Е.Н. Отт и Ехидна (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 27

Ха!

Да в его бизнесе не выжить, если все по правилам делать! Соня точно знала, что муж платил, и хорошие деньги, чтобы его не трогали. А сейчас ведь будут не просто трогать, будут активно копать!

Наталья Алексеевна свела брови к переносице, наплевав на все мимические морщинки.

— Я не для того день и ночь работала, чтобы мне каждая жаба угрожать пыталась! Да и знаю я Кучерову, хоть и шапочно, такая если один раз тебя согнет, потом никогда с шеи не слезет.

Соня только тяжело вздохнула. Она об этом знала не понаслышке.

— Работай спокойно, будь вежлива с клиентами и не нарушай никаких правил, поняла? А я тебя увольнять не собираюсь.

— Спасибо, Наталья Алексеевна.

— Не стоит благодарности.

Наталья Алексеевна скромно промолчала о своей жизни. Нет, не просто так она взялась защищать Соню, вовремя колыхнулось в ней прошлое. И развод свой она хорошо помнила, и колотушки от мужа, алкаша и гуляки, и свекровь свою, которая в те времена еще просто девчонку Наташку, гнобила, как могла, и ходила, всем говорила, какая она, Наталья, плохая, да как она ее мальчика не любит — не понимает — не уважает — до бутылки довела…

Тогда Наталья Алексеевна так натерпелась, что сейчас просто не смогла принять выгодное решение. Рука не поднялась.

И то сказать: Соня девчонка честная и порядочная, сама малышку поднимает, что, Наталья Алексеевна не знает, что ли? Просто не знала, что это те самые Кучеровы.

Но и на них управа найтись может это Соне они кажутся богатыми и важными, а вот Наталье Алексеевне, с ее точки зрения — не очень. Сене Кучерову хочется жить хорошо, и его матери тоже. Вот Кучеров-старший, когда жив был, дела вел спокойно и адекватно, не шиковал, на джипах не ездил, жену бриллиантами обвешивал, но умеренно. А сейчас они с цепи сорвались.

А на роскошную жизнь кредиты нужны

А кредиты тем и плохи, что их отдавать приходится.

Рано или поздно рухнет благополучие Кучеровых, если Наталья Алексеевна решит помочь, это раньше случится, если не полезет, то позже. Что ж, первая она не полезет, но и прогибать себя не даст.

Ей деньги нужны не для того, чтобы бриллианты покупать, для не деньги — это независимость от обстоятельств и людей. И сейчас она этим пользуется.

Рамира

Юрей Отт рухнул в кресло и вытянул ноги.

Ревея тут же подсунула ему тапочки, и подвинула чашку с горячим шоколадом. Юрей отхлебнул глоток, и досадливо поморщился.

— Кофе свари! Я весь день ездил, я устал…

— Да, дорогой, конечно!

Ревея послушно забрала шоколад, и унесла на кухню. И опять промолчала. Она-то его варила как раз к приходу мужа, чтобы свежий был, не разогретый… выглядывала дражайшего супруга… за столько лет брака она ему и угождать привыкла, и вкусы его знала… да много чего она о муже знала.

И что Юрей ей изменяет, и с кем, и даже где именно. Знала, и опять молчала, и терпела, и молилась, и надеялась на лучшее, вот уже тридцать пять лет надеялась. Со стороны — счастливая семья.

Муж, глава семьи, жена — его опора и помощница, дочка растет… не красавица? Ну… весьма себе не красавица. Зато умница.

Ревея отлично знала, что внешность у нее… ей и мать говорила держаться за мужа, если кто на ее, дуру, позарится. Мол, с ее-то мордой, дурака и не найдется, век одна вековать будет. Пилила, шипела, ну и добилась своего. К двадцати годам Ревея себя женщиной даже не чувствовала, именно, что лошадь бесполая. Где уж девушке было подумать о чем-то другом, засомневаться — ей же это в голову с детства вкладывали! Вот, мать у нее красотка, а Ревея вся в отца, страшная, как кобыла… тощая, мосластая… помочь дочери подчеркнуть свои сильные стороны и скрыть недостатки? Мамаша даже и не пыталась, то ли ума не хватило, то ли души.*

*- лично наблюдала такую семью, прим. авт.

Так что встреча с Юреем была практически предрешена.

Мелкий домашний тиранчик и дурак нюхом почуял жертву. Надо отдать должное этой категории существ, чувствительность у них развита отлично, от некоторых женщин их ураганом относит, а к другим они липнут. Знают, кого можно прогнуть под себя и переломать, а тут и ломать-то не требовалось, практически. С одной стороны Юрей внушал жене, какую он оказал ей честь своим предложением, с другой ее мамаша пилила. Долго усердствовать и не пришлось.

Женился Юрей в род Отт, это удачно получилось, а вот все остальное… Михаил Отт на супруга Ревеи смотрел с откровенной брезгливостью. Брак он разрешил, думая, что для Ревеи даже такое окажется лучше, чем ее мамаша, но вот приближать к себе Юрея? Давать ему какую-то должность? Что-то поручать?

Все дела Михаил, а потом и Евгений, демонстративно вел только с Ревеей, отказываясь играть по правилам Юрея. Мужчина злился, бесился, раздражался и срывал злость на супруге, додавливая ее самооценку с плинтуса до уровня пола подпола.

Ревея слушала и верила, слушала и старалась угодить своему все более требовательному мужу, слушала и воспитывала дочь, необратимо уродуя психику девушки. Кладия росла копией матери, только чуть более симпатичной, все же что-то ей и от отца перепало. Хоть волосы не такие жидкие были и более приятного цвета.

А характер у нее был полностью мамин, и нашла бы она себе такого же, как Юрей, уже давно, просто один домашний тиран не потерпел бы второго, и давил конкуренцию на корню.

Ревея послушно сварила мужу кофе, и Кладия засуетилась на кухне, подогревая ужин. Вот, сейчас мать помассирует мужу плечи, отец расслабится, и разрешит подавать на стол, а сам пойдет переодеваться в домашнее. Ревея пойдет ему помогать, а Кладия как раз успеет все накрыть.

А потом отец им расскажет о своем дне.

Ну и они потом… тоже расскажут. Этот ритуал Юрей ввел с первых дней — за ужином каждый рассказывает ему, что и как было сделано за день, ну и получает справедливую критику от главы семьи. А что?

Всем известно, ничего эти бабы нормально сделать не могут!

То, что Ревея была неплохим специалистом, работала на семейном заводе, и на свою зарплату содержала и дом, и семью, Юрей во внимание не принимал. Вообще.

Бабы же! Тьфу!

Вот у него — дело другое, у него дела, а тут — делишки! Так что выслушав рассказ Ревеи: пришла на работу, работала, вернулась домой, и дочери: то же самое, только плюс еще посещение лавок в обеденное время, Юрей принялся рассказывать о себе, любимом.

— Я сегодня посетил четыре семьи. Поговорил с главами семейств…

Ревея внимательно слушала.

По словам мужа выходило так, что все согласились с его доводами. Он ведь такие разумные вещи говорит! Если Евгений пропал, его искать, конечно, надо, но без алтаря этого сделать нельзя. Остается только ждать. А пока ожидание длится, нельзя, чтобы родовое имущество оставалось без присмотра, вот, каждый и должен взять на себя посильную ношу. А там, глядишь, алтарь и нового главу себе выберет, вместо бестолкового мальчишки, и найти Евгения можно будет.

Это же правильно!

Ревея слушала и молчала.

А что тут скажешь? Ну не могла она сказать супругу, что он ИДИОТ! Не могла!

Привыкла за столько-то лет быть послушной и покорной вещью для удобства, притерпелась, и как тут сообщишь, что слова Юрея… под измену роду они пока не попадают. Но… именно, что пока, и только потому, что Юрей искренне верит в то, о чем говорит.

Такое вот уникальное свойство идиота — сам придумал, сам поверил… и получается, что перед родовым алтарем он практически чист. Он же действительно не со зла! А вот Ревея, которая понимает, что это грозит предательством… язык у нее не поворачивался.

Зато Кладия рот открыла.

Дочь Юрей любил, как умел, конечно, но все ж таки, его ребенок, его собственность, так что позволялось дочери больше, чем жене.

— Папа, а ты уверен, что не начнется грызня внутри рода? Если Евгения не найдут в ближайшее время, алтарь точно не откроется, и мы можем стать… кем угодно, но не Отт.

— Почему? — даже удивился Юрей. — Евгений — безответственный мальчишка, не знаю, куда его понесло, но уверен, что он сейчас где-нибудь развлекается, позабыв обо всем на свете. Какие уж ему дела рода?