Безвозвратность - Dar Anne - Страница 7

Не отвечая ни слова, я за считаные секунды нашла её контакт в своём мессенджере и переслала ей ссылку на статью. В голове в какой-то момент загудело… Что же это́ такое?.. Почему это́ случилось в Лиссабоне?.. Как обстоят дела в Праге?..

– Адриана Бонд? – Гонсалес вдруг оторвала от экрана своего телефона обеспокоенный взгляд и буквально впилась им в меня. – Ты та самая Адриана Бонд? Основательница “Honesty”? – в ответ я замерла, не зная, как реагировать на то, что меня узнали. Тем временем девушка продолжала таранить: – Я многое знаю о твоей программе. Потому что я врач… “Honesty” спасла много жизней.

– Да… Что ж… Эм… Хорошо…

– Мне очень приятно познакомиться с Вами, – с этими словами она уверенно протянула мне свою ладонь. Стоило мне в ответ протянуть свою руку, как она сразу же с силой пожала её. Я невольно отметила, что её рука обладает внушительной силой, обыкновенно свойственной противоположному полу.

Наконец вернув себе свою руку, я уже хотела поспешно ретироваться в свой вагон, но с той стороны до моего слуха вдруг донеслись такие истошные крики кота – да когда же он уже заткнётся?! – что я сразу же поняла, что мне не стоит двигаться в том направлении. Машинально посмотрев на свои наручные часы и поняв, что мы находимся в пути уже целых десять минут, а проводница до сих пор не соизволила отчитаться мне о проделанной работе, я уверенным шагом направилась в сторону бизнес-класса – выносить дверь кабины машиниста.

ГЛАВА 5

ЖЕРТВЕННАЯ ЗАБОТА

УИЛФРЕД МУР – 50 ЛЕТ

Мне было четырнадцать, когда моя мать села в инвалидное кресло. По сути, трагедия случилась из-за того, что ей было слишком тяжело: она родила меня от женатого мужчины, уже имеющего трёх дочерей и не собиравшегося разрушать свой первый брак с успешной телеведущей ради союза с молоденькой официанткой, с которой его интрижка продлилась всего каких-то четыре месяца, что и послужило причиной моего рождения. Мой отец был подлым человеком: сначала он настаивал на аборте, после не платил алименты, а когда его жена узнала обо всех его изменах – моя мать оказалась не единственной обманутой им женщиной, – и развелась с ним, не оставив ему ни цента, он начал преследовать мою мать и меня, как будто его целью стало отравление нашей жизни в отместку за то, что он собственными руками разрушил свою. Из-за его действий мать потеряла хорошо оплачиваемое место администратора в приличном ресторане, разорвала помолвку с мужчиной, с которым встречалась на протяжении трёх лет, и в придачу рассорилась с лучшей подругой, признавшейся в своей влюблённости в того, кто не давал нам спокойно жить. Ей действительно было тяжело. Именно поэтому она, однажды напившись в баре, села за руль автомобиля и, не справившись с управлением, вылетела в кювет. Машина перевернулась трижды. Мать выжила, но осталась инвалидом. Мой биологический отец сразу же оставил нас в покое – с тех пор, как мать выкатилась из больницы в инвалидной коляске, мы его больше не видели. С того же момента началась моя новая жизнь, всецело сосредоточенная на заботе о единственном близком мне человеке.

Первое время мать и сама неплохо справлялась с самообслуживанием, но годы быстро давали о себе знать и брали своё: ей всё чаще и всё больше требовалась серьёзная помощь со стороны. Только поэтому я и пошёл учиться на машиниста – машинистам в нашей стране платят так же хорошо, как докторам, в которые я совсем не годился. Мать нуждалась в дорогих лекарствах, дорогой аппаратуре, в дорогом медицинском обслуживании, продуманном комфорте, включающем в себя специально оборудованный дом, сиделку, массажиста и уборщицу. Всё это недёшево, а я никогда не был гением, так что мне пришлось потрудиться, чтобы обеспечить свою мать всем необходимым. Я закончил академию с отличием только потому, что знал, ради чего стараюсь, и справился с этой задачей очень вовремя: стоило мне получить свою первую заработную плату, как у матери начались сильные приступы. Моя жизнь превратилась в беспеременные пункты назначения: дом-работа-дом-работа-дом… Никакой личной жизни, никаких отклонений от маршрута, даже время сна было отрезано чётким лоскутом – шесть часов в сутки и не больше, чтобы сразу после сна брать очередной рейс или чтобы побыть с матерью чуть дольше, уделить ей чуть больше своего внимания и времени. Мне нельзя было болеть, чтобы не смещаться с чётко очерченного маршрута, и я этого не делал: все тридцать шесть лет, которые болела она, я ни разу не болел всерьёз – всегда был достаточно здоров, чтобы заботиться о поддержании её хрупкого самочувствия. И вот две недели назад моя мать в возрасте семидесяти пяти лет умерла в собственной постели: просто тихо заснула и больше не проснулась. Милосердная смерть, особенно для человека, бо́льшую часть своей жизни страдавшего от мучительных приступов боли.

Я не женился и не завёл детей. Был слишком занят: двенадцать часов в сутки водил поезд, шесть часов спал, еще шесть часов проводил с матерью. Конечно, моя жизнь была полноценной, так что у меня случались романы с женщинами. Их было целых три. Но естественно, что каждая из тех женщин хотела большего, чем я был способен предоставить: вся моя заработная плата уходила на заботу о матери, с которой я жил под одной крышей, и при этом я не мог уделять отношениям больше нескольких рваных часов в неделю. Так что совершенно неудивительно, что в итоге я остался в кромешном одиночестве. При таком образе жизни для меня было бы удивительно вдруг не остаться одному, наедине со своей бездонной тоской. Те три женщины, что некогда присутствовали в моей жизни, нашли себе менее занятых мужчин, обзавелись с ними прочными домами и красивыми детьми. А я… Две недели назад похоронил мать и понял, что рядом со мной никого нет. Конечно, в моей жизни присутствуют хорошие знакомые: мои коллеги и мой поезд – хотя фантомное, однако всем моим сердцем обожаемое подобие семьи. Другой семьи у меня будто бы никогда и не было. И вот, меня окружают замечательные люди, а всё же я одинок, как никогда. Прежде я был нужен матери, которая всегда ждала меня и неизменно радовалась моему присутствию в её жизни, а теперь… Теперь я никому не нужен. Две последние недели я очень много думаю об этой своей ненужности, но только сегодня ко мне пришла мысль, будто у меня всё ещё есть время, будто не всё ещё может быть потеряно. Марика Дмитроф, проводница третьего класса, сболтнула в разговоре с диспетчером Хеленой Смит, будто Хильда Рэйнольдс развелась со своим мужем. Эта новость словно током ударила меня: Хильда хотя на первый взгляд и является самой обыкновенной женщиной, в ней всегда было что-то такое, что заставляло меня смотреть на неё чуть дольше, чем на всех прочих проводниц. Должно быть, дело в той редкой участливости, которую она способна проявлять по отношению к совершенно посторонним людям. В любом случае, какой бы посредственной Хильда кому бы ни казалась, на самом деле она обладает редкой особенностью, которая может влюблять в неё мужчин, однако же, из-за заниженной самооценки, эта женщина явно не подозревает о тайной силе, вложенной в неё природой. Впрочем, быть может, всё дело во мне. Быть может, я просто мягок, а она из тех, кто способен понимать темпераменты, подобные моему… И ко всему прочему, она именно из того типа женщин, который всегда привлекал меня: светлые глаза, крашеные в светлый тон волосы, среднее телосложение, тёплый и одновременно уверенный голос.

Я был рад, что она пришла в мою кабину, пусть и по такому пустяковому вопросу, как громкое поведение подвыпившей пассажирки – лучшего повода остаться наедине и попробовать пригласить её на чашечку кофе нельзя было и придумать! Если откажется, что ж, я хотя бы попробую, а если согласится… Если такая женщина, как Хильда Рэйнольдс, согласится сходить со мной на свидание – я сделаю всё возможное, чтобы она не пожалела о сделанном выборе и чтобы всё не закончилось одним лишь свиданием! Поэтому когда я получил от неё неожиданно уверенное согласие и даже лёгкий флирт, я уже напрочь забыл думать о том, что она просила меня связаться со станцией, не обращал внимания на шипение в рации и размышлял только об одном: передо мной сейчас сидит симпатичная, умная и невероятно мило улыбающаяся мне женщина, которая только что действительно пожелала выпить со мной кофе, а я между тем последний раз ходил на свидание пять лет назад и прямо сейчас не понимаю, как умудрялся все эти годы жить без женского общества! В груди странно запульсировало, вдруг захотелось поскорее добраться до Праги, поскорее завершить этот рейс и всецело сосредоточиться на приятном волнении… Возможно, я даже заметно смутился, из-за чего не расстроился, а неожиданно обрадовался тому, что наше уединение было прервано совершенно бесцеремонным образом: кто-то с устрашающей силой заколотил в дверь с требованием открыть её. И откуда только берутся такие буйные пассажиры с расшатанной нервной системой?.. Прежде чем я успел ответить самому себе на этот вопрос, прекрасная Хильда уже поднялась со своего места, чтобы поскорее открыть дверь и утихомирить хулигана, а я наконец обратил внимание на шипение в рации… Что-то случилось?