зажмурился, не желая видеть дальнейшего позора.

Бабах!

Странно.

На трибунах гробовое молчание.

Сэр Гэвин осторожно приоткрыл правый глаз.

Чёрный рыцарь валялся в пыли!

Невероятно!

– Держите его!!! – истошно прокричал кто-то из зрителей, но было поздно.

Не прерывая бешеной скачки, сэр Вальтасар с грохотом прошиб пустующую южную трибуну.

Победу засчитали.

Третий этап был наиболее сложным. Здесь отсеивалась большая часть рыцарей.

Назывался этот этап «Сложение стихов и исполнение песен».

На выбор можно было исполнить знаменитый менестрельский шлягер или же сочинить небольшую поэму, посвященную гипотетической Прекрасной Даме.

Судил соревнования (причём довольно строго) сам Джон Сладкоголосый, который поблажек никому никогда не делал.

– Наш черед вслед за шотландцами! – предупредил сэр Бонифаций. – Друзья, помните, что сочинять нужно на ходу. Обвести сэра Джона вокруг пальца не стоит и пытаться, сочинённое заранее стихотворение он сразу же определит.

– Каким образом? – полюбопытствовал сэр Нэвил.

– До сих пор неведомо, – жутко округлив глаза, будто рассказывая о диковинном кровожадном чудовище, ответил сэр Бонифаций.

Посовещавшись, рыцари дружно решили песен не петь, хотя сэр Нэвил и обладал (по его словам) весьма приятным альт-сопрано.

– Не будем рисковать! – твёрдо заявил сэр Бонифаций. – Каждый прочтёт короткую поэму, и точка.

Завывание волынок и дикие немелодичные возгласы (шотландские рыцари всё-таки выбрали исполнение народных песен) вскоре, к радости многочисленных зрителей, прекратились, и на деревянный помост твёрдой походкой вышел сэр Бонифаций.

– Ну? – с небольшой усмешкой поинтересовался Джон Сладкоголосый. – Что изволите представить на наш суд?

– Поэму! – храбро заявил сэр Бонифаций. – Мы все сочиним по поэме!

– В таком случае приступайте!

Сэр Бонифаций сделал одухотворённое лицо.

– Предупреждаю, – на всякий случай решил напомнить судья, – текст должен был сочинён на ходу, без какой-либо подготовки.

Сэр Бонифаций кивнул, с раздражением посмотрев на знаменитого певца: мол, как смеешь ты прерывать творческий процесс.

Прошла минута, две, три…

Зрители на трибунах занервничали.

– Нет, не могу! – отчаянно выкрикнул сэр Бонифаций, сильно краснея. – Лучше казните меня на месте. Или нет, лучше я сражусь с шестируким великаном. Нет ли у вас в программе шестирукого великана?

И рыцарь с надеждой посмотрел на сэра Джона.

– Следующий! – ехидно усмехаясь, елейным голосом проговорил знаменитый певец.

– Чёртов кретин! – прошептал за пазухой сэра Бонифация проснувшийся гомункулус. – Я бы тебе помог… подсказал бы, что говорить…

– Где же ты раньше был, клубок ядовитых гадюк?!

– Ну знаете ли…

На помост стремительно выскочил сэр Гэвин, вынужденный немедленно поправить катастрофическую ситуацию.

– Мне выпала удача полюбить вас! – пафосно воздев руки, выкрикнул рыцарь. – О как тот чуден миг, когда мы вместе сошлись в старинном парке у ручья.

– Рифма! – нетерпеливо напомнил судья, постукивая пером по золотой чернильнице.

Сэр Гэвин затравленно оглянулся на строивших жуткие рожи друзей.

– Ваши уста желанно приоткрылись, изгибы бёдер округлились, и вы ответили мне: да, я буду помнить вас всегда!

От титанических усилий на лбу сэра Гэвина выступили бисеринки пота. Рыцарь громко вздохнул, с надеждой глядя на сэра Джона, но у того даже в мыслях не было останавливать выступающего.

– Продолжайте-продолжайте… что же вы так внезапно замолчали? Всем нам ужасно интересно, что же там между вами и… той дамой в саду произошло.

«Проклятый садист! – зло подумал сэр Гэвин. – Убью гада на дуэли!»

Накатившая злость придала рыцарю недостающей уверенности.

– Внезапно, что за напасть, тучи наползли на небосвод. Из тёмного угла вдруг выросла зловещая фигура. Доспехи отражают тьму небес, в руках злодея чёрный меч блистает. Ну что ж, сейчас и он узнает, как смертоносен меч того, чьё сердце переполнено любовью. Сразились у фонтана. Вот звякнула блистающая сталь. Удар, ещё удар, и наконец повержен он. О, как зовут мерзавца, спросила возбуждённо леди, и, улыбнувшись, я ответил: Джон!

Закончив, сэр Гэвин мстительно посмотрел на разом побледневшего судью, срывая оглушительные овации.

– Молодчина! – хлопнул по плечу вернувшегося за кулисы рыцаря сэр Бонифаций. – Ты одним махом отыграл всё то, что я тут несколько минут назад профукал.

– Следующий!!!

– Я не могу, у меня бронхит! – И сэр Дорвальд широко разинул рот, делая громкое «э-э-э-э». – Видите, покраснение! Я не могу!

– Чёрт с тобой, – отмахнулся от него сэр Бонифаций. – Нэвил, ты пойдёшь?

– Ещё чего! – фыркнул сэр Нэвил. – Как вообще себе вы это представляете? Что я понимаю в любовной лирике? Это всё равно что козу заставлять читать в церкви «Отче Наш».

– Понятно… Так, сэр Вальтасар отпадает. Его пока ещё устроители турнира не нашли. Остается… сэр Вяминен!

Сэр Вяминен не возражал, каким-то чудом избежав увечий после своего сокрушительного поражения после поединка на копьях.

– Я гото-о-о-ов…

И лапландский рыцарь бесстрашно вышел на помост.

– Начинайте! – раздражённо бросил сэр Джон, делая в своих бумагах какие-то пометки.

– Вале псалла, вале псалла, кикси микси, рутту ту…

– Секундочку! – возмутился судья, глаза у которого от изумления чуть не вылезли из орбит. – На каком языке вы говорите?!!

– На моём родно-о-о-ом языке! – заносчиво ответил Туоми. – На лапландском! Вы что-то-о-о-о имеете-е-е-е про-о-о-о-отив?!!

– Нет-нет, что вы… – тут же пошёл на попятную знаменитый певец. – Просто я попросил бы вас предоставить мне после того, как прочтёте всю поэму, примерный перевод.

– Хорошо-о-о-о! – кивнул Туоми и нараспев продолжил: – Керран вайн хаавээни нахда саин. Эн пиенуута алла тахтиен тунтенут. Керран сайн кехтоони калтэрит. Ванкина сиелта кирьетта кирйойтан…

– Всё, нам конец! – горестно простонал сэр Бонифаций и попытался упасть на собственный меч, однако вовремя среагировавшие друзья помешали свершиться кровавому самоубийству…

– МЫ ПРОШЛИ!!! – заорал вернувшийся из судейской палатки сэр Гэвин.

– Как прошли?!! – не поверил своим ушам сэр Бонифаций. – Мой благородный друг, вы, наверное, шутите?!!

– Вот они, наши оценки! – И сэр Гэвин сунул под нос сэру Бонифацию листок мелко исписанной бумаги.

– О… – Глаза сэра Бонифация наполнились слезами.

– Больше всего баллов заработали стихи нашего лапландского друга! – изучая судейские письмена, объявил сэр Гэвин. – Сэр Вяминен, что там было в этом переводе, который вы чуть погодя передали сэру Джону?

– Эт-т-то оч-ч-ч-чень грустна-а-а-а-я-я-я песня, – по обыкновению растягивая слова, ответил Туоми. – Она о несчастно-о-о-ом рыбаке Виле Саоари, выловившем из моря прекрасную руса-а-а-алку и женившемся на ней. Однако в ито-о-о-ге русалка оказа-а-а-а-лась жуткой склочной бабо-о-о-ой, и он, доведённый до белого-о-о-о каления, пригото-о-о-овил из неё уху.