Приглашение в Ад - Щупов Андрей Олегович - Страница 9

А теперь действительно все. Лежа на воде, Артур дышал ровно и безмятежно. Тихое блаженство разливалось по груди. Он смаковал его неторопливо, с ленцой, позволительной только тем, кто никуда не торопится. Он был штатским человеком. То есть, вполне возможно, он был им всегда. Был, но не догадывался. А теперь вдруг осознал и проникся. Будто и не существовало последних лет вовсе. А был этакий провал в памяти, сон длительностью в три долгих года. И сами собой мысли его уносились в прошлое – туда, где жил его старенький смешливый дед, жили друзья, жила Елена… В казарме ему временами казалось, что он действительно начинает забывать их. Отчасти это, наверное, и спасало. Он нуждался в забвении, как в лекарстве. Для того, чтобы жить, не расклеиваясь, не превращаясь в слезливую размазню. И все равно, память – вещь неподвластная, – проходило время, и внутренняя кинолента начинала самостийно прокручиваться в обратном направлении. Вероятно, только теперь Артур в полной мере осознал всю тщету былых попыток что-либо забыть. Оказалось, он помнит все или почти все. И если в Бункере ему удавалось себя сдерживать, то сейчас в груди сладко засаднило, в глазах щиплюще потеплело.

Бежать!.. Выбраться на берег и бежать со всех ног, не останавливаясь, до самого города. Потому что безумно хотелось увидеть их, застать живыми и невредимыми. Обнять, вволю наговориться.

Странно, но даже в эти минуты он продолжал говорить «они», «о них», точно боялся чего-то, подставляя под свое суеверие расплывчатую множественность. Страшно было отделить Елену от деда, а деда от Вадима, его первого школьного друга и первого собрата по спорам и обморочным попойкам. Они представлялись ему единой мозаикой прошлого, и Артур не хотел лишиться ни единого стеклышка. Возможно, этим самым он походил немного на Степу. Тот превратил фото знакомой в икону. Такое случается с людьми, оказавшимися в заточении. Потеряв все, человек мечется, подобием паука скороспело оплетая пустоту зыбкими воспоминаниями. И ничего удивительного, что главным сырьем, из которого вытягивается спасительная нить, становится призрак любви. Артур пытался припомнить всех тех, кого любил и кто любил его самого. Эта искренность проявленного к нему тепла – пусть давнего, но не забытого, становилась почвой для нынешнего фундамента. Своего рода причалом и плавучей цитаделью. По счастью, в отличие от многих он не барахтался среди холодных волн. Ему было о чем вспомнить, а значит, и было чем жить. Один из старожилов казармы, морпех, побывавший под бомбами в Марселе и Риге, рассказывал, что, вжимаясь в землю, перебирал всех баб, которых упустил в жизни, побрезговав или не заметив. Черт его знает, зачем это было ему нужно, но по всей вероятности, это тоже было попыткой обрести свой материк. Ведь если кого-то к нему тянуло, стало быть, не таким уж лишним он был на этой планете…

Артур с удовольствием пошевелился. Удивительно! Тело, бицепсы, кулаки, желания – все вновь принадлежало ему! К этому тоже следовало привыкнуть, как следовало привыкнуть к тому, что не будет отныне казарменных шуточек, капральских оплеух и липких ощупывающих взоров Клеопатры…

Холодное коснулось пальцев, и он инстинктивно отдернул руку. Взбурлив воду, тело само развернулось, изготовилось к защите. С отчаянно бьющимся сердцем Артур не сразу разглядел темное, покачивающееся на водной глади тело. В какой-нибудь паре метров от него. Успокаивая себя крепкими словечками, он отплыл чуть в сторону, описал круг возле утопленника. Кажется, мужчина. Что-то странное в телосложении, а еще…

Ругнувшись, Артур хлесткими саженками поплыл к берегу. На полпути передумал и, вернувшись, осторожно приблизился к трупу. Обхватив человека за вздувшееся запястье, неспешно отбуксировал к песчаной отмели. Весь этот недолгий путь он старался ни о чем не думать, напряженно глядя вперед, на проявляющийся из тумана темный частокол сосен.

Выбравшись наконец на берег, Артур оттащил человека подальше от воды и, мысленно прикинув расстояние, побрел к брошенным вещам по суше.

– Чертова стерлядь!..

Он раздосадованно поморщился. Любимое ругательство Дюдина прикипело к языку накрепко. Внутрибункерный жаргон паразитической лозой обвил позвоночник, успев прорасти корнями до самых глубин сознания. С этим, видимо, тоже придется жить. Возможно, очень и очень долго.

Пока Артур добирался до оставленных вещей, его дважды охватывал озноб. Уже у пулемета, прищелкивая зубами, он тщательно ополоснул руки, привычными движениями натянул на себя армейский комбинезон. Вот так! А теперь – костерчик и побыстрее! Ничего он так не жаждал сейчас, как тепла. Ужас настиг его в момент раслабленной безоружности, и результатом был теперешний озноб.

От первого же огненного язычка, вырвавшегося из клювика зажигалки, шишки, сухая хвоя и ветки занялись трескучим пламенем. Артур продолжал побрасывать в огонь все, что попадалось под руку, до тех пор, пока трепещущее пламя не загудело, превратившись в маленький, изрыгающий плазму вулкан. Присев рядом, он растегнул сумку и торопливо перетряхнул весь свой небогатый скарб.

Артур не был уверен, что фонарь окажется тут, но пальцы нащупали стекло, защищающее лампу с рефлектором, и он удовлетворенно причмокнул губами. А еще бинокль, одолженный у старшего офицера. Бинокль не простой, – снабженный инфракрасной насадкой. Пусть спешил, но кое-что полезное все же успел с собой прихватить.

И снова некстати вспомнилось напомаженное личико Клеопатры. Вот, должно быть, взъярилась девочка, когда выбралась из своего чулана. И наверняка шипит змеей, требуя у Вия положенной сатисфакции.

Артур помахал ладонью, разгоняя видение, скрипуче пробормотал:

– Курва старая!..

Запахнув сумочные лямки, он взбежал на обрывистый берег и, настроив бинокль, внимательно осмотрел окрестности озера. Видимость была не ахти какая, мешал плотный туман, и все же ничего опасного он не увидел. Пустынные поляны, заросли кустарника, полуразрушенное здание бывшего пансионата. Никого и ничего ни на том берегу, ни на этом. Кивнув самому себе, Артур снова спустился к воде и знакомой дорогой зашагал к брошенному утопленнику.

Собственные шаги уже не казались бесшумными. Он топал, как слон, и, спотыкаясь о древесные корни, бросал по сторонам настороженные взгляды. Придерживаясь берега, он описал довольно крутую дугу, и вскоре разглядел оставленный за спиной костер. Спину огладило неприятным морозцем. Напрасно, пожалуй, он распалил такого зверя. Тепло – это, конечно, тепло, но безопасность дороже всего. Хотя… Мертвец в озере еще ничего не значил. Ровным счетом ничего.

Артур испытал острое желание включить фонарь и осмотреться, но к помощи электрического сияния он прибег только тогда, когда добрался до оставленного на берегу утопленника. Луч света скользнул по обезображенному лицу, и Артуру показалось, что в сторону от лежащего метнулись черные хвостатые тени. Может, крысы?… Артур присел на корточки и почти сразу споткнулся взглядом о черное зловещее пятно. Ободок спекшейся крови, вокруг запавшего кратера. Сколько перевидал он подобных пятен на остывших и еще не остывших телах. Их оставляли шаловливые свинцовые пчелки, выпущенные из стволов «Абаканов», «Узи», «Макаровых» и «Калашниковых»… В этого человека – удивительно коренастого, с неестественно широким тазом, влетела добрая очередь таких пчелок. Еще несколько пятен Артур разглядел на спине незнакомца, там, где потемневшая от воды рубаха, лопнув, расползлась надвое. Но главные ягодки были еще впереди. Присмотревшись, Артур с ужасом убедился, что кисть у мужчины откушена. Не перепилена и не оторвана взрывом, а именно откушена. Прослужив в южных морях три года, Артур успел повидать раны от акульих зубов. Здесь было нечто подобное.

Потушив фонарь, Артур постоял минуту, прислушиваясь к собственным ощущениям. Знобкая неуправляемая волна прошлась вниз по спине до самого копчика, тут же покатилась обратно. Можно было обманывать себя сколько угодно, но то, что он сейчас увидел, наводило на мысли довольно определенные. Кому может понадобиться рвать зубами человеческую плоть? То есть, вообще-то – кому угодно. Есть ведь в конце концов тигры, медведи и рыси, хотя, судя по следам, не очень на них похоже. Даже на самого крупного гризли. Стало быть, вывод неутешающий. В здешних мирных озерах успели завестись свои Лох-Несские монстры. Артура вновь пробрало дрожью. Одно дело – слышать о хаосе наверху, находясь глубоко под землей, и совсем другое – наблюдать признаки этого хаоса воочию.