Тайна - Адлер Элизабет - Страница 15

— В любое время, док, вам достаточно лишь свистнуть, и я буду здесь, испытывая ваше терпение своим итальянским репертуаром. Дикое грибное рисотто Марселлы Хазан, маленькие фарси Роджера Верже из Ниццы, суп-пасту и старомодная вегетарианская лазанья моей мамы. И лучшие десерты Рима.

— Тирамицу?-шутливо спросила она. Это было одно из ее любимых блюд.

— Терпеть его не могу, но, если хотите, док, приготовлю специально для вас.

— Не сегодня, — она взяла свой жакет. — Уже поздно. Махони поднял брови, увидев ожидающий их черный длинный лимузин. Когда шофер распахнул дверь,

Фил насмешливо улыбнулась:

— Не думали же вы, что я позволю вам пить, а потом вести машину? Мне вовсе не хочется быть виноватой, если вас лишат очередного звания.

Он оглянулся, прежде чем усесться в машину рядом с ней.

— По крайней мере, лимузин черный, -нервно сказал Махони.-Если кто-нибудь из парней заметит меня, есть надежда, что они решат, будто я возвращаюсь с похорон, и не подумают, что я подрабатываю сутенером. Док, насчет лимузина мы не договаривались. Все, чего я просил, -пообедать с вами.

— И это вы получите, -спокойно отозвалась она.-Спорим, это будет один из самых лучших обедов, на которых вам довелось присутствовать. Хотя, возможно, и нет, -добавила она, вспомнив его спагетти.-Не возражаете, если я попрошу называть меня Фил, а не док. Только на этот вечер. Для такого случая Фил подходит больше.

Он серьезно кивнул. Они ехали на север, направляясь в Мэрии Каунти.

— Согласен, Фил.-Он пожал ей руку.-А я — Фрэнко. Знаете что? Мужчина очень быстро может привыкнуть к такой жизни. Красивые женщины, лимузины, роскошные обеды… Может, я уже умер и сейчас в раю?

— Не очень-то рассчитывайте, Фрэнко, -предостерегла она.

Этот майский вечер выдался необычайно теплым. Окна «Ларк Крик Инн» были распахнуты настежь. Пламя стоявших на столике свечей трепетало в легком ветерке. Фил и Махони пили превосходный калифорнийский напиток.

— Резковатое, но чудесное вино, -заметил Махони.-Как вы.

— Спасибо, Фрэнко. Скажите, почему ваши комплименты всегда двусмысленны?

Он преувеличенно глубоко вздохнул:

— Не знаю. Фил. Наверное, вам нужно подвергнуть меня психоанализу и выяснить, какие у меня проблемы с психикой.

— С вашей психикой нет никаких проблем, -резко ответила она. — Все проблемы у вас в голове. Она просто распухла от внимания прессы.-Фил заинтересованно наклонилась к нему.-Скажите, как вам это удается? Раскрывать все эти таинственные преступления?

— Тяжелая работа. Интуиция. Тщательное исследование фактов. Хорошее зрение-оно необходимо при осмотре места преступления. И плохая память, чтобы не вспоминать все ужасы, на которые успеваешь насмотреться за день.-Он скривился.-В том, чтобы быть полицейским, расследующим убийства, нет никакого шика, док. Все это выдумки журналистов.

— Тогда почему вы решили заниматься этим, вместо того чтобы поступить в академию?

— Мой прадед-ирландец был полицейским. Мой дед-итальянец и мой отец-тоже. Видимо, я не смог побороть гены.

— Или же вам хотелось сделать что-то хорошее, — тихо предположила она.-Помогать людям. Он засмеялся.

— Конечно. Согласен. Святой Фрэнко. В участке эта версия пройдет на «ура». Фил, дело в том, что я-обычный работяга-коп, который, по непонятной мне самому причине, любит ловить убийц и сумасшедших, которые считают, что могут строить из себя Бога и убивать. Просто так. Или за пять баксов. Или за то, что на них не так посмотрели. Ловить насильников, убивающих своих жертв, чтобы заставить их молчать. И деток, которые способны задушить бабку ее собственными чулками, чтобы забрать ее жалкие сбережения. Сто пятьдесят долларов, спрятанные под старым матрасом. А зачем они такому парню? Чтобы купить кроссовки «Найк» и дешевую кожаную куртку и произвести впечатление на девчонку своего приятеля. Тогда, возможно, он сможет купить ей немного кокаина, и, возможно, она с ним переспит.

Красивое лицо Фрэнко было печально. Фил в ужасе смотрела на него.

— Извините, -тихо сказал он, -но вы сами заговорили об этом.

— Я понимаю.

Он восхищенно посмотрел на нее. Ветерок шевелил пламя свечей, направляя свет прямо в лицо Фил. Ее плечи и грудь на фоне мягкого черного шифона казались сливочно-белыми.

— Вам надо носить красный, -легко сказал он, меняя тон, настроение и тему разговора.-Вам очень пойдет.

Она смущенно опустила глаза. Разговор внезапно перешел на личные темы.

— Красный цвет-для шлюх в Лас-Вегасе, -холодно заметила она.-Или для разодетых старух на круизных пароходах.

— Разве?-поддразнил он, не сводя с нее глаз.-А некоторые считают, что это-подходящий цвет для роз и открыток в день святого Валентина. Мне интересно, что думает по этому поводу хороший психиатр?

— Она думает, что в вашем возрасте вы все еще глупый романтик, Фрэнко Махони.

Они оба рассмеялись. Он подумал, как его привлекает ее холодная независимость. Они разговаривали, словно высекали друг из друга искры, и ели жареного цыпленка. Махони был готов поклясться, что этот цыпленок был выращен истинным знатоком своего дела и приготовлен талантливой бабушкой-поварихой.

— Я сам не приготовил бы лучше, -удовлетворенно вздохнув, признался он.-Ваш выбор был верен, доктор Фил. Вы знаете меня лучше, чем я думал.

— Это моя работа, -хитро улыбнулась она.-Еще я настаиваю, чтобы вы попробовали сливочную запеканку. Здесь она просто великолепна.

— Как прикажете, мадам. Целиком доверяюсь вам, -он рассмеялся, наслаждаясь этим вечером.-Я могу привыкнуть к роли мальчика-игрушки: лимузины, вина, обеды и прелестная компаньонка, которая за все платит. Хотя это, пожалуй, несколько экстравагантная плата за кошку.

— Не за всякую кошку.-Она протянула руку через стол и взяла его за руку. Он удивленно

взглянул на нее. — Вы были правы в ту ночь. Вы правильно оценили мою глупую, эгоистичную жизнь, ограниченную рамками квартиры. Я бы никогда не решилась быть столь откровенной с собой. Может, я никогда бы не прекратила думать о прошлом и не повернулась бы к настоящему. Но благодаря вам, Коко и Би изменилась вся моя жизнь.

Он вопросительно поглядел на нее:

— Вы хотите рассказать мне об этом прошлом? фил отвела глаза и провела пальцем по лежащему перед ней ножу. Ее голос был так тих, что Махони, прислушиваясь, придвинулся к ней ближе.

— Я была замужем, -нерешительно произнесла она.-Мы оба были очень молоды. Мы оба были интернами в «Чикаго Дженерал». Наверно, это была самая загруженная работой больница в стране, особенно по выходным. По пятницам работы было не меньше. Люди выбираются погулять. Пьют, дерутся, убивают друг друга. Мы встретили друг друга в приемном покое. Множественные ножевые ранения. Он был из Стэнфорда, я-из Йейла. Стэнфорд и Йейл-соперники. Мы, естественно, влюбились друг в друга.

Она грустно улыбнулась, вспоминая свою молодость и любовь.

— Он принадлежал к старомодному типу мужчин. Хотел жениться, иметь детей. Ему нужна была жена, которая сидела бы дома и занималась только семьей. Ребенок родился почти сразу же. Девочка. Такая хорошенькая, такая милая, — Фил подняла глаза, светившиеся любовью к этому ребенку.-О, Фрэнко, знаете, многие дети все время плачут. Она никогда не плакала. Это была девочка-мечта с первого дня.

Семья моего мужа была богата, они обеспечивали его во время учебы в медицинской школе. Со мной все было иначе. Меня оставила мать, когда я была совсем еще ребенком. Я не помню ее. Отца у меня никогда не было. Когда ушла мать, меня, по решению суда, поместили под опеку. Между тремя и семнадцатью годами я сменила семь приемных семей. Все эти годы я так тосковала по матери! Даже сейчас… трудно привыкнуть к тому, что ты никому не нужна. Я решила, что с моей малышкой подобного не случится. Я бросила работу и стала образцовой матерью. Мы жили в симпатичном маленьком домике в Диарборне. Муж работал по восемнадцать часов в сутки и страшно уставал. Я все понимала: ведь раньше я работала там же. Я сказала, что мы должны отдохнуть как следует. Вдвоем.