Волевой поступок - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 33

Одра провела Винсента через комнату, тесно заставленную викторианской мебелью и наполненную безделушками. Давно забытый запах этой комнаты сразу же напомнил Одре о прошлом. В сухом, пыльном воздухе витал запах перезревших яблок, лака для мебели и сухих духов, как это было в те годы, когда она приходила сюда ребенком. И, когда она наклонилась, чтобы поцеловать морщинистую щеку, на нее пахнуло смесью нафталина, лавандовой воды и мяты. Одру охватило чувство нежности к Фрэнсис Рейнолдс. Внезапно нахлынувшая ностальгия не отпускала ее в течение нескольких минут.

Бабушка Фрэнсис была вне себя от радости, что ей наконец привелось увидеть Одру после столь долгой разлуки и познакомиться с Винсентом. Хотя появление внучки с мужем и удивило ее, она сразу же почувствовала к нему расположение, по крайней мере так показалось Одре. Она щебетала как маленькая яркая птичка, и приветливо улыбалась. Время от времени она кивала головой, похлопывая Одру по руке и задавая очередной вопрос о ее жизни.

Одра, в равной степени радуясь встрече с бабушкой, старалась ответить на все ее вопросы и одновременно внимательно разглядывала восьмидесятилетнюю старушку. Она выглядела такой же хрупкой и прозрачной, как тонкие, словно бумага, фарфоровые чашки, из которых они пили чай, и Одра подумала, что если на нее дунуть посильнее, то она рассыплется. Насколько Одра могла помнить, бабушка Фрэнсис всегда была седовласой и худенькой, но теперь в ней появилась иная хрупкость, отчего ее захотелось завернуть в вату.

Старые кисти, старая плоть, которые скоро обратятся в прах, подумала про себя Одра, и по ее рукам пробежал холодок, несмотря на жару в комнате. Интуиция подсказывала ей, что скорее всего она видит свою двоюродную бабушку в последний раз. Фрэнсис Рейнолдс была очень, очень стара; жизнь ее на этой земле подходила к концу. Одра поняла также, что не следует расспрашивать бабушку о прошлом своей матери. Это могло слишком расстроить старую леди, которая с таким обожанием относилась к Эдит Кентон, всегда была так ласкова с ней самой и так приветливо встретила Винсента.

«Винсент был прав, – подумала Одра, – только моя мать знала правду, и она унесла ее с собой в могилу». И еще Одра поняла, что разговоры о прелюбодеянии и законности ее появления на свет могут оскорбить память матери.

Поэтому она ни о чем не спросила.

Они провели около двух часов в коттедже «Беделия», и только тогда, когда они собрались уходить, бабушка упомянула об Эдит Кентон.

Внимательно глядя на Одру своими старыми глазами, она прошептала:

– Когда моя дорогая Эдит умерла, Алисия забрала из Хай-Клю все бумаги. Но я взяла их у нее, потому что хотела сохранить их для тебя, Одра, до той поры, когда ты встанешь взрослой.

Фрэнсис Рейнолдс остановилась и, едва заметно улыбнувшись, покачала поседевшей головой.

– Ах, дорогое дитя, ты смотришь с такой надеждой, но боюсь, что в этих бумагах нет ничего особенно важного. Несколько писем, ее свидетельство о рождении и свидетельство о браке, несколько старых фотографий – вот и все…

У Одры от огорчения вытянулось лицо.

– И все равно я хочу взять их, – сказала она.

– Конечно, дорогая, поэтому я и хранила их для тебя все эти годы. – Бабушка взглянула на Винсента. – Бумаги в том кожаном плоском чемоданчике на полу. Не могли бы вы подать мне его?

– Сейчас, – вскричал Винсент, вскакивая с места. Выполнив просьбу, он протянул чемоданчик старой леди.

– Нет, нет, отдайте его Одре. Бумаги принадлежат ей, Винсент.

– Спасибо, – сказала Одра, принимая от него чемоданчик. Она заметила, что на передней его части, между замками, были выдавлены золотом инициалы матери «ЭВК». Открыв замки, она заглянула внутрь, провела рукой по бумагам и решила, что прочитает их позднее, в одиночестве, когда они вернутся в отель «Белый лебедь» в Харрогите.

– Большое спасибо за то, что вы сохранили для меня эти бумаги, бабушка Фрэнсис. Я очень вам признательна.

Старая леди улыбнулась и кивнула.

– Я знаю, что ты собиралась повидать Алисию, – произнесла она, и ее голос задрожал. – Полагаю, что ты исполнила свое намерение и забрала материнские драгоценности.

– Да, – согласилась Одра и запнулась в замешательстве, боясь сказать больше. Она кинула взгляд на мужа.

Винсент пришел ей на помощь.

– Все было отлично, и на следующей неделе я приеду с фургоном, чтобы забрать мебель и остальные вещи Одры.

Старая леди посмотрела на него радостно, и в ее глазах появилось удовлетворение, даже торжествующее выражение. Она потянулась за своей палкой.

– Пойдемте со мной в столовую. Я хочу выбрать что-нибудь из серебра для вашего первого дома.

14

– Пожалуйста, Винсент, ты должен встать, – говорила Одра, тряся его за плечо. Он повернулся на спину и открыл глаза, моргая от света, проникающего через прозрачные шторы.

– Почему?

– Ты очень хорошо знаешь почему, – воскликнула Одра как можно непринужденнее, пытаясь скрыть раздражение. – Гвен придет на Ужин.

– Если она появится.

– Это была моя вина в прошлую субботу, – сказала Одра поспешно. – Я перепутала числа.

Он бросил на нее скептический взгляд, ничего не сказав.

– Ну пожалуйста, Винсент, – продолжала просить она, повышая голос, – пожалуйста вставай!

Вместо ответа он протянул руку и схватил ее за запястье. Притянул к себе, обнял, прижался к ее щеке и прошептал:

– Приляг со мной на полчасика.

Одра попыталась освободиться из его объятий.

– Я не могу, ты же прекрасно знаешь, что я не могу. На это нет времени.

– Ты хочешь сказать, что не желаешь, – поправил он и сразу же отпустил ее.

Быстро поднявшись, Одра отошла от кровати и посмотрела на Винсента, поджав губы.

– Ты очень несправедлив ко мне.

– Вот уж нет. В последнее время ты охладела ко мне.

Она покраснела.

– Ничего подобного. Ты как нарочно выбираешь неподходящее время.

Он перевел взгляд на будильник на бамбуковой прикроватной тумбочке.

– Почему полпятого дня в воскресенье – неподходящее время? Мне оно кажется просто идеальным.

– Мы ждем гостью.

– Ах да. Расфуфыренную мисс Гвен Торнтон. – Винсент произнес это имя неприязненно и добавил: – Не знаю, что ты находишь в ней и почему так за ней бегаешь.

– Я за ней не бегаю!

– Бегаешь. Я начинаю думать, что ты предпочитаешь ее мне.

– Не говори ерунды, – воскликнула Одра, посмотрев на мужа в изумлении. – Ты же знаешь, что это неправда. – Она почувствовала, что в ней поднимается волна гнева, и продолжала сердито: – В любом случае я не расположена… ложиться с тобой в постель и заниматься любовью после твоего поведения в последнее время.

– Моего поведения! О чем, черт возьми, ты говоришь? – Винсент резко сел на постели и уставился на Одру с гневным блеском в глазах.

Одра медленно покачала головой, подавляя раздражение и осознавая нечто важное.

– Ты просто сам не понимаешь, что делаешь, правда, Винсент…

– Что ты хочешь сказать?

– Ох, Винсент, Винсент, ты становишься просто несносен. А иногда даже возмущаешь меня. Во-первых, мне совсем не нравится то, как ты себя ведешь по воскресеньям перед ленчем. Ты отправляешься в паб со своими братьями, считаешь допустимым заявиться после двух, пообещавши прийти не позднее часа, и потом злишься на меня из-за испорченного ленча… как будто это моя вина…

– Я не злился сегодня.

– Злился. Вообще алкоголь совсем тебе не на пользу; он обнажает в тебе все самые худшие стороны, ты становишься агрессивным и обидчивым по пустякам.

Винсент хотел проигнорировать эти нравоучения, так как в последнее время у Одры появилась привычка ворчать, но передумал.

– Только не начинай читать мне лекцию, – выпалил он. – Мне это не нравится. Я мужчина, а не ребенок. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, я всегда ходил в паб по воскресеньям, и не собираюсь отказываться от этого. Ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было. И потом, все ходят в паб по воскресеньям, это старая английская традиция.