Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое - Ромов Дмитрий - Страница 8

Когда первый, второй и третий голод оказываются утолёнными, Наташка, движимая долгом, сползает с постели и идёт на кухню.

– Ты же голодный! – в ужасе восклицает она.

– Да, – подтверждаю я, – тобой невозможно насытиться.

– Ну, раз мной невозможно, – лукаво улыбается она, – попробуй насытиться голубцами. Пошли, я тебя буду насыщать.

Вставать неохота, лом просто, но она же старалась и готовила, поэтому я поднимаюсь, натягиваю футболку и шорты и ползу в свою просторную кухню. Ну и, как говорится, аппетит приходит во время еды, я, оказывается есть хочу, просто ужас как.

– Дай мне… – чуть задумываюсь я, – ещё два, пожалуйста.

– Ого, а ты не лопнешь?

– Ну, не лопнул же, дожидаясь встречи с тобой…

– Балбес, – смеётся она. – На вот, ешь.

– Ты тоже садись, – говорю я. – Семейный ужин не может проходить в индивидуальном порядке.

– Так то семейный, а у нас семья ещё не зарегистрирована.

– Зарегистрируем, – пожимаю я плечами. – Разве от этого что-то изменится? Ты станешь нежнее или сговорчивее?

В прихожей раздаётся звонок.

– Мы кого-то ждём? – спрашиваю я.

– Нет, вроде, – мотает она головой.

Я встаю и иду в прихожую. Наталья идёт за мной. По идее, если кто-то приходит, ребята из дежурки делают звонок и спрашивают, можно ли пустить того или другого. Но сейчас они не звонили, а кто-то позвонил сразу в дверь.

– Кто там? – спрашиваю я.

Сначала повисает пауза, а потом женский голос отзывается:

– Марина.

– Я так и думала, – кивает Наташка. – Это соседка. Марина, мы с ней подружились. Ходим в гости друг к другу.

Да? Прямо подружились? Ну, ладно, это хорошо, в принципе… Наверное…

Я открываю дверь. Сначала чуть-чуть, а потом, убедившись, что с этой Мариной никого нет, распахиваю полностью.

– Ой, здрасте, – смущённо улыбается она. – Я ваша соседка с пятого этажа. А вы только приехали, да? Ещё, наверное и отдохнуть не успели?

– Здравствуйте, – киваю я. – Прошу прощения за домашнюю одежду. Я не знал, что у нас сегодня гости.

– Да что вы, – машет руками Марина. – Ничего страшного. Я вообще, на минутку. Просто хотела Наташу проведать. Я думала вы завтра прилетаете. Я Марина.

– А я Егор. Очень приятно.

– И мне очень приятно, – улыбается она. – Я знаю, что вы Егор.

– Вы композитор? – уточняю я.

– Я? – удивляется она. – Нет, я так не думаю.

– А другие люди? – усмехаюсь я. – Как думают они?

– Другие люди думают, что я бухгалтер с «Большевички», снявший квартиру в Доме композиторов.

– Ах, вот оно в чём дело, – киваю я. – Да вы проходите-проходите, пожалуйста.

– Пойдёмте на кухню, а? – предлагает Наташка. – Там и еда, и выпить за встречу тоже можно. Егор ром привёз.

– Колоссаль! – оценивает эту новость соседка. – Как там говорят, венсеремос что ли?

– Вроде в Чили так говорят, – улыбается моя невеста.

Мы идём на кухню и, отказывающаяся поначалу Марина, рубает Наташкины голубцы так, что за ушами трещит.

На вид ей между двадцатью пятью и тридцатью годами. Волосы до плеч, тёмно-русые, скорее даже пепельные. Она стройная и спортивная. Глядит прямо, немного дерзко. Обручального кольца нет. Симпатичная, но не красивая.

– Егор, расскажите про Кубу, пожалуйста, – берёт меня в оборот гостья. – Там ведь круглый год тепло?

Я, усмехаюсь:

– Ну, да. Довольно тепло. Хотите туда съездить?

– Я бы с удовольствием, – усмехается она, да не берут пока. А как там живут наши русские? Там ведь много нашего брата?

– Много, да… – пожимаю я плечами. – Там идёт стройка, открываются предприятия и всё такое. Вот наши специалисты и оказывают помощь. Кто чем может. Ну и, опять же, борьба с врагами революции. У них прямо на острове есть американская база, между прочим. Так что, как вы и сказали, венсеремос.

– Понятно. А женщины?

– И женщины есть, – говорю я. – Туда же многие люди семьями едут.

– Нет, – смеётся Марина. – Женщины есть, это понятно. Я хотела спросить, кубинские девушки, говорят, настоящие красавицы, да?

– Пламенные борцы за свободу и независимость, – отвечаю я. – Но мне больше нравятся советские красавицы,

– Или одна красавица? – подмигивает она.

– Или одна, – соглашаюсь я.

– То есть, пока точно не знаешь, да? – по-детски прихватывает она и по-мужски грубо смеётся.

Я бросаю на Наташку недоумённый взгляд, но она этого не замечает и смотрит на свою подругу… не с восхищением, конечно, но, пожалуй, с большим уважением. Интересная эта Марина. Странная немного.

– Ну а что, может рому попробуем? – предлагает она. – С сигарой. Как настоящие пираты.

– Интересная фантазия, – усмехаюсь я. – Сейчас принесу. Прости, что сам не предложил.

Кажется, незаметно мы перешли на "ты". Я встаю из-за стола и выхожу из кухни. Иду в гостиную, превращённую в сувенирный склад. В это время начинает звонить телефон. Бросаю взгляд на настенные часы и снимаю трубку. Звонок частый, похожий на межгород.

– Алло…

– Егор, привет! – раздаётся тревожный голос Ларисы Дружкиной

– Привет, – отвечаю я удивлённо. – Ты чего не спишь? У вас же ночь-полночь. Что-то случилось?

– Да, – вздыхает она и начинает плакать.

У меня сердце обрывается.

– Лариса, погоди, ты что! Скажи толком, что случилось?

– Случилось… Гену арестовали…

4. Хорошо, что ты приехал

Это ещё что такое? Какой ещё арест? Печёнкин что ли куражится опять? О себе решил напомнить?

– За что арестовали? Ларис, погоди, не плачь, пожалуйста. Давай всё по порядку расскажи. Когда, кто, что?

– Да, я не знаю, – всхлипывает она. – Я так растерялась, идиотка самая настоящая, что даже ничего не спросила…

– Когда это произошло? – спрашиваю я.

– Вот только что! Пять минут назад! Нас к новой АТС подключили и теперь можно по коду звонить стало. Они уехали и я сразу тебя набрала.

– Молодец, это ты правильно сделала, – хвалю её я. – То есть, к вам домой пришли посреди ночи?

– Да.

– Они в форме были?

– Нет, в штатском все…

– Сколько человек?

– Трое…

– Что сказали, как представились?

– Они ему в нос бумагу сунули и корочки. Он же не спал ещё.

– Не спал? А что делал?

– Ну… он выпивши был немного…

Понятно…

– А он не дебоширил?

– Да нет, сказал, что честнее, чем он, на свете нет никого. И скрывать ему нечего. И что готов хоть перед Брежневым это повторить, хоть перед товарищем Сталиным.

– Ты Печёнкину не звонила? – спрашиваю я.

– Я же от него уволилась, сейчас в стройтресте работаю, там зарплата выше, и начальник нормальный.

– Ах, вот как, ну ясно. Понятно. Ларис, ну ты не переживай раньше времени, я думаю, это недоразумение какое-то. Сейчас попробую разобраться.

Поговорив с ней, начинаю набирать номер Печёнкина. Восемь, три, восемь… Раздаются гудки, один, второй, третий… Спит. Может быть ещё и бухой. Тогда из пушки не разбудишь. Я уже собираюсь повесить трубку, как на том конце раздаётся раздражённое «Алло».

– Глеб Антонович, приветствую. Это Брагин.

– Бл*дь! Егор, ты ох**л там в своей Москве?! Твою мать! Забыл опять сколько времени у меня?

– Можно подумать я вам каждую ночь звоню. Глеб Антоныч, утихомирьтесь. Скажите лучше, что это вы там с Рыбкиным удумали?

– С каким в п**ду Рыбкиным?! Мне хоть с Птичкиным, хоть с Зайкиным! До утра не мог потерпеть?!

– Рыбкин Геннадий Аркадьевич. Капитан. Участковый. За что приняли? Ввалились ночью и выволокли, как в тридцать седьмом. Можете пояснить?

Он задумывается.

– Это тот что ли, которому моя секретутка целых три звезды накинула? И что с ним?

– Вот вы мне и скажите, пожалуйста, что с ним. На каком основании задержан, что вменяется и всё такое. Можете объяснить?

– Ты из ума выжил, Брагин? Я-то откуда знаю? Думаешь, я всех лично брать езжу? Набедокурил небось твой Рыбкин-Птичкин. Утром позвони, попробую по старой дружбе разузнать, так и быть. И больше не трезвонь по ночам. Ты меня понял?