Коннетабль (СИ) - Мах Макс - Страница 49

В общем, Габи крутилась, как белка в колесе, не имея никакой возможности «остановиться и оглянуться», как предлагал один хороший поэт[2]. И между тем и этим, она лишь мельком отметила, что в клане Мишельер и герцогстве Перигор произошли серьезные кадровые перестановки. Состоялось три свадьбы, и целый ряд повышений по службе и рокировок между столицей и провинцией. А еще, - и как раз это она заметила, - Габи вышла из клана, передав командование объединенными силами Мишельер-Перигор новому коннетаблю - Бланш Мишельер баронессе де Бриенн, а сама взамен получила выморочные титулы фюрстины[3] де Обирне и графини Бергхайм. Оба титула, к слову сказать, были древними, чуть ли не с тринадцатого века, упоминались в Готском альманахе[4] и принадлежали по праву наследования и танам Мишельер, и герцогам Перигор с их отдаленной алеманнской родней. Однако в империи Франков редко кто называл Габи аутентичным титулом «фюрстина». Княгиня - так было куда понятней и удобней носителям высокого франка, так что все-таки княгиня Габриэлла де Обирне. «Свободная» от обязательств, молодая и красивая, озабоченная одними лишь отношениями, которых у нее теперь было, пожалуй, даже слишком много для одной отдельно взятой девушки. Она, разумеется, понимала, что скандализирует Высший Свет, но в этом, если подумать, было больше положительных моментов, чем отрицательных. Ну кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что такая великосветская шлюха, как Габриэлла Бывшая Мишельер, может готовить государственный переворот? Впрочем, она отнюдь не была бывшей, если знать подробности. Номен[5] Мишельер остался за ней, Габи им просто перестала пользоваться в публичном пространстве, чтобы максимально дистанцироваться от своего брата и его молодой жены, с которыми она, вроде бы, даже разругалась вхлам. Новая же Э Мишельер была просто военным вождем – исключительно в силу своей огромной магической силы, - и одновременно красивой девушкой, молодой и, надо полагать, наивной. С ее-то внешностью, в ее-то возрасте.

На самом деле Надежда Вербицкая оказалась для клана настоящим сокровищем. Очень сильная колдунья – тринадцатый ранг в стихии Огня и двенадцатый – в стихии Воздуха, - она демонстрировала поразительное хладнокровие в бою, циничную рассудочность во всех без исключения делах и потрясающие актерские способности. Имея чудовищно высокий IQ и интуицию, больше похожую на Дар предвидения, в глазах Общества она была всего лишь красивой и хорошо воспитанной аристократкой. Она никого не пугала, как в свое время напугала высшее общество Габи, и от нее никто не ожидал подвоха, и тем сильнее она могла удивить, возьмись она разить и крушить по-настоящему. А она это умела получше многих других. Ее «научила» Габи, передав все, что та могла принять, не являясь волчицей джа.

Вообще, поход на Ту Сторону оказался более, чем удачным. Полезным, прибыльным и прочее и прочее, но главное, наверное, это то, что он привел в их ряды пятнадцать сильных магов. Акиньшина, Вербицкая и Олег Плотников были, разумеется, звездами первой величины, но и остальные двенадцать молодых магов демонстрировали огромную силу, - от восьмого до одиннадцатого ранга, - в трех идеально подходящих для боевой магии стихиях. Огонь, Воздух и Вода – с этим можно было добиться очень многого, если бы не одно «Но». В обычных обстоятельствах путь развития мага, - вне зависимости от силы Дара, - занимал годы. Однако Габи обладала теперь способностью «передавать» знания и умения напрямую из мозга в мозг, и она довела ребят до приемлемого уровня всего за три летних месяца. Так что, мобилизовав еще полтора десятка магов из Мишельеров и Перигоров, они с Беро и Бья сформировали шесть ударных групп, которые легко было бросить в бой, когда наступит день Икс. А пока этого не случилось, все эти парни и девушки гуляли, кутили и флиртовали, не вызывая у окружающих ровным счетом никаких подозрений.

На самом же деле, у всех этих ребят было полно своей собственной и при том весьма ответственной работы. Кто-то помогал Василию Орлову в его лаборатории «выпиливать техномагию лобзиком». Другие тренировали новобранцев или, в зависимости от того, где и чему учились в Петербурге, помогали решать хозяйственные, финансовые или технологические проблемы клана и герцогства. Приличный администратор или экономист дорогого стоят, в особенности, если на них можно положиться, как на своих. Эта сторона их жизни не афишировалась, хотя и тайной не являлась. Захочет кто-нибудь узнать, милости просим, но большинству «внешних наблюдателей» такое в голову не придет, и хорошо, что так. Не надо посторонним знать, что и как происходит внутри семьи.

Впрочем, эта сторона их жизни Габи не заботила. Разведкой и контрразведкой занимались другие, а ей хватало своих дел. Нагрузка на единственного человека, способного открывать порталы – куда угодно и когда угодно, - и быстро, но главное, качественно обучать новичков, была огромной. А ей ведь еще надо было блистать в обществе и развлекаться в компании Эвы Сабинии. И все это, помимо личной жизни. А в этом смысле дела у нее, как ни странно, обстояли совсем неплохо. Принцесса неожиданно отставила Беро, рассердившись на нее из-за какой-то ерунды, и быстренько заменила ее, вернув ко двору свою прежнюю фаворитку - кузину из Лидо-ди-Остия Петру, герцогиню да Варано делла Ровере. Это несколько разрядило обстановку, поскольку Беро и сама начала тяготиться притязаниями принцессы. Ей вполне хватало любви брата и сестры Мишельеров, которых она любила никак не меньше, чем они ее. Габи это тоже устраивало. Ей не хотелось смешивать работу и личную жизнь. Ее место рядом с Эвой Сабинией было для них обеих в большей степени осознанным выбором, чем результатом их «нежных» чувств. Точно такими же были ее отношения с Гийом де Ламот-Уданкуром. Он уже смирился с тем, что она никогда не выйдет за него замуж и, скорее всего, не полюбит его так, как ему хотелось бы. Но их «диалог» оказался приятным для них обоих, и это был тот минимум, на который ему пришлось согласиться, тем более что «должность» милого друга в данном случае не была ни унизительной, ни позорной. Он просто вошел в круг близких друзей брата и сестры Мишельер, и этим все сказано.

«Устроить что ли вечеринку? – подумала Габи, перебрав в уме все те срочные и «срочнее некуда» дела, которыми под завязку был забит ее ежедневник. – Позвать Ги и его друзей по клубу, Валь и Морг…»

План был неплох, но и только. Скукота и рутина. Еще одна вечеринка с танцами и джазом, свинг и регтайм, буги-вуги и джайв, абсент и шампанское в количествах и, разумеется, кокаин.

«Ничего не забыла?» - Габи выкрутила руль и припарковалась юзом, но выходить из машины не спешила.

Душа требовала «чего-то эдакого», но мозги никак не хотели выдать нагора адекватное поставленной задаче решение. Нужна была Идея с большой буквы, однако эврика случилась не сразу, хотя Габи и славилась стремительностью своих решений и быстротой их воплощения в жизнь. Зато, когда мелькнувшая на периферии сознания мысль оформилась в нечто членораздельное, Габи сразу же поняла, что это то самое, искомое и есть. Она заглушила мотор и, оставив авто стоять там, где встала, то есть у поребрика напротив кафе «Da Cicero[6]», пошла к дверям заведения. Однако, прежде чем войти, она оглянулась через плечо на свою ярко-алую Берлинетту[7] по кличке «Вамп» - la femme fatale[8] франкского автопрома. Машина была прекрасна и ни в чем не уступала ее же черной «Пантере». Но в этом сезоне Габи нравился цвет крови, оттого и «Вамп» у нее была алая.

«Отличная мысль, - подумала она, отвлекаясь от автомобиля и входя в кафе, - но понравится ли она Бланкете?»

Вообще, идея, пришедшая ей в голову, прекрасно подошла бы Беро, но, увы, Берунико улетела вместе с Трисом в Базель-Ланд на переговоры с руководством родственного клана Ааргау. Родство это было дальнее, но и те, и другие все-таки алеманны, могли, может быть, до чего-нибудь и договориться. Однако переговоры дело не быстрое, и Беро из плана очевидным образом выпадала, - потому что гулять хотелось именно сейчас, то есть сегодня, - но зато в кафе Габи ждала Бланш де Бриенн, и Бья для ее идеи подходила ничуть не меньше, чем Беро.