Марионеточник - Корсакова Татьяна - Страница 2

– На болоте, наверное. Он с товарищами прятался на болоте от немцев.

– Просто на болоте? – в голосе Аграфены послышалось сомнение. – Знаешь, наше болото не располагает к прогулкам. И никогда не располагало. Местные после захода солнца туда вообще не суются.

– Он говорил про какой-то домик. Охотничий домик на болоте. – Стэф замолчал, нахмурился.

– Уж не тот ли это домик, который ты видел? – спросил Арес.

– Где видел? – встрепенулась Аграфена. – Ты был в домике на болоте?

Стэф покачал головой.

– В реальной жизни нет. Только во сне.

– У тебя ещё и сны вещие! – без тени сарказма в голосе восхитилась Аграфена. Аресу даже стало обидно, что все восторги сегодня вечером достаются исключительно Стэфу.

– До недавнего времени ничего похожего за собой не наблюдал. Так что там с домиком? Есть такой?

– Есть. – Аграфена кивнула. – Но далеко отсюда, в глубине болота.

– И ты там была?

– Нет, но мне про него рассказывали.

– Кто?

Аграфена бросила полный сомнения взгляд на Ареса. Он подмигнул ей ободряюще, и она решилась.

– Марёвки. Про домик на болоте мне рассказали марёвки.

Стэф удивлённо присвистнул и с недоверием в голосе переспросил:

– Марёвки? Маленькие твари, которые так и норовят сожрать твой мозг?

– Мой мозг они сожрать не пытались, – сказала Аграфена обиженно. Обижалась она за марёвок или за себя, было непонятно. – Со мной они вели себя очень даже прилично. Мы подружились. Не сейчас, а раньше, когда я была ещё маленькой. Помнишь, я тебе рассказывала? – Она ткнула Ареса локтем в бок.

– Склерозом пока не страдаю. – Он поморщился, посмотрел на Стэфа. – Агафья их реально видела.

Аграфена фыркнула и залепила ему подзатыльник. Увесистый такой. Видать, сказывались гены папеньки-боксёра.

– В детстве я заблудилась на болоте. – На Ареса она принципиально не смотрела, рассказывала только Стэфу. – Ну, не совсем заблудилась, скорее заигралась. И они меня нашли. Их было двое – мальчик и девочка, лет шести-семи. С виду дети как дети, только босые. Но мне тогда, честно говоря, было по барабану, как они одеты. Мы играли, болтали, а потом они вывели меня сюда.

– Сюда – это куда? – уточнил Стэф. – К Змеиной заводи?

– Да.

– А потом? Ты с ними ещё встречалась?

– Нет.

– Но про домик они тебе рассказать успели?

– И про домик, и про рыбу-Марь, и про угарников.

– Что за угарники? – спросил Арес. – Про угарников ты мне не рассказывала.

– Я тебе, Павлуша, больше вообще ничего не расскажу! – огрызнулась Аграфена.

– Ишь, мстительная какая. Мстительная и обидчивая!

– А ты дурак!

– Хорош, ребята, – осадил их Стэф мягко, но таким тоном, что препираться расхотелось. – Феня, расскажи, что за угарники?

– Персонажи местного фольклора. Фольклор у нас богатый, если вы ещё не заметили. – Аграфена приосанилась, как сказитель, готовый поведать благодарным слушателям удивительную сказку.

– Мы заметили, – заверил её Арес. Ему очень не хотелось, чтобы голос звучал заискивающе, но явно не получилось. Уж больно интересно было узнать про угарников. – Кстати, твои марёвки нами чуть не поужинали.

– Тобой-то, по ходу, точно перекусили! – фыркнула Аграфена. – Стэф, он мозгами всегда был слаб или только в последнее время? Марёвки – они такие. Они мозг едят не буквально, а фигурально…

– Совсем как ты… – огрызнулся Арес.

Стэф отмахнулся от него и спросил у Аграфены:

– Фигурально – это как?

– Фигурально – это значит, что марёвки высасывают из человека воспоминания, эмоции и, наверное, саму душу.

– Ты видела, какие зубищи у этих славных детишек?! – снова не удержался Арес.

– Не видела! Я вообще ничего из того, что ты про них рассказывал, не видела! Нормальные они со мной были! Слышишь ты?

Стэф кинул на Ареса предупреждающий взгляд и задал новый вопрос:

– А как высасывают?

– Ну, как-то! Языки у них очень длинные. Присасываются они этими языками либо к грудной клетке, вот сюда! – Аграфена ткнула себя пальцем в тощую грудь. – Либо сзади к шее.

– А ты откуда знаешь?

– А мне дед Феликс рассказывал. Только я тогда думала, что это просто страшные сказки. Я марёвок из его рассказов со своими болотными друзьями вообще долгое время не соотносила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– У деда был рубец на груди, – сказал Стэф задумчиво. – Круглый след в области грудины, словно от ожога. Он не любил про него рассказывать. Предпочитал говорить про пулевое ранение и Стешу.

– Хочешь сказать, они его тоже того? – спросил Арес.

– Чего того? – возмутилась Аграфена, словно дед Стэфа был и её дедом. – Если бы его того, то он бы с болота не вышел. А если и вышел, то полным идиотом. Мне так дед Феликс рассказывал. Он одного такого видел.

– Какого такого? Высосанного марёвкой? – спросил Арес.

– Да. Это был партизан… – Аграфена замолчала, а потом вскочила на ноги. – Стэф, это был один из тех мужиков, с которыми твой дед подорвал железную дорогу! Дед Феликс так и сказал тогда: партизан было трое, скрылись они на болоте. Одного, совсем молодого, ранили, и его спасла какая-то… Стеша.

Она замолчала, уставилась на них с изумлением.

– Тебя, похоже, тоже марёвки куснули, – сказал Арес сочувственно. – Ты забыла это все, что ли?

– А зачем мне было это помнить? – Аграфена передёрнула плечами. – Где я, а где партизаны, Павлик? Вот начала вам рассказывать и вспомнила.

– И что с высосанным партизаном? – спросил Стэф. – Что с ним стало?

– Повесили, – сказала Аграфена. – Дед Феликс говорил, что его повесили в назидание остальным. А перед этим пытали. Хотели, чтобы он выдал товарищей. А он не просто их не выдал, а даже слова не вымолвил. И выглядел так… – Она нахмурилась. – Как оболочка без души он выглядел. Так мне дед Феликс рассказывал. И про марёвок он мне примерно тогда же поведал.

– Мой дед не был похож на оболочку без души. – Стэф поскрёб бороду. – Нормальный он был мужик. Очень крепкий и очень здравомыслящий. Не думаю, что его на болоте куснули. Но в тот домик нам обязательно нужно наведаться.

– Ты думаешь, она там? – почти шёпотом спросила Аграфена.

– Кто? – Стэф посмотрел на неё с интересом.

– Стеша. Ты же сказал, что она пропала без вести и что мы будем её искать. Мы будем искать её тело? Не подумайте ничего плохого! – тут же добавила она и бросила на Ареса предупреждающий взгляд. – Я умом не повредилась. Просто болото у нас торфяное, тут есть все условия для… – Она сделала глубокий вдох, а потом решительно продолжила: – Для мумификации.

– Ты сейчас, Афанасия, намекаешь, что мы будем искать на болоте мумии? – спросил Арес.

– Я не намекаю, а выдвигаю версии. – Аграфена расправила плечи. – На болоте пропало очень много людей. Вряд ли есть официальная статистика, но счёт идёт на десятки, если не на сотни. И ни один из пропавших не вернулся.

– Ты же вернулась.

– Я не пропадала! Я ходила гулять! А тебе, Павлентий, про людей явно не особо интересно. Тебе подавай клады да раскопки. Ты ж у нас чёрный копатель!

Из её уст это прозвучало на удивление оскорбительно. Словно Арес был каким-то стервятником, этаким расхитителем могил.

– А ты у нас диванный психолог! Всё знаешь и про людей, и про их мотивы!

– А что про тебя знать? – Аграфена подбоченилась. – У тебя всё на лбу написано!

– Феня, – мягко, но твёрдо оборвал её Стэф, – ничего у него на лбу не написано. Не выдумывай.

Арес посмотрел на него с благодарностью. Вот она, настоящая мужская солидарность!

– Что касается поисков. Предлагаю начать с домика на болоте, а там будет видно.

– Зачем нам эта выдра? – спросил Арес раздражённо. – Ты же видел домик во сне? Доберёмся как-нибудь без посторонних.

– Эта выдра, – процедила Аграфена с ядовитой усмешкой, – не только ориентируется на болоте, но и знакома с местной фауной.

– Это ты марёвок фауной называешь?

– И случись что, только она одна сумеет с ними договориться! – припечатала Аграфена, проигнорировав его вопрос.