Волевой поступок - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 63

Вскоре после этого инцидента немцы активизировали воздушные налеты, и хотя главной мишенью оставался Лондон, Лидс был одним из тех северных городов Англии, которые подвергались не менее ожесточенным бомбежкам.

Теперь Одра и Кристина проводили в бомбоубежище почти каждую ночь. Но, кроме них, в бомбоубежище никого больше не было. Одра так и не смогла уговорить мисс Доббс присоединиться к ним; семья же из третьего коттеджа в тупике закрыла дом на время войны и переехала в сельскую местность к друзьям.

Если Лоретт находилась у них, когда начиналось леденящее душу завывание сирен, Одра настаивала на том, чтобы она осталась с ними на ночь в бомбоубежище. Она не позволяла невестке идти домой на Мурфилд-роуд, несмотря на то, что небо было ярко освещено прожекторами. Одра считала, что надо выполнять установленные правила, а Служба гражданской обороны предупреждала, чтобы все оставались в бомбоубежищах.

В бомбоубежище теперь были раскладушки, одеяла и подушки, свечи, парафиновые лампы, керосиновая печка для обогрева и аптечка первой помощи. Одра запаслась консервами, а еще они с Кристиной приносили в бомбоубежище бутылки с питьевой водой, на всякий случай.

Но, несмотря на бомбежки и житейские тяготы, а также постоянное чувство страха, беспокойство о Винсенте, родных и друзьях, жизнь продолжалась.

Газеты были полны предупреждений о возможном немецком вторжении в Англию в конце августа, но англичане, казалось, относились к этому с присущей им невозмутимостью.

Царившее повсеместно настроение можно было бы обозначить словами Одры, однажды в конце августа сказавшей Кристине:

– Вторжение не вторжение, но ты приступаешь к занятиям в частной школе для девочек мисс Мэлор с сентября, когда начнется зимний семестр. Ты должна получить образование независимо от того, высадятся здесь немцы или нет. Кроме всего прочего, как сказал Уинстон Черчилль, если придется, мы будем вести против них партизанскую войну и уничтожим всех до единого.

– Ты хочешь сказать, что я все-таки пойду в школу мисс Мэлор? – возбужденно воскликнула Кристина, расплываясь в улыбке.

Они сидели в верхнем салоне двухэтажного трамвая, шедшего в Лидс.

– Конечно, пойдешь. Почему это тебя так удивляет? – повернувшись к дочери, спросила Одра.

– Ну, ты ведь в последнее время ничего об этом не говорила, хотя я и сдала вступительный экзамен. Мне показалось, что ты передумала.

– С какой стати стала бы я передумывать, дорогая?

– Я подумала, что, может быть, тебе что-то сказала бабушка, мам.

– Бабушка?

– Да. Я слышала, как она говорила дедушке, что ты не должна посылать меня в частную школy, что приходская школа ничуть не хуже. Она сказала, что у тебя в отношении меня слишком большие амбиции, которые приведут только к неприятностям. Я подумала, что она то же самое сказала тебе и что ты ее послушалась.

– Ну, этого еще придется подождать, – ответила Одра с некоторой резкостью. – Просто ради интереса, а что сказал дедушка в ответ на это бабушкино высказывание?

– Он сказал, что ты молодец, что стремишься к самым звездам, и что он восхищается тобой за это и что когда-нибудь я стану великим художником.

Одра улыбнулась про себя:

– Твой дедушка абсолютно прав, Кристи.

Кристина продела свою руку под руку Одры.

– Это поэтому мы едем в город, мам? Чтобы купить мне школьную форму?

– Да, поэтому. Я действительно очень рада, что ты будешь учиться в школе мисс Мэлор, Кристи. У них отличная программа по изобразительному искусству. Я уже не раз подолгу разговаривала с учительницей рисования. Она все знает о наших планах и подготовит тебя к поступлению в лидсский художественный колледж.

– А после этого я поеду в Королевский художественный колледж в Лондоне, да, мам? – Кристина заглянула Одре в лицо, и ее серые глаза загорелись от такой перспективы.

Одра не могла не рассмеяться.

– Конечно, я ведь обещала тебе. Но тебя туда не примут, пока тебе не исполнится двадцать лет, ты же знаешь. Так что нам до этого еще далеко.

Кристина и Одра всегда были близки, но в годы войны сблизились еще больше, потому что Винсент был далеко, в море. И хотя они виделись с Лоретт по меньшей мере раз в неделю, большую часть времени они проводили в обществе друг друга.

Мысль о блестящем будущем, которое она планировала для своего ребенка, почти никогда не оставляла Одру. Когда она не была занята выкраиванием каждого пенни, чтобы платить за образование Кристины, она находила способы расширить кругозор девочки и в других областях, помимо живописи.

Условия военного времени есть условия военного времени, и в лидсском театре репертуар пьес был невелик. Но, когда там появлялось что-то новое, Одра всегда старалась купить билеты для себя и Кристины; она брала девочку на концерты классической музыки и в оперу, когда оперная труппа приезжала в Лидс. Но помимо этих развлечений, важной частью образовательной программы, составленной Одрой для дочери, были книги, особенно английская классика, так что любовь к чтению развилась у Кристины в очень раннем возрасте.

В сороковые годы фильмы были их главным развлечением, и они обе получали большое удовольствие от субботних посещений местного кинотеатра. Обычно их сопровождала Лоретт. Дружба Лоретт и Одры окрепла, так как их связывали многие общие заботы и родственные связи, но главной причиной было то, что они очень любили друг друга.

В военные годы отпуска давались очень редко, и с лета 1941-го до зимы 1942-го Винсент и Майк приезжали домой только один раз.

Обе женщины очень беспокоились о своих мужьях. Но они имели сильные характеры и научились жить при постоянных воздушных налетах, бомбоубежищах, карточках и прочих нехватках и тяготах, жить со страхом потерять тех, кого любили. Но они не жаловались, стараясь смотреть с надеждой в будущее, с нетерпением ожидая того дня, когда Британия выиграет войну и жизнь снова войдет в нормальное русло.

В октябре 1944 года Одре удивительно повезло. Маргарет Леннокс, перед которой она всегда преклонялась еще со времен Рипона, была назначена главной медицинской сестрой лидсской больницы. И почти сразу же она позвонила Одре в больницу св. Марии и предложила ей должность старшей сестры в хирургическом отделении. Одра, не раздумывая, тут же по телефону дала согласие. Жалованье было больше, чем то, которое она в то время получала, а работа обещала быть хоть и трудной, но интересной. Кроме того, Одра всегда мечтала о том, чтобы опять работать с Маргарет Леннокс.

Одра быстро освоилась с обстановкой общей клинической больницы Лидса, хотя она была огромной и беспокойной, в отличие от маленькой уютной больницы св. Марии. Работа захватила ее. Она окунулась в сестринские обязанности со свойственной ей энергией и добросовестностью и поняла, что это помогает ей пересиливать чувство страха.

К огромному облегчению Одры, начало 1945 года принесло добрые вести о наступлении союзных войск по всей Европе. События приняли новый оборот, и больше уже не возникало вопроса о том, кто выиграет войну. Победа была только делом времени.

Теперь Одра тянулась за газетой и включала радио с нетерпением, а не со страхом. К весне она совсем воспряла духом, как и вся Британия, а 7 мая в Реймсе во Франции немцы подписали безоговорочную капитуляцию.

Война в Европе закончилась как-то вдруг. Одра и Кристина с трудом могли в это поверить. Бросившись друг к другу в объятия в коттедже на Пот-Лейн, они смеялись и плакали одновременно.

Двумя днями раньше они отпраздновали четырнадцатилетие Кристины, и теперь девочка сказала Одре:

– Это самый лучший подарок к моему дню рождения, мам – знать, что все кончилось и папе не грозит опасность.

– Да, дорогая, – ответила Одра. Она взглянула на фотографии, выставленные в ряд на комоде: Винсент, ее брат Уильям, служивший в австралийских войсках, Майк, Тео Белл, Мэгги и братья Винсента – Фрэнк, Джек, Билл и Дэнни, а также Хэл, муж Олив. Какими красивыми все они были на этих фотографиях в своих военных формах.