Из Тьмы, Арка 5 (СИ) - "Добродел" - Страница 62

«Которой странно долго нет, — добавляю уже мысленно. Обведя взглядом округу, вижу только зевак и прохожих, прислушиваюсь, дабы вычленить в окружающих звуках тяжёлый топот полицейских сапог. Тщетно. — Вот ведь ленивые увальни! Даже не чешутся!»

— Тем не менее, с тобой разговаривают и объясняют, — заканчиваю свой спич, вновь посмотрев в глаза собеседнику, на лбу которого набухала красным шишка от моего снежка. Признаться, сейчас, с этой шишкой, немного ошеломлённый и оглушённый, с перепачканным в навозе лицом и одеждой, он в большей степени вызывал жалость, чем какие-то иные чувства. Что только усиливалось исходящими от него эмоциями.

— Да я… да они… да как это так?! Честного человека — на каторгу, а будущим бандитам — приволье?! — сокрушённо забормотал пахнущий свежим навозом толстяк.

Эмпатия подсказывала, что он не притворяется — наоборот, натурально сдерживает слёзы обиды и несправедливости. Видимо, реальность несколько отличалась от того, что вырисовывалось на первый взгляд. Собственно, испачканная говном физиономия мужика, а также слишком наглое поведение компашки беспризорников и так на это намекали.

Потратив некоторое время, чтобы разобраться и узнать позиции булочника и бесстрашных воришек, кои, даже не подумав убегать, решили перекусить прямо на заборе, нахально разглядывая происходящее, словно какое-то представление, я, наконец, определилась с позицией.

Несмотря на казалось бы очевидную ситуацию: «Жадный лавочник-мудак убивает ребёнка из-за булочки», — невинных жертв как таковых в истории не имелось.

Продавец и производитель товара в одном упитанном лице, действительно обладал скверным нравом и к тому же недолюбливал беспризорников. Я не стала уточнять — мне это не слишком интересно — но судя по тому, что считывала эмпатия, думаю, его неприязнь проистекала из детства, когда боевитые уличные детки поколачивали неуклюжего пухляша из семьи пекарей.

Для взрослого мужика срывать злость и старые обиды на совершенно посторонних детях, которых жизнь и так, в общем-то, задела — тот ещё признак тупости и собственной неполноценности. Но это оставим на совести толстяка, который, между прочим, да-алеко не сразу дошёл до попыток по-настоящему ударить одного из мелких или тем более убить. Его довели. Ведь детишки оказались довольно злопамятными и после того, как в ответ на попытку выпросить какую-нибудь работу булочник, недолюбливающий им подобных, грубо послал нагловатую компашку, затаили.

Слабо представляющие последствия своих действий дети — воровали, обзывались и проказничали. И чем дальше, тем сильнее их заносило. А и так не блещущий умом и добротой мужик, у которого помимо воришек имелись и более серьёзные проблемы — зверел и с каждым разом реагировал всё жёстче. Ведь подобие мелкой войнушки лишало его весомой части и так скромной прибыли! А кто любит удары по своему кошельку? Притом регулярные, притом всё возрастающие...

Никто не желал останавливаться, считая себя правой, несправедливо обиженной стороной.

И вот глупость, озорство и злопамятность кучки малолетних беспризорников наложились на такую же глупость, злопамятность и горе толстяка, потерявшего долго болевшую и на днях умершую родную сестру. Один пусть и погрузился в эмоции, но был вынужден работать, чтобы содержать свою семью и помочь семье сестры. Выражая это горе, он поставил рядом с прилавком портрет умершей. Ну а другие, в лице мелких воришек, додумались до «гениальной» идеи забросать лавку конскими «каштанами» — и, пока «этот злобный жиртрест будет отплёвываться от какашек и мыть свою рожу», утащить побольше хлеба.

Сироты заскочили внутрь, забросали лошадиными экскрементами товары, торговца и портрет его любимой родственницы. Глуповатый дядька, что и так уже пропитался ненавистью к хулиганистым беспризорникам, увидев такое оскорбление усопшей, окончательно взбесился и перестал себя контролировать.

Идиотизм малолетних дебилов и великовозрастного дурака слились в экстазе, обещая «фееричное» завершение вспыхнувшей на пустом месте вражды. И если бы не я, оно бы так и закончилось: одни потеряли бы своего друга, причём даже, может, и не одного; новоиспечённый убийца отправился бы под следствие, с перспективой закончить жизнь на каторге; а его родственники, которых мужик действительно любил и всеми силами поддерживал, оказались в затруднительном положении из-за потери кормильца.

В чём мораль? Для меня, как и остальных людей, не желающих закрывать глаза на неприглядные с их точки зрения вещи: «Не суди, не разобравшись». А для участников событий: «Голова нужна не только, чтобы в неё есть и изрыгать обратно всякие глупости, но и чтобы думать и просчитывать последствия собственных действий».

Постаравшись, посредством слов и деэмпатии донести данные простые истины до участников событий и зевак, уже немногочисленных — Драки и громкой ругани нет? Значит, не интересно. Расходимся! — я подкинула денег и лавочнику, которому они действительно нужны, и сиротам. Последние, пусть дурные засранцы и воришки — если бы они бросили какашками в портрет одного из моих погибших друзей, может и не приняли бы жалкую смерть, но сильно пожалели — всё же дети.

Возраст и вытекающий из этого недостаток мозгов и опыта давал «бессмертным» хулиганам некую (небольшую) скидку в моих глазах.

Пусть нынешний мир диктует свои правила, к которым гораздо лучше приспособлена я-Куроме — родившаяся и выросшая здесь, в Империи — память меня-Виктора никуда не делась. И эта память, вместе с вынесенными из прошлой жизни взглядами — не только помогала понять ранее недоступные вещи, но и там, где это допустимо, до некоторой степени смягчала характер нынешней объединённой личности.

Лучше потворствовать своей более мягкосердечной части, чем идти на поводу заключённого в тейгу архидемона, вечно жаждущего смертей, страданий и разрушения.

Если я не на службе или не действую в интересах нашего небольшого заговора. Тут идут в ход уже совсем иные критерии оценки ситуации.

— Считайте, что судьба в моём лице дала вам второй шанс, — кривовато усмехнувшись, сказала я, прожевав кусочек нового пирожка с вишней, приобретённого здесь же: у дурного, но весьма сносно знающего своё дело булочника. — Ты, дядя, расплатишься с долгами и поможешь семье. А вы, мелкие хулиганы, можете как устроиться платными учениками к какому-нибудь не злому ремесленнику… Так и тупо сдохнуть, спустив деньги на глупости или засветив не перед теми, кем надо. Это ваш выбор. Второй раз вам никто не поможет и никто не спасёт. Как говорят западники — Adieu!

Махнув им всем на прощание, двигаюсь дальше.

Примечания:

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Товарищи, желающие поддержать автора и прочесть больше, но по какой-то причине этого не сделавшие, могут заглянуть в комментарии.

Что попало в цепкие лапы на этой неделе: https://ficbook.net/readfic/11222024 Фик про Наруто. Попадун в члена клана Кагуя задолго до появления деревень. Не знаю насколько канонично написано (с оригиналом знаком исключительно по фанфикам), но читать было интересно. На мой взгляд, местами маловато подробностей, да и гг мог бы сделать больше в социальном плане. Ведь он реально хотел изменить паршивое положение дел, но когда обрёл достаточно сил, чтобы влиять на целые регионы, как-то… сдулся и окуклился что ли? Однако учитывая, что сюжет сосредоточен на развитии героя и клана, а фанфик ещё не закончен, то прямо недостатком я бы сие не назвал, может данная тема будет затронута в будущем.

А.Н. — бечено.

Вроде совершенно проходная сценка, вроде её можно было бы даже безболезненно вырезать из текста... но чем-то цепляет. И сызнова раскрывает ситуацию в Империи и героиню. Респект автору!

Глава 7 часть 3

Покинув таких разных по внешности, возрасту и социальному положению, но таких похожих по разуму воришек и их "врага", я решила пройтись по рынку и заодно посмотреть, куда же подевались все патрульные и будочники, кои, по идее, должны пресекать различные безобразия, а не заставлять мимохожих убийц выполнять их работу. Да, по-хорошему, следовало бы идти заниматься делами — но новости о неожиданно обретённом если не бессмертии, то очень-очень долгой жизни требовали проветриться и немного побыть в каждой бочке затычкой, как с булочником и воришками.