Как закалялась жесть - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 33

Сегодняшний случай многое расставил по местам. Менеджеры, конечно, мужчины непростые — со спецподготовкой, с кавказским опытом и все такое. Но вряд ли им, бывшим десантникам, было под силу сделать то, что сотворили с иудой-поваром. Здесь нужен не столько боевой опыт, сколько хирургический.

Круг подозреваемых, таким образом, сужается до двух человек. ТАК искалечить Сергея был способен или Борис Борисович, или…

Стоп!

Это безумие, сказала себе Эвглена Теодоровна. Этого просто не может быть…

Тело, кстати, обнаружил как раз Борис Борисович: вышел поутру в туалет… в общем, на его крик сбежался весь небольшой коллектив. Повар лежал в гостиной — украшал собою обеденный стол. Парализованный. Со вскрытой гортанью. До конца дней своих лишенный возможности как двигаться, так и звуки издавать, — а конец его дней в такой ситуации был ох как близок… Смешно. Устанавливали телекамеру на втором этаже, а нападение случилось на первом. Все было зря…

Первым делом Эвглена Теодоровна поговорила с менеджерами. Сказала, что милицию звать необязательно, никто ведь не погиб. Ну да, кто-то ранил слугу, — так мне же раненого и лечить. Ближайшая больница — ближе не придумаешь: в этом же доме. Если понятливые — получите хорошую премию… Мальчики были понятливыми. Эвглена Теодоровна говорила с каждым в отдельности. Руслану, помимо прочего, сказала: мол, своему генералу ты, конечно, доложи, — он, в конце концов, из нашей компании, плывет с нами в одной лодке. Руслан сделал круглые глаза: какой-такой генерал? Такой, такой, сказала Эвглена Теодоровна. Главное, никому другому не докладывай. У Пустовита крутой нрав — уж об этом-то его порученцы должны хорошо знать… С Ильей разговор был проще. Согласен ли ты, дружочек, помочь слабой женщине, спросила Эвглена Теодоровна, взяв молодого человека за руки. Он моментально стал согласен — на все. Конец разговора…

На второй этаж Сергея отнесли они же, Руслан с Ильей. Прежде чем поручить мальчикам это дело, Эвглена Теодоровна заперла Саврасова в операционной; туда же отвезла и кровать с музыкантом. Менеджеры впервые поднимались в больничную палату, и совершенно незачем было им кого-нибудь там видеть. Положили повара на свободную кровать, помогли его раздеть.

На груди и на плече у пострадавшего обнаружились татуировки: на груди — в виде какого-то иероглифа, на плече — змейка, кусающая себя за хвост. Увидев их, Руслан тихо присвистнул…

Когда проспект Мира превратился в Сретенку, хозяйка вновь заговорила.

— Тварь неблагодарная!

— Кто? — дернулся водитель. — Я?

— Знать бы все-таки, для себя он старался или по чьей-то просьбе…

— А, вы про повара. Мне кажется, я могу вас успокоить, Эвглена Теодоровна. Из того, что вы рассказали, с большой вероятностью следует, что информацию он только собирал, а не передавал в оперативном порядке. Копил c какой-то целью. Например, боялся чего-то… или кого-то…

— Меня, — кивнула женщина.

— Есть вариант, что он просто сколачивал компромат. На всякий случай. Касаемо работы в пользу третьих лиц… Вариант тоже вполне вероятен. Только и здесь он вел какую-то игру, иначе сливал бы всю прослушку по мере поступления. Допросить бы его, как положено.

— Это пока невозможно, — сказала Эвглена Теодоровна.

Увы, безо всяких «пока», подумала она. Какой с растения спрос? Как допрашивать бревно?

— Понимаю… Вы меня, конечно, извините, — сказал Руслан. — Вам виднее, кто он такой и откуда взялся, но если бы меня попросили описать типичного члена Триад — я бы с ходу взял вашего повара за образец.

— Ты серьезно?

— Про Триады? Вполне. Ну, вы посмотрите на Сергея посторонним взглядом. Для простой прислуги — слишком много прав себе забрал. Слишком много стрелок на него переводится. Постоянно контачит с другими китайцами, которые жизненно важны для вашей семьи, с тем же владельцем птицефермы… Я не удивился бы, если б он нового посредника вам предложил. А то даже сам посредником заделался.

Скандинавия, подумала Эвглена Теодоровна. Прислуга, которая клиентов приводит. Ох, какая я дура…

— Я в наших-то бандитах путаюсь, а тут еще иностранные, — сказала она горестно.

— Именно что бандиты, даже если называют себя с понтами. Честно говоря, я не слышал, чтобы китайцы по Москве в авторитете были, у нас своих структур хватает.

— Я спрашиваю — как отреагируют эти твои Триады на то, что Сергей искалечен? Если, не дай Бог, ты насчет них не ошибаешься.

— Немножко посожалеют, что им испортили такого хорошего повара, — пошутил Руслан. Поймал бешеный взгляд хозяйки и тут же дал задний ход. — Эвглена Теодоровна, как они вообще узнают, что ваш слуга искалечен?! Никак. Он просто исчез. Мы тут ни при чем.

— Предположим, придет кто-то, какой-нибудь другой китаец, спросит Лю…

— А мы ответим: госпожа его рассчитала, и он ушел. Выгнали вы подлеца. Продукты воровал и на рынок скупщикам сдавал. Если родственников у него нет — никто искать не станет.

Когда вывернули на Сретенский бульвар, хозяйка сказала:

— Я подумала над твоим прошением.

— Каким? — напрягся Руслан.

— Об увеличении денежного довольствия. Предлагаю радикальное решение. Хочешь долю в доходах?

— Какой процент? — быстро спросил менеджер.

— Процент обговорим отдельно, но поначалу на многое не рассчитывай. Вопрос в принципе. Или ты наемник, или ты в деле.

— Да не вопрос! Вы просто мысли мои читаете, Эвглена Теодоровна. Уникальная вы женщина.

— Не подлизывайся, Алыпов. И еще, как ты понимаешь, перемены в наших отношениях имеют смысл только при условии сохранения тайны. Что бы ты ни увидел в больничке, что бы ты ни услышал в моем кабинете…

А вот и Чистопрудный. Подкатили к особняку.

Руслан Алыпов выскочил из машины и открыл пассажирке дверцу, радуя мир удивительно хорошим, просветленным лицом.

Вернувшись домой, Эвглена Теодоровна в ту же минуту призвала к себе второго охранника — Илью. Через четверть часа, выдержав строго конфиденциальный разговор, розовощекий богатырь покинул кабинет хозяйки.

Он вышел красивым, сияющим, можно сказать, оплодотворенным. Такой вид бывает у счастливца, внезапно узнавшего свою истинную цену…

Я смотрю на повара и радуюсь жизни. У меня так мало простых человеческих радостей, но сегодня мне сделали просто феерический подарок.

Сергей лежит на кровати, на которой совсем недавно помирал Алик. На горле — повязка. Уставился взглядом в потолок и думает о чем-то. Интересно, о чем? Ухода за ним никакого: местным бабам нынче не до него, да и не некому больше всерьез ухаживать за пациентами. Безрукий Долби-Дэн, к примеру, еще со вчерашнего дня просит меня подкладывать ему судно, что я и делаю (иначе мы все тут потопли бы в зловонии). А китаец, к счастью, не писается и не какается, — сделать это без посторонней помощи при его ранении трудновато. Катетер бы ему поставили, что ли, проявили милосердие. Елена Прекрасная обожает ставить взрослым мужикам катетеры, я не раз это замечал… Хотя, нет! Вот уж нет! Пусть мучается!

То, что Сергей временно забыт и брошен, говорит о том, что его уже списали.

Я в восторге.

Впрочем, Эвглена поначалу пробовала с ним поговорить. «Ты видел нападавшего? — спрашивала на разные лады. — Кто это был? Кивни, если да, или хотя бы моргни…», — затем перечисляла всех чад и домочадцев. Раненый никак не реагировал. «Зачем ты нас подслушивал?!» — трясла его Эвглена, и тогда он улыбался в ответ…

— Ленка там готовит операционный стол, — доверительно сообщаю ему. — Догадываешься, для кого? Твоя лучшая ученица. Кстати, ты ее кумир. Не знал? Ничего, скоро узнаешь, как хорошо вы с Эвочкой ее научили…

Ноль эффекта; ни одна жилка на лице мерзавца не дергается.

Елена и вправду сейчас за стеной — приводит мясницкую в рабочее состояние. А я не испытываю по этому поводу не только страха, но и беспокойства, — возможно, впервые за девять месяцев. Потому что сегодняшний день — не мой. Сегодня я зритель. Болельщик.