Крым бандитский - Чернецов Константин - Страница 17

Но остановиться, как правило, труднее, чем начать, всегда кажется, что вот еще одно, ну вот последнее дело, вот еще такая возможность.

И конечно же сказывалось и настроение «волков», которые зверели налет от налета, жили перемежая насилие и наркотики.

На следующее ограбление, последнее из совершенных бандою в полном составе, «волки» Бабака вышли 20 июля. Накануне главарь и его правая рука Геннадий Продан проезжали по побережью неподалеку от села Каменское все того же Ленинского района и заметили, что очередная группа новеньких отдыхающих разбила лагерь. Рядом стояла и привлекательная «Ауди-100».

Решено было действовать той же ночью.

Вновь в полночь, вооруженные до зубов, все члены банды нагрянули в лагерь. Сценарий тот же: маски, автоматная пальба, фонари — все как в кино, только страшнее, потому что пули визжат над самой головою, пороховая гарь бьет в ноздри и тебя, именно тебя толкают грубые руки или подпирает в бок горячий жесткий ствол «калаша»…

Семеро взрослых не оказали никакого сопротивления, опасаясь за жизнь малолетних детей.

Бандиты не церемонились и забрали все, включая детскую одежду, продукты питания, постельное белье. Погрузив награбленное в отобранную «ауди», они скрылись.

Вся операция заняла чуть больше часа. Остаток ночи и следующий день до обеда «волки» провели в своем логове в каменоломнях, перебирая вещи и сжигая ненужное им добро.

Сигнал в милицию об этом очередном бандитском нападении дошел в рекордно короткие сроки. На поиск дерзких преступников был поднят практически весь личный состав. Следы «ауди» определенно проходили вдоль побережья, в глубь Керченского полуострова, и растворялись на одной из дорог с твердым покрытием. Но где конкретно могли прятаться преступники на территории огромного района, было неясно.

Один из автомобильных экипажей патрулировал район села Семисотка. Старшим патруля был назначен инспектор дорожно-патрульной службы старшина милиции И. Фарафонтов. Помимо него, в экипаж входил стажер уголовного розыска. Естественно, оружие было только у Фарафонтова.

Подъезжая к Семисотке, инспектор ГАИ вспомнил, что лучше всего эти окрестности знает его коллега, старший лейтенант Тарасенко.

В этот день у того был выходной, однако старлей не отказался от участия в патрулировании. Именно Тарасенко и пришла в голову мысль проверить штольни.

Милицейский патруль направился к побережью, в окрестностях которого находились известные каждому местному мальчишке каменоломни. Штольни тянулись под землей на много километров, и обилие выходов на поверхность делало их удобным тайным убежищем.

Милиционеры не спеша направились к входу.

— Я пацаном здесь лазил, — говорил спутнику Тарасенко, — для местных мальчишек забавы лучше не придумаешь — лишь бы по темным коридорам полазить, в войнуху поиграть…

Словно в подтверждение его слов из темноты прохода показалась чья-то фигура. Милиционерам показалось, что это подросток.

Парень вышел на свет и, только когда его глаза адаптировались к солнечному освещению, увидел людей в милицейской форме. На мгновение парень остолбенел, а затем с пронзительным криком «Пацаны! Атас!» — бросился обратно в темноту подземного коридора.

Не родился еще милиционер, которому бы не показалось такое поведение странным; а уж тем более, что заметили у парня в руках предмет, выражаясь протокольным языком, «похожий на ружье». Фарафонтов с Тарасенко отослали стажера за подкреплением в райотдел, а сами решительно продолжили спуск.

Через несколько мгновений раздались выстрелы. Оглянувшись, Тарасенко увидел три головы над грудой камней. Оттуда, из-за прикрытия, и велся огонь.

Тарасенко пригнулся: у него было всего несколько мгновений, чтобы оценить ситуацию и принять единственное решение.

Отстреливаться невозможно — пистолет был только у Фарафонтова. Да и один «макар» против трех стволов — неубедительно. И стреляют из-за камней, а они здесь как на ладони…

Тогда Тарасенко бросился к штольне, надеясь в ее мраке скрыться от снайперов.

— Беги за мной! — крикнул он Фарафонтову и побежал вперед.

Некоторое время он слышал за спиной шаги Фарафонтова. Потом, уже у входа в каменоломни, почувствовал толчок, резкую боль в плече и понял, что ранен. Однако, собрав все силы, он все же забежал внутрь, пробежал через галерею и спрятался в правом коридоре, — знал, что там безопаснее.

Потеряв в темноте из виду фигуру Тарасенко, Фарафонтов, не знавший этих мест, побежал, наоборот, влево. Он бежал до тех пор, пока не ударился об автомобиль «ауди». Бандиты преследовали его и трижды ранили — в плечо, спину и лицо, — с такими ранениями он не мог далеко уйти и упал на дороге.

Бабак и Продан принялись искать Тарасенко, но тщетно — старший лейтенант скрылся в темноте знакомых с детства выработок. Один из членов банды предложил подорвать проходы штолен, но мин с дистанционным управлением у «волков» не было, а использовать гранаты они не решились — в результате взрывов могли обрушиться потолки галерей.

Создавалась безвыходная ситуация. В штольнях спрятался опасный свидетель, которого бандиты не могли найти и устранить. И очевидно, что убежищем больше пользоваться нельзя. Милиционеры же не просто так отправили куда-то своего третьего на машине, наверняка за подмогой. Все входы-выходы из штолен проконтролировать «волки» не могли, да и не собирались держать оборону. Поэтому Бабак отдал команду грузить джипы, а сам с Проданом принялся допрашивать раненого о маршруте милицейских патрулей и количестве личного состава, задействованного в операции. Затем по штольне пронеслось эхо двух выстрелов — Продан добил раненого, беспомощного милиционера.

(На суде Продан утверждал, что милиционера застрелил Бабак. Свидетели и баллистическая экспертиза доказали обратное.)

Бросив труп Фарафонтова в штольне, банда пересела на джипы и навсегда покинула каменоломни, столько времени служившие им укрытием.

А получасом позже прибыла оперативная группа, вызванная стажером.

Перед въездом в самую широкую штольню, где стажер (фамилию его просили не называть) расстался с Тарасенко и Фарафонтовым, валялась груда стреляных гильз.