Дело о золотом Купидоне (СИ) - Куницына Лариса - Страница 38

— Я скажу королю, что ты очень помог, — успокоил его Марк. — Я расскажу ему то, что ты мне только что сказал, умолчав об источнике этих сведений, я имею в виду лабораторию на Земле. Он — юноша любознательный и это произведёт на него впечатление. Ты получишь свою награду. Он наверняка спросит, что тебе подарить…

— Карпа! — поспешно выпалил Джин Хо, а потом уточнил: — Королевского карпа цвета начищенной меди из прудов Шато-Блуа. Я разузнал, что у нас таких нет! Мой внучатый племянник работает ихтиологом в океанариуме Пхеньяна. Он обещал, что если я привезу ему декоративного карпа неизвестной у нас породы, он отдаст мне раритетный двигатель от капсулы «Сатурн», который давно пылится у него в ангаре. Я обменяю его на компьютерный блок авиетки «Мориск», я уже договорился, и передам его своей праправнучке. Она закончит сборку своего «Мориска», заявится на гонку исторических маломерок и выиграет её. Или проиграет, но в любом случае обменяет его на новую модификацию флаера «Ставр». Тогда она подарит своему старенькому прапрадедушке, то есть мне, свой шикарный гоночный «Скорпион». Я так хочу этоткатер, Марк!

— Я ничего не понял, — признался тот, покачав головой, — но, думаю, король вполне сможет подарить тебе карпа. Я подскажу ему.

— Отлично! — обрадовался Джин Хо, но потом на его лице появилось озабоченное выражение. — Погоди, ты сказал, что раскрыл это убийство?

— Даже два, если быть точным.

— То есть убийца один, а убийства два? Я что-то пропустил? Ты же мне расскажешь? Это так интересно! И этот мрачный грозовой вечер как раз подходит для жутких историй. Погоди, я налью тебе ещё подогретого вина, и ты начнёшь!

Лис вскочил и, выхватив у него из рук опустевший кубок, кинулся к столу, где стоял кувшин. Марк задумчиво посмотрел на окно, за которым чернела мгла, а по стеклу текли холодные потоки ливня, изредка подсвечиваемые бледными вспышками молний.

— Да уж, — пробормотал он, — для жутких историй самое время.

Послесловие

Дождь лил всю ночь и не закончился к утру. На улице было всё так же темно. Прохожих на улицах почти не было, многие лавки оставались закрытыми, и те горожане, которые могли остаться в этот тёмный холодный день дома, там и оставались, с тревогой поглядывая в окна и спрашивая себя, когда же закончится этот дождь.

Единственными, кого можно было встретить в этой промозглой тьме, были несчастные фонарщики в просмоленных накидках, которые брели под дождём со своими лестницами, жестяными бидонами, наполненными конопляным маслом, и крохотными стеклянными лампами, в которых тускло горели маленькие свечки. Они тяжело забирались по скользким ступенькам своей лесенки на стены домов и подливали масло в фонари, часто заново зажигая уже погасшие, а потом сползали вниз и, пряча лица под капюшонами, брели дальше, к следующему фонарю.

Марк де Сегюр в этот час стоял у окна, провожая взглядом такого фонарщика, напоминавшего печального призрака, следующего пустынной улицей в компании с блуждающим огоньком своей переносной лампы. Он тоже боролся с желанием остаться дома, в чём его, наверно, никто бы не упрекнул. Однако через какое-то время он вызвал слугу и велел подать ему придворный камзол, кожаные ботфорты и достать из гардеробной непромокаемый охотничий плащ.

Спустя час он вышел из дома и в сопровождении обиженно нахохлившихся под длинными плащами оруженосцев направился к Серой башне. Там было на удивление тихо. Приветствовавший его у входа привратник невольно зевнул и тут же испуганно закрыл рот ладонью. Вечно торопливые клерки в этот безрадостный день скользили мимо унылыми тенями, привычно кланяясь на ходу. Он поднялся в свой кабинет и остановился в дверях, ожидая, пока Эдам подойдёт к столу и зажжёт на нём свечи, а тот недовольно ворчал себе под нос, что вообще-то это должен был сделать клерк ещё до прихода господина барона.

Всё предвещало спокойный и даже скучный день, и Марк велел оруженосцам позвать служителя, чтоб тот затопил камин, а сам сел к столу, намереваясь заняться скопившейся там корреспонденцией. Он уже успел прочесть три письма и отправить их в весело разгоревшееся пламя камина, когда дверь отворилась и на пороге возник барон де Грамон. Его кружева и поблёскивающие искрами бриллианты показались Марку крайне неуместными в этом скромном кабинете в столь унылый день. Поприветствовав его, Рене подошёл к окну, и какое-то время стоял там, а потом глубокомысленно заметил:

— Какая, однако, погода сегодня…

— Дождь, — отозвался Марк, и взялся за следующее послание, однако, начало разговору было положено, и де Грамон подошёл к его столу и сел на стул.

Он поёрзал, словно намекая, что в его кабинете Марка ждёт куда более удобная мебель, а потом сообщил:

— У нас печальное известие. Этой ночью в своём доме мирно скончалась графиня де Сюржер.

Марк на мгновение замер, озадаченно глядя на друга, а потом положил письмо на место.

— Как это случилось?

— Она умерла во сне. Ничего странного для её возраста. Вот только есть в этом две небольшие странности. Вечером её навестил граф де Лорм, а после этого она сожгла все свои личные бумаги. Потом легла спать и уже не проснулась.

— И какой вывод ты из этого делаешь?

— Никакого. Это не моё дело, просто интересно, что ты ей такого сказал, что она уничтожила свой архив и умерла?

— А ты уверен, что эти её действия связаны с моим визитом?

— Нет. Я просто спросил. Любопытство, не более того. И если ты не захочешь его удовлетворить, то я не обижусь.

— Не захочу, — проворчал Марк. — Впрочем, если она не оставила никакого письма, ты вскоре обо всём узнаешь.

— Насчёт письма ничего сказать не могу. Ни в спальне, ни в кабинете его не нашли. Ты полагаешь, она покончила собой?

— Кто знает…

— Опять интригуешь, — вздохнул Рене и обернулся к окну. — И этот дождь…

— Тебе совсем нечем заняться? — уточнил Марк. — Хочешь, подкину дельце?

— Уволь, — поспешил отказаться де Грамон и поднялся.

Он хотел ещё что-то сказать, но в дверь постучали, и на пороге возник молодой человек, к нарядному камзолу которого на груди был пришит королевский герб. Он был довольно приятной наружности и в его манере сочетались уверенность и почтительность. Войдя, он поклонился сперва графу де Лорму, а затем барону де Грамону.

— Разрешите представиться, ваше сиятельство, ваша светлость, я Лорент де Мюллан, кавалер Сен-Марко, и с этого дня офицер для особых поручений его величества, — гордо сообщил он.

— Ещё один, — мрачно взглянув на него, пробормотал Рене, и, небрежно кивнув Марку, направился к дверям, на мгновение задержавшись возле юноши. — Вы отважный человек, кавалер! — прочувствованно произнёс он и добавил: — Берегите себя!

Он ушёл, а де Мюлан несколько растерянно посмотрел ему вслед.

— Не обращайте внимания, — усмехнулся Марк. — Бытует мнение, что у барона де Грамона нет чувства юмора. На самом деле есть, правда, оно немного мрачное. Я полагаю, вас послал ко мне король?

— Именно так, господин граф, — кивнул де Мюллан. — Это первое поручение, которое дал мне его величество, а я едва не заблудился, отыскивая вас в этом тёмном лабиринте.

— Главное, что вы меня нашли. Что же велел передать мне король?

— Он желает видеть вас немедленно, — сообщил юноша и тут же умоляюще добавил, — и выведете меня отсюда, иначе я ещё полдня буду искать путь обратно!

Следуя за Марком в дворцовые покои, он рассказал, что является младшим сыном графа де Мюллана и лишь на прошлой неделе прибыл в Сен-Марко, однако, был рекомендован его величеству графом Раймундом. Услышав это, Марк с интересом покосился на нового знакомого, но решил не проявлять любопытство раньше времени.

Король ждал его в своём кабинете, где тоже был растоплен камин. Жоана так же беспокоил дождь, и он стоял у окна, задумчиво глядя на струящиеся по стёклам потоки воды.

— Как, должно быть, скверно сегодня на улице, — пробормотал он, услышав за спиной шаги друга. — Всё-таки в том, что мой дом и место службы находятся под одной крышей, есть некоторое удобство. Не нужно тащиться по улице в такую непогоду.