Искра соблазна - Беверли Джо - Страница 62

– Вы отрицаете, что она живет сейчас в вашем доме и предъявляет права на вашу дочь?

– Нет.

– И вы хотите сказать, что в дом герцога пускают любого оборванца, который расскажет жалостливую историю?

– Послушайте, Баркстед, – заявил Дэр, – уже около года я пытаюсь найти родителей этих детей. Разумеется, мне интересен каждый претендент на эту роль. Я проверяю рассказ женщины, но она сейчас одна в чужой стране, и мои родители были так добры, что предоставили ей крышу над головой. Она для меня совершенно посторонний человек, и в то время, когда была зачата Дельфи, я был еще в Кембридже. Я никогда и не говорил, что Дельфи – моя родная дочь.

Факты и почти сверхъестественное спокойствие Дэра произвели сильное впечатление на капитана Лоустофта и, казалось, сбили спесь с Баркстеда.

– Так в чем же правда, приятель? – растерянно спросил Лоустофт, до сих пор слушавший молча.

Губы Баркстеда скривились, словно он пытался сдержать слезы.

– Я… должно быть, я ошибался. Я только хотел защитить ее, – сказал он своему другу. – Она так молода, так невинна. – Он вновь повернулся к Маре: – Вам нужен человек, который заслонит вас от трудностей жизни. Вы не знаете… Как вы можете знать, что для вас лучше?

Прежде чем Мара успела возразить, это за нее сделал Саймон:

– Прекратите нести чушь. В одном мизинце Мары больше ума, чем у вас в голове.

Баркстед повернулся к нему:

– Тогда почему она покинула ночью дом, чтобы провести время в моем обществе?

Мара возблагодарила небо, что уже успела обо всем рассказать брату.

– Потому что она считала вас своим старшим другом, почти дядей и доверяла вам, – не моргнув, ответил Саймон.

Баркстед упал в кресло.

– Вы считаете меня своим дядей? – спросил он у Мары дрогнувшим голосом.

На одно мгновение ей стало жаль его, но она прямо взглянула ему в глаза и Твердо сказала:

– Да.

Повисла долгая пауза.

– Ну что, мы покончили с этими глупостями? – спросил Дэр. – Никто не собирается драться с вами, Баркстед, но если вы будете еще создавать неприятности, мы соберем все силы и смешаем вас с грязью.

Баркстед облизнул губы.

– Понимаю. Вы начнете рассказывать небылицы. Разрушите мою репутацию… Я всего-навсего сделал то, что считал правильным. И до сих пор считаю это правильным. Она слишком хороша для вас!

– В этом я с вами согласен, – сказал Дэр. – Но нам не придется рассказывать про вас небылицы. Достаточно будет рассказать правду. Условия следующие: вы перестаете вмешиваться в нашу жизнь. Вы стараетесь не попадаться на глаза Маре. Нам придется рассказать Верни о вашем поведении, но если вы не нарушите свою часть договора, никто больше в свете не узнает о вашей глупости и низком поступке.

– Потому что вы не хотите, чтобы всем также стало известно о ее бесстыдном поведении.

Мара вспыхнула. Если бы только она могла знать тогда, какими неприятностями обернется ее наивное легкомыслие! Но Дэр сказал:

– Если вам небезразлична судьба Мары, вы и сами не захотите, чтобы миру стало известно о ее невинных заблуждениях.

– Невинных… – Баркстед замолчал и проглотил дальнейшие слова. Мара не удавилась. Ведь ему и вправду было нечем крыть.

Дэр добавил:

– Мне жаль вас, сэр. Мара – удивительная девушка, она стала для вас чем-то вроде наркотика. Лучшая ваша часть, вне всяких сомнений, пытается сохранить здравомыслие, но ваши животные инстинкты подталкивают к мысли, что жизнь не стоит и гроша, если рядом нет ее, что ваша святая обязанность – защитить ее. Эту напасть можно победить. У вас репутация смелого человека, и у вас есть друзья. Сражайтесь! – Он взглянул на потрясенного капитана Лоустофта: – Надеюсь, вы поможете ему, сэр, и также сохраните все это в тайне.

– Да, разумеется. Разумеется. – Капитан Лоустофт собрался е силами. – Это я распространил историю в «Олмаке». В тот момент я ей верил. Его раны придавали веса его истории. Я готов принести вам свои извинения, но если вы хотите, удовлетворения…

– О Боже, нет! – возразил Дэр. – Давайте забудем обо всем этом, как о войне. Вы заблуждаетесь, только и всего. Я не держу на вас зла.

Он взял Мару за руку и вывел ее из комнаты, вниз по лестнице и вон из гостиницы.

– Дэр, а кто этот свидетель, который может опровергнуть слухи? – поинтересовалась Мара. – Ты ничего не говорил о нем раньше.

– Я солгал, – сказал Дэр. – Один из побочных эффектов опиума в том, что становится очень легко лгать, да и что мне оставалось делать?

Мара вернулась в свою спальню в Марлоу-Хаусе но никак не могла успокоиться. Когда Рут предложила ей настойку опиума, она оттолкнула бутылочку.

– Но вы должны выспаться, мисс Мара!

– И ты тоже, Рут. Пожалуйста, уйди. Все будет в порядке.

Одиночество было для нее настоящим раем, она так устала от потрясений.

Мара нашла диск, который ей подарил Руюан, и стала работать над движениями, которым он ее научил. Она легко вспомнила их и принялась повторять их снова и снова, представляя, как Дэр проделывает то же самое в Йоувил-Хаусе. Постепенно ее разум очистился, и она надеялась, что это означает, что и Дэру тоже полегчало. Стоило ее голове коснуться подушки, как она тут же заснула.

На следующее утро Дженси зашла к ней, чтобы позавтракать вместе.

– Что мы будем делать?

Мара намазала хлеб маслом и положила сверху джем.

– Готовиться к балу.

– Ты знаешь, о чем я. Все в таком беспорядке.

– Могло быть и хуже, – заметила Мара. – Мадам Клермон не тащит упирающуюся Дельфи в Бельгию. Дэр не дерется на дуэли с Баркстедом. Сегодня весь свет соберется в Йоувил-Хаусе, подтверждая тем самым, что они считают Дэра смелым, честным и правдивым.

– Ты в этом уверена?

– Конечно!

– Не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной! – взорвалась Дженси. – Ты же знаешь, как трудно бороться со сплетнями! Многие уже наверняка сообщили об этом в письмах, распространяя историю еще дальше, но они и не подумают о том, чтобы написать опровержение. Особенно если мы его не предоставим.

Мара сжала руки Дженси.

– Но ведь они напишут и о бале, Дженси. Я просто пытаюсь смотреть на все со светлой стороны.

– Прости.

Дженси ушла, и Мара вспомнила, что ей обещана верховая прогулка.

Она написала записку Дэру и вызвала Рут, чтобы подобрать платье. Бедная Годива не выходила из конюшни уже около недели. Мара только-только успела одеться, когда лакей доложил, что лорд Дариус ожидает ее внизу.

Но вместо того чтобы немедленно отправиться с ней на прогулку, он провел ее в одну из гостиных.

Вся ее радость мгновенно улетучилась.

– Что? Что еще случилось?

– Ничего плохого. Извини, если напугал тебя. Я просто хотел подарить тебе вот это. – Он достал кольцо: чистый граненый топаз, окруженный негранеными рубинами, а затем крошечными бриллиантами, – и надел его ей на палец.

– Оно просто идеально. Где ты его нашел?

– Я заказал его на прошлой неделе, прежде чем мы уехали из города. Рубины защищают топаз, – сказал он, проводя пальцем по камням, – а бриллианты защищают их обоих.

Она заглянула ему в глаза:

– И ты больше не собираешься жениться на мадам Клермон?

– Нет. – Он провел пальцами по ее щеке. – Зачем им с Дельфи мертвый муж и отец? А я не смогу жить без тебя.

Мара прижалась к нему. Она почувствовала, как он поцеловал ее волосы, и ощутила, что жизнь совершенна, когда Дэр рядом.

– Нам нужно идти, – неохотно сказал он. – Лошади ждут.

Они поцеловались, вышли из дома и отправились в Гайд-парк. Они разговаривали, но только о некоторых незначительных пустяках и то не слишком много. В парке они пустили лошадей рысью, а после и вовсе поскакали наперегонки галопом, намеренно оканчивая игру вничью. Это было здорово. Это было нормально. Именно так они и должны жить вместе.