Англичанка г… (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 17

— А ведь всё так и есть. Лично мне говаривал на днях Николай Павлович озаботиться развитием Сельского хозяйства, и вас, Александр Сергеевич, в пример ставил. Немедленно дам команду такой указ подготовить. А за халву спасибо. С Николаем Павловичем вот три дня назад здесь чай пивали с халвой вашей. Вкусно, ничего не скажешь. Так что, с носом я останусь.

В Москве влиятельных друзей у Сашки не было. Ну, разве Перевощиков Дмитрий Матвеевич — ректор Московского университета и академик Петербургской академии наук. Именно через него Сашке удалось связаться с немцем– открывателем креозота Карлом Рейнбахером (Carl Reichenbach). Дмитрий Матвеевич был механиком и математиком, и новый завод его заинтересовал.

Показал Виктор Германович ему писульку от Крузенштерна и попросил похожую написать, рассказав о своих страхах элитного табуна лишиться.

— Быстрее бы уж построили железную дорогу. Весь транспорт — лошади. Отстаём от Европы. Всё на лошадях ездим. А американцы вон паровой экскаватор привезли. Так он за сотню рабочих на строительстве дороги работает. Специально ездил смотреть. Сила. В паре будущее. Вам, Александр Сергеевич, конечно, помогу. Мне ничего не стоит, а вам может и впрямь поможет. А теперь, раз это обговорили, расскажите, как Ленц отнесся к предложению Государя по строительству телеграфа?

Глава 9

Событие восемнадцатое

Моду нельзя называть модой, если ее не носят на улице.

Коко Шанель

Кроме двух писем грозных от негрозных чиновников, Сашка решил и тяжёлую артиллерию подключить, отправил подробное письмо с изложением проблемы и просьбой похожий документ прислать Михаилу Юрьевичу Виельгорскому. Он, конечно, сейчас в обер-шенки пожалован, читай виночерпии, но был же шталмейстером и своего преемника хоть как должен знать. Вот от него бы писульку получить с сургучной печатью на шнурке болтающейся. Это уже другой уровень, против такой шишки вряд ли найдутся желающие бодаться.

Оказалось всё просто. Сейчас обер-шталмейстером числится князь Борис Антонович Четвертинский, и он не свадебный генерал, а на самом деле работает… управляющим Московским конюшенным отделением.

Четвертинский? Сашка прочитав письмо, полученное от Виельгорского направился к Пирогову. Попросил список «гостей» Пульмонологического центра. Точно. Не подвела память. Там числился Владимир Борисович Четвертинский и его жена, в девичестве графиня Ольга Николаевна Гурьева, теперь княгиня Четвертинская. У обоих чахотка в приличной уже стадии.

Письмо отцу болезного с просьбой Виктор Германович в тот же день отправил, и тот сам прилетел в Басково. И коней посмотреть и сына проведать и договориться с Сашкой, что его человек — шталмейстер Московского конюшенного отделения Переверзнев Иван Лукич поедет с табуном. И никого никуда продавать по дороге не надо, всех назначенных на продажу коней, вверенное ему Московское конюшенное отделение купит при возвращении табуна, а чиновник присмотрит, чтобы ни одна лошадь не пропала в дороге.

Если вперёд забежать, то не зря Сашка столько телодвижений делал и начальников грозных беспокоил. И по дороге в Одессу и на обратной дороге было несколько случаев отобрать у «беззащитных» калмыков дорогущих коней. Причём, кто только не покушался и цыгане, и просто воры, и каптенармусы всякие армейские, и даже губернатор одной губернии по дороге. В последнем случае никакие бумаги бы не сработали. Только наличие шталмейстера в чине действительного статского советника (генерал-майора, если на военные погоны переводить) отрезвило такого же генерал-майора — губернатора.

Цыган калмыки поймали и выпороли от души. Хотели забить до смерти, но Сашка пожалел, может и зря, как волка не корми… Потом отлежатся цыгане месячишко и сведут последнюю кобылку у крестьянина, а он умрёт потом с голоду, и дети за ним. Воров укоротили на десять пальцев под одобрительное молчание отвернувшегося чиновника. Пальцы рубили по одному, в назидание.

Свадьбу Николая и Анны решили играть после Рождества. Сашка собирался отправляться в Одессу, а потом в Англию в самом начале марта или конце февраля, чтобы часть дороги проделать на том самом дормезе, который сейчас уже начали готовить к дороге. При этом можно было бы озаботиться и колёсами, но, когда дороги размокнут весной, этот монструозный экипаж будет обузой для экспедиции. Так что, как только дормез встанет, его оставят под присмотром конюха и самого младшего Ваньки в деревне первой подвернувшейся по дороге, и заберут на обратном пути, к тому времени уже поставленный всё же на колёса. Ну, а Санька поедет дальше, как и все калмыки, на коне. Есть у него жеребец — сын того самого кусачего Ворона. Злой боевой конь. Такого шибко не украдёшь, он чужого к себе не подпустит. Может и убить свободно, ну а инвалидом однозначно сделает. Удар от него копытом в грудь мало кто перенесёт.

Естественно, нужно снарядить те сто десять калмыков, что отправятся с ним в Англию. Нет, они голыми не ходили. Ходили вполне себе одетыми. Только это же Великое посольство Великого хана. Должны люди соответствовать своему статусу. Благо в десяти вёрстах примерно в сторону Тулы от Басково в бывшем селе генерала Александра Палыча Соболевского — Егорьевке сейчас есть большой цех по изготовлению готового платья. В основном шьют хорошую одежду для крестьян, но если есть заказы, то и для армии бывают исполняют заказы.

Началось всё с малого. Сашка, как и все нормальные попаданцы, решил шить джинсы. А чего, именно в это время Лёб Штраус пытается в Америке шить из парусины джинсы. Они ещё не голубые и не прошиты жёлтыми нитками. Это просто грубые штаны из парусины для старателей.

Парусину же в основном везут из России, так что, почему не попробовать. Добыл Сашка несколько сотен метров парусины и посадил сенных девок шить. Сшили. Ну, не шедевр. Виктор Германович их в руках повертел и вспомнил про заклёпки. Заказал на Тульский оружейный несколько десятков из меди. Укрепили ими карманы. Потом Сашка вспомнил, что вроде укрепляли заплатками колени. Опять покреативил и заранее кожаные заплаты на колени пришили девки. Штаны красили коричневой краской, самой дешёвой из имеющихся, и кожу тоже в коричневый цвет покрасили. Заплаты, всё одно видно, но не так уж это и страшно выглядит. Ну и отдал на пробу десяток штанов крестьянам. А те надели и сняли. И опять в своих домотканых ходят.

Поговорил с обладателями, и те ему выдали страшную тайну, что праздничные штаны пусть в сундуке лежат.

Пришлось задуматься Коху, как заставить народ джинсы носить. И вспомнил про картофель. Сейчас во всех его сёлах все до единого крестьянина, самого ленивого, и то картофель выращивают. Всё же урожайность в десять раз больше, чем у репы всякой, и, тем более, ржи или пшеницы. И никого не заставлял. Ловушку придумал. Почесал репку свою, закусывая репкой пареной, Сашка и объявил, что теперь на празднике «Урожая» кроме золотого червонца победители будут награждаться очень прочными барскими штанами. Ну и сам стал в джинсах ходить и всех сыновей в них нарядил и даже грека Павлидиса обязал светить время от времени заплатками, если не в Туле или Москве по делам.

Не сразу, но потянулись покупатели. Год примерно ушёл на раскручивание штанов. Всё же иметь штаны, которым почти сносу нет, лучше, чем из самотканой дерюги женой криво и неумело пошитые. Тем более, что люди стали жить зажиточней. Рожь озимая при хорошей погоде весной приносила урожай под двадцать центнеров, а на круг по всем деревням урожай колебался в районе пятнадцати центнеров с десятины. А это в любом случае в два раза больше, чем до выведения Сашкой новых сортов. Плюсом и севооборот стал, кукуруза с подсолнечником Павлидисом скупалась по цене дороже ржи и пшеницы, опять копеечка в семью. Ведь там и урожай выше. Плуг, который заделывал в землю вывезенный весной на поля навоз тоже увеличивал урожай. Из-за обилия огромных лошадей и дешевизны их аренды крестьяне стали отказываться от одров у себя и вместо этого заводили дополнительную коровёнку, молоко от которых, Павлидис скупал в любых количествах, так как предприятия по производству сыра теперь были в каждом селе. Никуда в город возить на продажу мужикам не надо, в трёх шагах предприятие. И приём молока два раза вдень, и оплата раз в неделю настоящими деньгами.