Искра соблазна - Беверли Джо - Страница 27

– Я выясню, в чем тут дело, милорд.

Он хотел уйти, но Саймон сказал:

– Подождите. Где он?

– Он где-то в доме, милорд. Я найду его.

– У него… трудности?

Солтер посмотрел ему прямо в глаза:

– Возможно, но серьезной опасности нет, уверяю вас, милорд.

– Вы хотите сказать, что он не собирается перерезать себе вены? Простите меня, но любому постороннему все здесь кажется достаточно серьезным.

Солтер взвесил его слова.

– Лорду Дариусу не терпится освободиться, и он переживает, что никак не может этого сделать. Кроме того, новые волнения и впечатления несут за собой стресс.

– И что происходит тогда?

– Он не может поступать согласно своим желаниям.

– Нам не следует здесь находиться?

– Лорд Дариус пригласил вас, милорд, а он всегда наслаждался вашим обществом.

Его ответ прозвучал не слишком искренне, но Саймону понравилось, что Солтер не стал сплетничать.

– Я хотел бы повидаться с ним, если это возможно. И сообщите детям, что с ним все в порядке и он увидится с ними позже.

Солтер поклонился и вышел.

Саймон начал ходить взад-вперед по комнате, сожалея, что предыдущему лорду Остри пришло в голову провести газ в Марлоу-Хаус. Он-то думал, что состояние Дэра несколько лучше. По крайней мере, выглядел он нормально по сравнению с тем Дэром, которого он увидел, вернувшись в Англию в октябре. Тот Дэр был худым, бледным и измученным болезнью.

Сейчас ему было намного лучше, но все же он был совсем не похож на себя прежнего. Его словно подменили! Где теперь тот веселый нрав, острый ум и великолепные способности, отличавшие некогда Дэра Дебнема?

В дверь вновь постучали.

– Лорд Дариус хотел бы поговорить с вами, милорд, – произнес Солтер.

У Саймона вырвалась глупая фраза:

– Значит, с ним все в порядке? – И он последовал за слугой, чувствуя, что выставил себя идиотом. Возможно, у Дэра, как и у всех остальных людей, иногда болела голова или желудок. Но он забыл про детей, значит, с ним что-то серьезное.

Дэр находился у себя в спальне, выглядел вполне обычно и с улыбкой поприветствовал Саймона.

– Спасибо, что передал сообщение от детей.

– Не за что. Почему ты забыл о них?

Улыбка Дэра исчезла.

– Амбиции. Безрассудство. Отчаяние… Я вбил себе в голову, что должен со всем этим покончить раз и навсегда, и не стал принимать вечернюю дозу.

– И от этого ты обо всем начинаешь забывать?

– От этого все, помимо непринятой дозы опиума, становится не важным.

– А сейчас?

– Все прекрасно. Я хотел пойти повидать Пьера и Дельфи, но прежде поговорить с тобой. – Он выдержал паузу, словно сомневался, что Саймон поймет его. – Чтобы заверить, что я не представляю ни для кого опасности.

– И для Мары? – напрямик спросил Саймон.

Лицо Дэра дернулось, словно от пощечины.

– Тем более для нее. Уверяю тебя, что я не представляю для нее никакой угрозы!

– Но она представляет угрозу для тебя?

Дэр посмотрел на него. Удивление и чувство юмора, отразившиеся у него на лице, до боли напомнили Саймону его старого друга детства.

– Разумеется, нет.

– Ты уверен? Она может быть настоящим дьяволенком.

– Это все волосы.

– Я отошлю ее обратно к Элле…

– Нет! Нет, – повторил Дэр спокойнее. – Ее просто нужно чем-то отвлечь. Найди ей какие-нибудь развлечения, и она забудет про меня.

Саймон не был в этом уверен. Он вспомнил, как сам когда-то влюбился. Тогда все происходящее походило на неконтролируемый сход лавины.

Но он сказал:

– Неплохая идея. Ты присоединишься к нам?

– Если смогу. – Дэр взглянул на часы. – Я должен идти.

– Да, разумеется. И извини за неудобства. Мы задержимся в твоем доме ненадолго.

– Не торопитесь. Ваше присутствие благотворно влияет на меня, и я обещаю, что больше не буду делать никаких глупостей. Кто не торопится, тот выигрывает скачки, как говорится, – сказал он сухо.

Он подошел к двери, Саймон последовал за ним.

– А будет ли конец у этих скачек?

– В день моего рождения, двадцать третьего июня. Я уже решился. Закончить или умереть. Но не волнуйся, я собираюсь уехать в Лонг-Чарт на Армагеддон.

Саймон посмотрел вслед Дэру и пошел в свою комнату.

Армагеддон – великая битва перед концом света. Из всего, что он знал об отказе от опиума, сравнение было подходящим! Как-то Дэр сказал: «Мы принимаем опиум, чтобы сгладить боль, физическую, психологическую или и то и другое, но мне кажется, мы просто закупориваем ее. И однажды нам придется выпустить демона наружу».

Саймон вернулся в гостиную и застал Дженси и Мару за партией в шахматы.

– Ну? – спросила Мара.

«Напряженные, как взведенные пружины», – подумалось ему.

– Ему просто нездоровилось, вот и все.

– Из-за опиума, – добавила Мара.

Саймон понял, что не может солгать ей.

– Да, но сейчас с ним все в порядке. Он с детьми.

– А он не пошел бы к ним, если бы с ним что-то было не так. Саймон, я хотела поговорить с тобой. Мне нужно знать больше…

– Нет, не нужно. Не вмешивайся, Мара.

– Я не вмешиваюсь! Ну может быть, и вмешиваюсь, но я не могу не замечать, как страдает мой друг, особенно когда я живу под одной крышей с ним.

– Я уже сказал тебе. Дэр постепенно снижает количество опиума, что позволяет его телу приспособиться. Он сейчас принимает совсем немного и через какое-то время сможет отказаться от наркотика окончательно. Вот и все. Но это сложный процесс, поэтому лишние волнения ему абсолютно ни к чему.

– Надеюсь, я не волную его, но я говорила не об этом. Он был в заточении? Мне показалось, что вид темниц в Тауэре его очень расстроил.

Черт! Саймон подсел к камину.

– Да.

– В плену у французов?

– Нет.

– Тогда у кого? Скажи мне, Саймон!

– У этой доброй вдовы.

Глаза ее расширились.

– Мадам Беллер?

– Да. Поначалу, возможно, у нее были серьезные основания давать ему опиум, но она сознательно превышала допустимые дозы, а затем продолжала псевдолечение, когда в наркотике уже вообще не было надобности. Чтобы сломить его волю. К тому времени, как он это понял, непоправимый вред был уже причинен. Его пристрастие к наркотику стало своего рода тюрьмой, но в конце концов он с детьми, включая Арабеллу Делейни, и вправду были под замком – заперты в комнате, не зная, что будет с ними дальше.

Мара шумно вздохнула.

– Тогда больше никаких подземелий. И возможно, ему будет лучше без моего общества. Ведь ты и остальные повесы будете выводить его?

– Возможно, нам следует больше доверять его собственным желаниям. Он сам знает, что ему делать.

– Я не заставляла его ничего делать. Я просто спросила. Возможно, вам тоже нужно спросить. Может быть, он и в театр пошел только потому, что кто-то потрудился пригласить его.

Саймон задумался над ее словами. А если она права? Они все оставили Дэра в покое, позволив ему самому задавать темп выздоровления, но, возможно, ему и вправду нужна была помощь. Нужно будет узнать, как Дэр оказался в театре прошлой ночью со Стивеном и Френсисом. Он решил поговорить с остальными повесами, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке, зная, что ему предстоит обсуждать Дэра за его спиной.

– Кстати, о повесах, помогающих другим повесам, – сказала Мара. – Как насчет Хэла и Бланш?

– А что с Хэлом и Бланш? – спросил он.

– Я так понимаю, что они не совсем счастливы, потому что Бланш стесненно чувствует себя в обществе. Повесы могли бы им помочь?

– Как? – Саймон посмотрел на Дженси, внезапно почувствовав необходимость остаться с ней наедине.

Она поднялась:

– После такого дня, мне кажется, нам всем следует пораньше лечь спать. Мы можем обсудить все это завтра. А сегодня Саймон устал.

– Ну разумеется, – сказала Мара, легкий румянец на ее щеках выдавал ее невинность и понимание. – Спокойной ночи.

Мара стояла в коридоре. Ей было до слез жаль себя, но она никак не могла понять почему. Потому что Саймон и Дженси собирались насладиться супружеской любовью? Скоро придет ее очередь.