"Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 5

— Тазиками.

— Тазиками? — ВСЕ! Я на грани. Еще раз скажет слово «тазики» и я надолго впаду в беспамятство сильнейшей истерики.

— Он их пинал.

— Кого? — знаю, что издеваюсь, но ничего с собой поделать не могу. И ещё так, одну бровку вверх, чтоб видел всю силу глупости своей.

— Тазики

Вдох-выдох, вдох-выдох. Уф, я выдержала, и последний штрих в сей забавнейшей картине.

— Простите, а почему вы не предъявите обвинения непосредственно разрушителю, и не оставите моего раба в покое?

— Какому разрушителю? — взвизгнул сей родственник отбивной.

— Тазикам! Уверена, они с радостью возместят весь ущерб, даже помогут от протекающей крыши, и пообещают больше не пинаться. Вы и дальше сможете пить вашу чудеснейшую сборку трав, только тазикам ни-ни, а то вдруг скакать начнут. Город не устоит. А у нас ведь тут король, нельзя нам нашествие подсобного материала допустить. В грязи ж помрем. Так что вы с утварью больше не ссорьтесь, чревато революциями и разрушениями.

Побагровел, но ничегошеньки не сказал. А я уже в открытую ухмылялась, и старалась не скатиться в банальный припадок, окружающие полностью поддерживали меня в моем стремлении, однако решили себя не сдерживать. Поголовное падение ниже уровня пояса сопровождалось диким хохотом и всхлипами. И так самозабвенно народ отдавался истерии, что я аж обзавидовалась. Какой образованный нынче пошел, гордость берет.

— Госпожа, забирайте своего раба, только вам необходимо зарегистрировать его за собой во дворце, иначе у нас никак. Утерян-найден, требуется уведомить. Закон.

— Прямо сейчас и поеду во дворец, приогромнейшее спасибо.

И моего Малыша сняли с цепи и выпустили. То, что произошло дальше, просто ввело в массовый ступор весь невольничий рынок. Включая рабов. Этот изумрудный щеночек просто обнял меня. Но это еще вурдалачьи шалости. А вот когда этот заклинатель тазов и прочей домашней утвари подхватил меня на руки и понес в сторону дворца, я четко услышала падение нескольких слабонервных тел. Собственно, я была бы среди них, не лежи я на руках своего «раба». Вампирюга беззубый, как же приятно, когда тебя носят. Дракончики бескрылые, упырята обескровленные, лысые лешачки, бесхвостые русалки, бритые гномы и немая баншы, я в восторге!

— Темень и ее твари! — меня уронили! Позорно! В лужу, перед самым дворцом. Мой принц в черном плаще и с сильными руками все же обделен умом. Кто же с женщиной на руках по скользким ступенькам поднимается и смотрит вперед, а не под ноги. Кто-кто? Идиот! И как теперь во дворец прикажете явиться? А этот, кстати, не далеко от меня ушел (то есть приземлился), растянулся на ступеньках и невинно так на меня глядит. Губу расквасил, молодчик. Ладно, пусть будет мелкая месть за себя любимую

— Малыш, ты хоть понял, что только что сотворил?

— Уронил тебя.

— Ох, какая проницательность, прям слов нет, одни ругательства.

— Извини! — и головку так виновато повесил, ни дать, ни взять нашкодивший щенок.

— Как звать тебя, недоразумение?

— Малыш.

— Нет, имя твое какое?

— Малыш, ты ведь сама сказала.

Такс, понятно, тяжелый случай. Зайдем с другой стороны.

— А кто твой хозяин?

— Ты.

— А предыдущий, ну в смысле, до меня кто был?

— Граф Вердано.

— А где он?

— Погиб на войне. А меня его сын отпустил и сказал, чтоб больше на глаза не попадался. Вот только как на глаза можно попасться, ими же не охотятся. А если не послушаю его, то спина снова в крови и больно будет двигаться пять восходов. Но я на всякий случай не смотрю на глаза никому, ты первая.

— Информативненько. И часто спина твоя в крови? — не, ну надо же знать, как часто его пороли, глядишь, и пойму с чего тронулся этот недораб.

— Иногда закат встретить не успевал, как снова били, но потом пять закатов — и били. Сам виноват. Правильно, что били.

Да уж, тяжела ноша, но я ее не брошу. Это про моего нового знакомого. Виноват он, как же. Где ж это такого детинушку вырастили?

— Родом ты откуда, где родился?

— Не знаю.

— Как не знаешь? А родственники где?

— Граф говорил, что они от меня избавились. Он не рассказывал мне, кто они.

— В детстве бросили, значит.

— Не знаю, не помню…ничего не помню, — и эта катастрофа по части транспортировки тяжестей схватилась за голову и нос в землю. Ну вот что мне с ним делать? Ведь проблем от него больше чем пользы. Загубит же он мне всю жизнь. А в чем вообще он ходит? Ну-ка, сними-ка плащик дитятко, посмотрим на твое одеяние. Я потянулась к капюшону. Его, как и полагается, снимем первым. Снимаем и обмираем! Блондинчик! Не, не блондинчик, седой какой-то он. Волосы бело-серые как пепел. Точнее, белые пряди перемежаются с пепельными. А что, необычненько! Мне нравится. Ну, что? Снима-а-а-аем плащик.

— Сними плащ, пожалуйста, хочу знать, в чем ты одет.

Опа! А этот оценивающий взгляд откуда? Будто я его за чем-то другим раздеваю, а он присматривается: достойна ли я его бесценной персоны. Темень какая-то. Что за раб ненормальный? Заглядываю ему под челку и вижу…а вижу я, собственно, по щенячьи преданные глазки. А сам щеночек плащик медленно с плеч стаскивает, это притом, что он сидит на этом самом плащике. Я-то давно уже на корточках, а этот сидит, мокнет и ничего. Привстать ему все же пришлось. Результат: стоящий передо мной высоченный мужчина, в льняных подранных штанах и много раз заплатанной, не поддающегося определению цвета рубашке. Да уж, не густо.

— Повернись.

Он и повернулся. Я не завистливый человек, но ЭТО, заставило меня прямо гореть черной завистью. Волосы! Его волосы были ниже колен! Да, запутанные, да, грязные, да, неухоженные, но НИЖЕ КОЛЕН! Вы вообще видели такое? Вот и я нет! О, темень, я чувствую себя ущербной. Какой, к драконам, он раб?

— Эээ, Мал… — какой он к лешему Малыш теперь. Но, назвался вампиром, будь добр, пей кровушку, — Малыш, а ты волосы почему не стрижешь? Рабам короткие положены.

— Но меня освободили. Я могу не стричь.

— Коротко, конечно можешь не стричь, но и так… — показываю на всю эту красоту рукой, — тоже нельзя.

— Почему?

Нет, вопрос, конечно, закономерный, но ты где позволь спросить живешь звереныш? Да тебя первый же патруль лично ржавым мечом обскубает. У мужчин с этим строго. Рабы и рабочий народ носят короткие стрижки, дворяне носят по лопатки, а воины носят, как хотят. Правящий дом может носить длину ниже лопаток и до пониже спины, еще ниже — моветон. Встретить же настолько ненормального воина с волосами до пят практически невозможно. А у меня тут освобожденный раб с шевелюрой. Нам-то женщинам ниже бедер никак нельзя, за исключением тех же принцесс.

— Потому что вызов на бой ты не переживешь, а по-другому ты не докажешь, что воин. Так что нужно тебя подстричь.

Темень, как же жалко-то. Рука не поднимается эту прелесть остричь. Но, надо, значит надо. Я отвела его с дороги в очередной переулок недалеко от королевского парка. Повернула его за плечи к себе спиной и достала нож из голенища сапога. Если б не во дворец, может и не решилась бы, а так выбора нет. Обливаясь кровавыми слезами, я занесла нож на уровне плеч (его, естественно). Сколько ж лишнего останется. Я уже было прижала лезвие к собранным в кулак волосам, как мой местами припадочный извернулся и схватил меня за руку с ножом. Стоим, смотрим на наши руки.

— Не надо.

— Что значит «не надо», самоубийца великовозрастный, тебе жить надоело? Так надо было на меч того наемника кидаться, да поскорее, пока я не вмешалась. У меня б одной проблемой меньше было. Чего хнычешь, чай не маленький. Поворачивайся обратно.

— Нет, нельзя стричь волосы, — и вцепился в нож как утопающий за соломинку.

— Чего это?

— Графский конюх пытался, сломал руку, подвернул ногу, а через пол лунного цикла помер на конюшне.

Ещё бы, где ж конюху дух испустить как не в конюшне. Небось, пьяница, каких не сыскать, вот и угробился в один несчастливый день. А этого, скорее всего, побоялись стричь снова. Народ суеверный у нас, вот и оброс бедняга. Но я-то в своем уме и при здоровой памяти.