Змеиная вода (СИ) - Демина Карина - Страница 14

Полезла туда, где благородным не место.

Где кровь, грязь и смерть… и не знаю, кто убил эту девушку, но найду ублюдка. Потому что за мною долг. Не только за мною, но… это дело становится личным.

- А вы? Что делали вы?

- Я? Муж организовал наш с Анатолием переезд… я заботилась о сыне.

Сколько ему было?

Семь? Восемь?

- Мы тоже переживали лишения… - раздраженно произнесла Мария Федоровна. – Мальчик не мог продолжить образование. Мы отказались от привычного образа жизни. Даже штат прислуги пришлось сократить…

Мальчик дочитал газету, и взялся за другую.

На маменьку он поглядывал, но, будучи очень послушным сыном, беседе не мешал.

- А после войны?

- После… мы вернулись домой. И тогда же пришло письмо от Ангелины, что она вышла замуж. За какого-то мещанина… представляете?

- С трудом, - произнес Бекшеев. Вот все-таки тренированный он. У меня столь сопереживательное выражение лица сохранять не получается. Мне бы хоть какое-то, не нарушающее тона беседы, сохранить.

- Потом она явилась со своим мужем. Познакомить. Какой-то… такой… знаете, до крайности неприятный человек. Сразу видно, что низкого происхождения. Напрочь лишенный изящества. И черты лица грубые. И сам он грубый донельзя. Чем-то на вашего этого похож… - Мария Федоровна махнула в сторону.

А вагон постепенно заполнялся людьми.

И надо бы уйти, но уж больно беседа интересная. Бекшеев того же мнения. И потому наливает в чашку чай. А Мария Федоровна, принимая с благодарным кивком, продолжает рассказ.

- Она была беременна… мой муж заявил, что раз она вышла замуж без благословения семьи, то пусть теперь и живет, как умеет.

- И она…

- Ушла. Я… - Мария Федоровна вздохнула. – Я передала ей денег. Триста рублей. Все, что было… свободного. Кое-какие украшения из девичьих.

- Почему?

- Она моя дочь.

Не понимаю. Вот не понимаю этих заморочек и все тут… что мешало принять? Состояние ведь позволяет. Ладно, если видеть не желаете, так найдите домик где подальше… или еще что.

- Когда она вернулась?

- Четыре года тому. Супруг её умер…

Стало быть за год до происшествия с Надеждой. Примерно.

- А мне казалось, что сбежал, - заметил Бекшеев.

- Умер. Он был ранен. Болел долго. Ангелина пыталась его лечить, но ему становилось все хуже… он лишился работы. Жилья у них своего не было почему-то. Пенсии не хватало. Она устроилась медсестрой…

Мария Федоровна замолчала.

- К этому времени и моего супруга не стало. Та ссора… она дорого ему обошлась. Случился инсульт. Он слег. И спустя три месяца оставил нас…

- Вы не пытались найти дочь? – спрашиваю, уже зная ответ. И скорбно поджатые губы подтверждают мою правоту.

- Я написала ей письмо, но оно вернулось. Ангелина выбыла, не оставив нового адреса. Она появилась сама. Пришла, потому что больше идти было некуда. И я приняла её. Как я могла отказать дочери?

Не знаю.

До того же как-то отказывала…

- Анатолий даже обрадовался. Все же сестра… воссоединение семьи накануне свадьбы. Это казалось добрым знаком. Ангелина подружилась с Надеждой… не сразу, но постепенно… Ангелина была старше. И характер… сложный.

Я думаю. С такой-то жизнью.

- Они стали проводить много времени вместе. И Ангелину даже пригласили в эту школу, вести курсы. Что-то там медицинское… А она согласилась. Потом вовсе в госпиталь перешла работать. Зачем, спрашивается?

- Ваш сын…

- Сперва радовался. Все же хорошо, когда в семье все дружат. Но постепенно он начал испытывать сомнения в пользе этой дружбы. Ему казалось, что Ангелина дурно влияет на Надежду. Что именно из-за нее Надежда столь переменилась… они говорили. И ссорились. В Ангелине не было ни женской покорности, ни смирения. Она отвечала. Резко. И дерзко. И как-то даже пригрозила подать в суд.

- На что?

- Наследство. Супруг мой не оставил завещания. Он был убежден, что наследником станет Анатолий. Единственным наследником…

- Но по современным законам дочь тоже имеет право.

- Именно. Ангелина так и заявила, когда Анатолий потребовал подчиниться.

- Чего он хотел?

- Чтобы она уехала. Он готов был снять ей квартиру, выделить содержание. Даже оплатить обучение детей в приличном заведении. Лишь бы она перестала позорить семью. Ангелина же сказала, что хватит с нее. Что это и её дом тоже, и она никому не позволит снова себя выставить. Неприятная вышла ссора…

- Сроки, - Бекшеев произнес это после небольшой паузы. – Ваш супруг умер довольно давно… вступить в наследство Ангелина должна была после его смерти. Но времени прошло много.

- Анатолий тоже так ей сказал. А она ответила, что уже консультировалась. Что есть лазейка… что-то про нарушение наследных прав и все такое.

Значит, она всерьез рассматривала вариант подать в суд.

И если не только консультировалась, но и заговорила открыто, то шансы у нее имелись. Кстати, стоит выяснить, у кого она совета спрашивала. Вряд ли там много юристов.

- И что ваш сын?

- Он решил не ссориться. Не то, чтобы испугался угрозы. Это глупо… все же действительно, сколько лет прошло… она ничего бы не добилась. Но вот сам факт… репутация…

Долбаная репутация.

- Я понимаю, что вы думаете. Это мотив… еще один мотив. Но та ссора произошла задолго до смерти Ангелины. Это было… это было как раз перед разговором с Надеждой. Боюсь, тогда мой сын проявил непозволительную резкость в разговоре с невестой. Вмешалась Ангелина и случилась эта безобразная ссора… а на следующий день нашли Надежду.

Тогда и вправду не сходится.

Логичнее было бы убить наглую сестру, которая лезет в личные дела, чем невесту, к наследству отношения не имеющую.

- Ангелину эта смерть очень… поразила. Изменила? Не знаю, как правильно. Она… не плакала на похоронах, но надела траур, что было довольно-таки неуместно в сложившихся обстоятельствах. Потом и она заболела.

- Чем?

- Это не было болезнью физического плана. Скорее душевною. Она впала в тоску, какую-то престранную апатию. Анатолий даже думал о том, не отправить ли её в лечебницу…

И отправил бы.

Вот чую, что отправил бы с великой охотой.

- Но побоялся, что репутация пострадает… безумцы в семье… это не то, что нужно роду. Мы лечили её дома.

- Как?

- Покой. Диета. Успокоительные капли. Ей стало много лучше. И незадолго до смерти мы даже на воды отправились. Я, Ангелина и дети. Там она окончательно ожила… я даже немного испугалась.

- Чего?

- Она… встретила какого-то своего знакомого… признаться, я не обрадовалась этой встрече. Да, местный целитель и даже одаренный… но не в состоянии Ангелины сводить знакомства. А она вновь просто ушла из дому, ничего не сказав. И вернулась спустя пару дней.

- Объяснила?

- Разговор… был неприятным. Она почему-то решила, что мы пытались её травить. Этими вот успокоительными каплями. Хотя они выписаны врачом. И куплены в аптеке. Как можно кого-то отравить лекарством?

Мария Федоровна играет и слегка переигрывает. И прячет меж слов ложь, мешая её с правдой.

Как, как… очень даже можно.

- Она заявила, что не раз и не два давала нам шанс… что надеялась и вправду стать семьей… в общем, нервические истерические глупости. Потребовала отдать детей. Я воспротивилась. Куда ей детей? В конце концов, это мои внуки. И пока нет иных наследников – они надежда рода.

А когда появятся, то станут лишними?

И Ангелина это знала лучше, чем кто бы то ни было.

- Тогда она пригрозила полицией. У этого её приятеля имелись знакомые в полиции и даже выше… ужасный человек.

Который категорически Марии Федоровне не нравился. Она даже сейчас раздраженно кривилась, говоря о нем…

- Мы говорили… обо всем. Я просила прощения… в конце концов, откуда я знала о тех каплях… мы хотели, как лучше. Волновались. Я уговорила её вернуться домой.

- Зачем?

- Ради детей, конечно. Все же… Анатолий тогда еще переживал ситуацию с Надеждой. Я опасалась, что случившееся глубоко ранит его, а может, вовсе отвратит от брака. Но… род…