Скорми его сердце лесу - Богинска Дара - Страница 40

Джуро, словно читая мои мысли, медленно приблизился. Рыжее пламя поглотило его расширившиеся зрачки. Наши лица были совсем близко, и я почувствовала жар его дыхания.

– Ты не одна, Широ, – прошептал он.

Сердце мое забилось быстрее, и я вдруг почувствовала, что не могу больше ждать. Словно магнит, я приготовилась притянуть его еще ближе. Мои губы шевельнулись, поддаваясь внутреннему импульсу.

– Поцелуй меня, Джуро, – прошептала я, едва слышно, но с уверенностью.

И он отшатнулся.

Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось. Наверно, так сжимался Син, когда Хэджайм бил его.

– Прости, Широ. Я… не должен, – произнес он глухо. – Это опасно. Я не могу.

Я сидела, ошарашенная, как будто была высмеяна волшебством, которое только что зажгло внутри меня свет. Но смутное чувство осознания реальности вернулось, и я поняла, что не все моменты в жизни подчиняются магии.

По крайней мере, не в моей.

– Но… – начала я, и слова застряли в горле колючими морозными иглами. Я сглотнула, и холод растекся по моей груди.

Джуро снял с огня рыбу и протянул мне обугленную палочку, я взяла ее.

Как… глупо. Уши горят. Никогда не чувствовала себя так глупо. Я забылась. Это не мои губы. Не мои уши. Я не имею права делать это с телом Амэи, делать это с Джуро.

– Широ, я забочусь о тебе. Прости, если… показалось, – сказал он и больше не поднимал на меня взгляд.

– Показалось…

Я кивнула, пытаясь скрыть разочарование. Возможно, он прав. Возможно, сейчас не время для чего-то большего.

Да, конечно не время. Сначала надо отомстить. А потом это перестанет иметь значение, потому что останется лишь воспоминанием.

Чей-то верный пес, чей-то дикий зверь

«Хэджайм ши Тайра», – мужчина поставил подпись и отложил в сторону тяжелую от чернил кисть.

Скоро все будет сделано. Осталось передать послание брату, вернуться в публичный дом, и, наконец, эта история будет окончена. Не верилось даже. Хэджайм со вздохом откинулся, упираясь спиной в стену, и закурил из длинной трубки. Горький дым щекотал его ноздри.

Хэджайм до сих пор не понимал, какие мотивы движут братом, раз он отдает такие странные приказы: отчаяние или безумие? Хидэеси был старше на двенадцать лет, но все же далек от возраста старческого скудоумия. Значит, отчаяние. Жажда власти. Вещи в целом понятные всем мужчинам из рода Тайра. Тут Хэджайм не был исключением.

Однако все получилось как-то нехорошо. Девушка-то вполне себе ничего, совсем не глупая. Книги любит. Хэджайм мог сойтись с такой, даже мог бы стать ей мужем. Он хорошо представлял себе их будущее, пока гостил в доме верховного шамана.

А потом на них напали. Проклятый Танака, мерзкий зверолюд с воистину драконьими амбициями. Как он выследил их? Хэджайму чудом удалось настигнуть разбойников раньше, чем те перережут Соль глотку. Облаченные в одежды его родной провинции, а один из них даже носил его лицо, как маску! Жаль, что он успел сбежать. Хэджайму хотелось снять с его тупой башки кожу и посмотреть, какие кости под ним прячутся, и послушать, как он будет вопить.

Син славно кричал. Тонко, громко, почти как девчонка.

Хорошо, что вскоре все будет кончено. Соль не найдут. Ее будут искать в Итре у родных, у Хэджайма – он устал резать ушастых шпионов, – но никогда не найдут у госпожи Сато. Слишком много девушек, слишком яркий макияж на них, даже если найдут – не узнают.

И это было хорошо.

Вопреки ходившим слухам, Хэджайму не были чужды добродетели. Главной из них была верность своему господину.

Чернила высохли. Хэджайм встал, вытряхнул пепел из трубки и отодвинул в сторону деревянную дверь. Влажность и шум дождя ударили в лицо. Стоящий у дверей человек понуро обернулся, и генерал передал ему письмо в деревянной тубе. Здесь, в Южной провинции, люди не доверяли бумажным журавликам и магии.

– Хидэеси ши Тайра лично в руки.

Гонец низко поклонился и спрятал послание в сумку. Конь уже ожидал его, запряженный. Словно стрела, он сорвался с места и исчез вместе со всадником в серости ливня. Растворился, как капелька туши в стакане воды.

Хэджайм подставил лицо дождю. Рано в этом году осень наступила. До Заячьих Звезд еще две недели.

«Он увидел маму на празднике Заячьих Звезд и был покорен!» – вспомнился бойкий, полный раздражения голос Соль. На ее губах поблескивал яблочный сок, а ивовые ветви плясали за ней на ветру.

Скоро он с ней встретится. При мысли об этом по его плечам прошлась слабая дрожь. Он что, волнуется?

«Просто приказ, который надо исполнить».

– Генерал, мы отправляемся?

Из-под навеса выглянул мужчина в низко надвинутой на глаза соломенной шляпе. Ее тень не могла скрыть подобострастный блеск в направленном на Хэджайма взгляде.

Не ответив ему, генерал пошел к конюшням.

В доме госпожи Сато всегда было приятно находиться. Поколения юдзе выросли здесь. Благодаря заботе девушек чиновники оставляли много денег, благодаря деньгам дом много раз перестраивался, становясь все роскошнее и роскошнее и привлекая все более обеспеченных господ. Круговорот хорошей жизни. Госпожа Сато знала свое дело.

Когда он приказал доставить сюда Соль и ее служанку, это казалось хорошей идеей. Теперь генерал узнал у брата, что ему требуется сделать, и с трудом поборол раздражение и отвращение. Соль должна исполнить свою роль. Место и роль оказались омерзительно созвучны.

Если бы он сразу все сказал, удалось бы избежать этого…

Хэджайм оглянул склонившихся в низком поклоне девушек, не увидел Соль и сглотнул кислую слюну.

…недоразумения.

Вначале – «женись на ней». А теперь… Кажется, роль наместника сделала Хидэ еще более подозрительным. Он всегда был скрытным, но раньше больше доверял брату и не утаивал нужную информацию. Теперь же выдавал ее такими жалкими порциями, что Хэджайм – верный, покорный младший брат – начинал злиться. А злился он плохо. Дурные вещи случались, когда он злился.

Будто ему хотелось быть частью всего этого. Но брат приказал, и он слушался, сгибая спину в поклоне.

– Госпожа Соль ожидает вас, господин… Не желаете ли вначале выпить?

Было бы кстати. Он хмыкнул вместо согласия, перебрал пальцами по длинной рукояти катаны и под бдительным взглядом госпожи Сато оставил оружие в углу на специальной тумбе. Сопровождающие его мужчины, радостно и похотливо блестя зубами, последовали примеру.

Выпить. Выпить – это хорошо. Тем более, что в глотке отчего-то сухо. Глядя в цветастый шлейф длинного, приспущенного с плеч кимоно хозяйки дома, Хэджайм тихо сглотнул и почесал кадык.

Он знал правила. Знал цену такому действу. Сначала он выпьет теплого рисового вина, сдобренного розовым отваром. Потом примет ванну с молочной водой. Затем его разденут, дадут традиционное алое кимоно и приведут в комнату, где будут куриться благовония, а на футоне будет лежать и ждать его она – в белом, как невеста, скорбящая по своему девичеству.

Должно быть, для Соль это будет унизительно. Хэджайма передергивало от мысли, что все должно было быть не так.

А ему надо было пронести с собой нож. Это был непростой нож: стеклянная рукоять-сосуд и желобки на белой стали лезвия. Сколько ни режь таким ножом, а рана будет чистой, почти невидимой, ни капли крови не прольется мимо, все соберется за толстым стеклом. Волшебный жертвенный кинжал, который братец называл «душеловом».

Вино было слишком слабым и сладким. Вода в офуро[31] слишком холодной, а от молока на коже осталось неприятное ощущение. Хэджайму было некомфортно в красном кимоно, слишком узком и коротком для его фигуры. Ему пришлось спрятать нож за поясом, он удерживал его локтем и, чтобы не вспороть себе бок, поджимал живот.

Госпожа Сато, низко поклонившись, откатила в сторону дверь, и в нос ударил терпкий древесный запах масел. Было дымно. Хэджайм задержал дыхание и шагнул внутрь.