Политический класс 43 (07-2008) - Журнал Политический класс - Страница 3

Абсолютистское государство не являлось источником демократии современного типа, но оно способствовало участию граждан в политической и экономической жизни. Демократия, как и капитализм, зарождается не на уровне государства, а в гражданском обществе.

В Европе и США появляется «рабочая демократия», или «демократия налогоплательщиков». «Дух демократии» был возможен лишь в «обществе труда», где также развивался «дух капитализма». Социолог Ульрих Бек замечает, что демократия покоится на участии в трудовой деятельности: «Только те граждане, которые имеют жилье, надежную работу и, следовательно, материально обеспеченное будущее, являются или могут стать гражданами, способными устроить демократические правила поведения и наполнить демократию жизнью»7. Капитализм, как видим, обеспечил материальную безопасность для демократических институтов, которые, в свою очередь, амортизировали социальную напряженность, вызванную капитализмом.

Общественный договор не считался средством прямого участия граждан в политической жизни государства, он прежде всего регулировал социальный антагонизм и охранял частную собственность, обеспечивая тем самым возможность накопления капитала. Демократия являлась «охранительной демократией», механизмом, обеспечивавшим равенство граждан-собственников и защищавшим их от произвола властей. В массовом трудовом обществе просто невозможна прямая демократия, которая поддерживала жизнь античного полиса и республиканский строй городов-государств Средневековья. Для масштабов нации-государства необходимы демократические институты, функционирующие эффективно в больших масштабах, — представительная демократия, или полиархия (Роберт Даль), или «правление политиков» (Йозеф Шумпетер). То есть демократия явилась правлением меньшинства, избираемого и контролируемого большинством.

Национальное государство, образовавшее институциональную форму представительной демократии, берет на себя социальные функции, оно становится социальным государством. Уже начиная с XVI века европейское государство пытается смягчить вызванную капитализмом социальную напряженность: действовали статуты о ремесленниках, акты об оседлости против бродяжничества, законы о бедных, создавались госпитали, фонды благотворительных работ и т.д. Социальное государство играет роль арбитра в диалектической борьбе между демократией, выступающей за правовое равенство, и капитализмом, основанным на фактическом социально-экономическом неравенстве.

Исторический баланс «капитализм — социальное государство — демократия» оказался под угрозой разрушения, когда на смену меркантилизму в XIX столетии приходит экономический либерализм. Интенсивный рост свободной торговли привел к тому, что Карл Поланьи назвал «великой трансформацией» социально-экономических отношений: произошла коммодификация (превращение в товар) объектов,

которые ранее товарами не являлись. Такие объекты, как труд и земля, теперь получили свою цену, начали все более свободно продаваться и покупаться. Под угрозой оказалось само «общество труда», обеспечивавшее капиталистическую и демократическую эффективность. Промышленный переворот привел к механизации труда. Произошли изменения в организации производства. Система менеджмента Тейлора, возникшая в начале ХХ века, строилась на принципах отбора и специализации способностей рабочего, ориентировалась на направленный и хронометрируемый труд, она не предусматривала коллективных интересов и делала акцент на индивидуальном усилии рабочего.

Философ Хосе Ортега-и-Гасет замечает, что до XIX века главной ценностью человеческой деятельности считался труд, рожденный из принуждения, — долг перед культурой и традицией налагал на человека необходимость выполнения определенных действий, он совершался с определенной целью и усилием, имел творческий характер. ХIХ век «довел до предела горечь рабочего дня». Важным становится не творческое, а спонтанное усилие — спорт, спортивное или праздничное чувство жизни, дух радости, щедрости, шутовства. В связи с этим изменилось и понимание свободы. Если в предшествующие эпохи свобода для человека выступала ценностью жизни, то теперь свобода — схема, форма, инструмент жизни8.

Итак, «голый» капитализм показал свою социальную неэффективность. Саморегулирующий рынок мог стать не только саморазрушительным, но и привести к кризису социальных отношений. Нараставшее общественное беспокойство внутри европейских стран (революции, рабочие движения) вызвало необходимость социального «укрощения» капитализма. Уже во второй половине XIX века появляется идея «государства благоденствия»: Наполеон III легализовал деятельность профсоюзов, Дизраэли расширил избирательное право, Бисмарк ввел государственные пенсии по старости и медицинское страхование, Черчилль в 1911 году учредил первую широкомасштабную систему социального страхования от безработицы. В 1930-е годы Франклин Делано Рузвельт спроектировал «государство всеобщего благосостояния» (welfare state), которое, основываясь на принципах кейнсианства, способствовало выходу американского капитализма из Великой депрессии.

В первой половине ХХ века возникают также альтернативные программы социального государства, основанные на подавлении демократических и капиталистических инициатив: социализм в России, авторитарные режимы нацистской Италии, фашистской Германии, франкистской Испании. Все же проект социального государства на Западе и в США, балансирующего между капитализмом и демократией, оказался эффективнее альтернативных тоталитарных проектов. Возникшая после Второй мировой войны в Бреттон-Вудсе (1944 год) система мировой экономики через свои институты (Всемирный банк и МВФ) также эффективно способствовала соблюдению баланса между национальной политикой и либеральной мировой торговлей. В рамках этой системы большинство индустриальных стран осуществило политику welfare state.

Методы социального государства западного типа оказались эффективными, поскольку осуществлялись в масштабах национальных государств на этапе индустриализации или во время так называемого первого (»организованного») Модерна. В условиях же современной глобализации (или «либерально расширенного» Модерна) и перехода развитых стран мира к постиндустриальной стадии развития «кейнсианство в одной отдельно взятой стране» уже невозможно. Социальное государство теряет свою актуальность, что, в свою очередь, ставит вопрос о методах функционирования как капитализма, так и демократии.

Капитализм и демократия

в условиях глобализации

Современные процессы глобализации изменяют характер интеракции капитализма и демократии. Вслед за волной послевоенного подъема и научно-технической революцией в начале 1970-х годов произошел глобальный кризис капитализма, проявившийся в продолжительном спаде экономики, росте мировых цен на нефть, перепроизводстве, обострении экологической опасности, стагфляции (сочетании экономической стагнации с высокой инфляцией). В условиях этого кризиса возникло осознание взаимозависимости разных стран мира друг от друга, начался процесс глобализации. Отметим, что данный кризис явился не конъюнктурным (циклическим), а структурным и потому весьма долгосрочным. Его проявления, по оценкам многих специалистов, наблюдаются и в настоящее время. Социальные последствия десятилетий кризиса были весьма ощутимы в развитых капиталистических странах: бедность, массовая безработица, нестабильность, демографический кризис, возросшее социально-экономическое неравенство.

В новых условиях кейнсианский опыт государственного регулирования экономики не мог обеспечить стабильность. Вместо доктрины «государства благосостояния» провозглашалась идеология неолиберализма, основанная на принципах открытых границ и свободы предпринимательства (laissez-faire). Ускорение либерализации экономики обострило противоречие между интересами капитала и национальных государств. Бреттон-Вудская система оказалась недееспособной. Под давлением кризиса возникли внутренние противоречия мировой капиталистической системы: военные, демографические, национальные, идеологические, экологические, проблема «Север-Юг».