Змеиная вода (СИ) - Демина Карина - Страница 17

«Книга о змеях»

В отеле пахло цветами и сдобой. И запах этот, сытно-хлебный, сдобный, действовал успокаивающе. Он заполнил небольшой сумеречный холл, добрался до окон, раскрытых по жаре.

- Петровна! – голос Фрола Яковлевича потревожил сонную тишину.

И пара мух закружилась над стойкой.

- Петровна, гостей встречай… эй…

Фрол Яковлевич по-хозяйски подвинул к себе звонок и пару раз стукнул.

- Угомонись, - этот голос был тих и спокоен.

Принадлежал он женщине средних лет и весьма своеобразного обличья. Она была высока и худощава. Седые волосы зачесывала гладко, собирая в короткую куцую косу. Темное платье её отличалось весьма характерной строгостью линий. И шито было по моде еще довоенной, сколь могу судить.

- Доброго дня, - произнес Бекшеев.

И я повторила за ним.

- Вот, - Фрол Яковлевич слегка смутился. – Гостей привез. Нумер нужен.

- Несколько, - поправил его Бекшеев. – Но мы с… сопровождением.

Глаза у женщины были мертвыми. Стеклянными, как у зверей в музее. Случилось мне как-то заглянуть… жуткое место, честно говоря. Хотя Одинцов что-то там говорил о важности, сохранности и культуре. Мне же запомнились только эти вот стеклянные глаза.

Мертвый взгляд женщины остановился на Девочке. И я даже приготовилась услышать отказ. Но губы Петровны дрогнули и растянулись в жутковатого вида улыбке.

- Рада, - сказала она. - Гостям.

Голос ее остался тихим и шелестящим. Честно говоря, у меня от этого голоса по спине мурашки побежали.

- Она воспитанная, - сказала я зачем-то. И в ответ получила спокойный кивок.

- Уверена в этом. Я люблю животных.

- Ага, - хохотнул Фрол Яковлевич. - Больше чем людей.

- Фрол, - взгляд женщины задержался на нашем водителе. - Если у тебя все, то можешь быть свободен.

Фрол Яковлевич смутился и отступил.

- Погодь, - Тихоня подхватил его под руку. - Пойдем-ка, побеседуем о делах нашеских. Нам машина нужна будет? Нужна... Вот через часик и...

- И что ты обо всем этом думаешь? - поинтересовался Бекшеев, раскрывая чемодан.

Комнаты нам выделили разные. Суровая Петровна, открыв паспорта, заявила, что номеров на двоих нет. И главное снова глянула так, что желания спорить не возникло.

- Думаю... В целом я уже высказалась, что я думаю.

- А в частностях?

- Помимо того, что эта семейка мягко говоря... - я сделала взмах рукой, явно чувствуя недостаток слов. - Странно это все. Нелогично.

Девочка растянулась на ковре. Сквозь открытое окно тянуло прохладой, а доски пола нагрелись и Девочка жмурилась от удовольствия.

- Сверимся? – предложил Бекшеев. – По нелогичностям?

- Долго придется.

- Так и спешить некуда.

Девочка приоткрыла красный глаз. И закрыла, притворяясь спящей.

- Во-первых, то, что на станции… я ведь не ошибаюсь, что это очень невежливо? Сперва приглашать в гости…

- Вынужденно, - поправил Бекшеев.

- Пусть и вынужденно, но все же приглашение было. А потом все перевернулось и мы здесь.

Не буду врать, здесь мне нравится куда больше.

Комнаты не так и велики, но при том здесь чисто и свежо. Мебель старая и солидная, из той, что на века. Да и в целом нет желания убить кого-то, каковое, чую, в поместье Каблуковых возникло бы и весьма скоро.

- Это и вправду невежливо, - Бекшеев оперся на чемодан. – Мягко говоря… полагаю, согласие не наш приезд давал Анатолий… и вновь же, вынужденно. Быть может, изначально Мария Федоровна планировала как-то… расположить нас к себе.

- Тебя.

Меня она за человека не считала, как и Тихоню.

- Меня. Однако…

- В процессе поняла, что смысла суетиться нет, - сделала я вывод.

- Именно.

- А раз избежать конфликта все одно не выйдет, то к чему тратить силы на неудобных гостей…

- Согласен.

Люблю, когда со мной соглашаются.

- Во-вторых. Вся эта история… - я распахнула двери тяжелого шкафа. Дубовый, резной с бронзовыми ручками он обещал неведомые сокровища, но внутри оказалась лишь пустота. – Нелогична напрочь. Сперва они сделали все, чтобы представить смерть Ангелины несчастным случаем. Теперь Мария Федоровна уверяет, что это тоже убийство. Точнее, что она согласна, что это тоже убийство. Но как-то вот согласна…

- Не до конца?

- Точно.

Бекшеев всегда умел находить правильные слова. И мое собственное впечатление окрепло.

- Такое вот чувство, будто дамочка эта на двух стульях усидеть пытается. И вашим, и нашим…

- Возможно, что так оно и есть.

- Дочь она не любила.

- Скорее всего, - согласился Бекшеев и подал мне костюм. – Но, возможно, дело не в любви. В традиционных семьях всегда мальчики ценились больше девочек.

- Вот мне это не рассказывай, - я костюм отправила на вешалку. И рубашки на полку выложила. Оно, конечно, Бекшеев и сам справится, если что, но стоять и смотреть как-то неудобно. – Что такое наследник я понимаю. Но даже у нас это было не так… явно.

И не скажу, что братьев любили больше.

Нет.

В другом дело. В отношении, что ли? Им больше дано. И спрос с них тоже больше. А мы с сестрами… нас как раз вот любили. И баловали. И… и с другой стороны, в семье детей хватало. А вот если бы как у них? Если бы только я родилась, одна… и без надежды на наследника?

А потом брат.

Долгожданный. Не знаю. Сложно. С людьми всегда сложно.

- С тем, что касается Марии Федоровны, я согласен. Она явно что-то недоговаривает. Дальше?

- Дальше… Надежду она тихо ненавидела. Может, поначалу еще и нормальные были отношения, но потом…

- Потом характер столкнулся с характером. И Надежда, полагаю, отказалась уступать, - Бекшеев указал мне на кресло. – Сядь. И снова согласен…

- Еще нелогично, что она так взяла и вывалила… про лекарства. Фактически призналась, что опаивала дочь. Кстати, а угрозы этой Ангелины реальны?

- Сложно сказать, - Бекшеев разглядывал шкаф. – С одной стороны сроки вступления в права наследства вышли. С другой… думаю, хороший адвокат нашел бы лазейку. То же нарушение прав вполне реально. Срок тогда начинается не с момента вступления в наследство, а с момента фактического нарушения данных прав. Но хороший адвокат стоит денег. И такие тяжбы могут тянуться не годами – десятилетиями.

Что наверняка было никому не нужно.

- Думаю, и Ангелина это понимала. И Анатолий с матушкой. Скорее всего дело закончилось бы заключением договора. Ей бы выплатили некую сумму отступных. Может, на них она и рассчитывала… гадать теперь можно до посинения. Но ты права. Каблуковой не было нужды вываливать все подробности. Тем более столь… неприглядные.

- Тогда зачем?

- Не знаю. Хотелось бы думать, что я её зацепил, но на деле… мне кажется, она запуталась. Или отвлекает наше внимание от чего-то другого. Изображает искренность, жертвует в том числе и репутацией семьи…

Ради чего?

Или ради кого?

- Мне еще кое-что показалось странным, - признался Бекшеев, выставляя на полку кожаный несессер. – Поведение самой Ангелины.

- В чем?

В кресло я забралась с ногами, до того уютным оно показалось.

- Смотри. Она знает, что в семье её, мягко говоря, не любят. Более того, она вдруг осознает, что её… травили? Опаивали?

Скорее второе.

Кстати, странно, что не отравили. Это было бы проще. И дешевле в конечном итоге.

- Она смогла вырваться. Очистить разум. Осознать… и что она делает?

- Возвращается, - теперь я понимаю, что хотел сказать Бекшеев. – Зачем она возвращается? Это… опасно, в конце концов. Там, где одурманили раз, одурманят и второй, если не придумают чего похуже. Ради… наследства?

- Эти вопросы как раз можно перепоручить адвокату. Нет, здесь что-то другое… что-то настолько важное, серьезное, что заставило её рискнуть.

И умереть.

- Но если… если они что-то и знают, нам не скажут, - я погладила обивку. Темно-зеленая ткань и вышитые желтой нитью цветы. И то, и другое слегка выгорело на солнце, но кресло от того не стало хуже.