Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Риддер Аристарх - Игрок-2 Игрок-2

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Игрок-2 - Риддер Аристарх - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Это перспективно, – сказал Федоров.

– Более чем, но я еще не досказал. На этом «подвиги» писателя не заканчиваются – а он самый настоящий член Союза писателей, я делал запрос. Отыгрывает еще один карточный долг, на сей раз некоего Владимира Мухина, своего московского знакомого, поэта, который проиграл местным каталам квартиру. Но знаете, что самое интересное?

Собеседники Болотина кивнули, побуждая того продолжать. Виктор Сергеевич выбил из пепельницы новую гильзу «Казбека», закурил и ответил:

– Помните, я говорил, что он выиграл шесть тысяч. Сразу после выигрыша он куда-то отравил эту сумму почтовым переводом. Я сделал запрос и буквально вчера узнал куда. У меня в столе лежит папка с номером дела, Павел Федорович, может, пошлешь дежурного за ней?

Начальник Болотина кивнул, и через пару минут искомая папка лежала у него на столе.

Виктор Сергеевич открыл ее, достал справку и сказал:

– Евстигнеев перечислил весь свой выигрыш на счет детского дома, в котором он был воспитанником. И именно последнее говорит мне о том, что он именно тот человек, который нам нужен.

Следователь по особо важным делам молча подвинул к себе всю папку по Евстигнееву, быстро, но при этом внимательно – Болотин видел, как двигаются его глаза, – прочитал все, что в ней было, и сказал:

– А вы правы. Он именно тот, кто нам нужен.

Глава 2

– Вы знаете, что-то мне совсем не хочется с вами разговаривать, тем более о картах, – отвечаю я.

– А придется, молодой человек.

Из внутреннего кармана пиджака появляется удостоверение. Корочка раскрывается и закрывается так быстро, что создается впечатление, что этому трюку товарищ обучался специально.

– Федор Михайлович, – слышу я знакомый голос, а потом и вижу, как ко мне подходит уже знакомый мент, Болотин, кажется, его фамилия, – не ломайте комедию и садитесь в машину. Нам нужно с вами поговорить.

Делать нечего, это приглашение, от которого трудно отказаться, поэтому я тушу сигарету и ныряю в салон двадцать первой «Волги».

– И о чем же хочет поговорить со мной наша доблестная милиция, – спрашиваю я, когда машина трогается. Никаких грешков за мной нет, и чувствую я себя спокойно.

– Давайте мы лучше приедем на место и поговорим в более спокойной обстановке, – отвечает первый, как его зовут я, кстати, так пока и не знаю, фокус с ксивой не дал толком прочитать ее содержимое.

– Воля ваша.

Дорога по ночной Ялте занимает у нас не очень много времени, минут десять. Ялтинская прокуратура. Все страньше и страньше, как говорила Алиса.

– Виктор Сергеевич, любезный, будь другом и сделай нам кофе, – говорит тот, который пригласил меня, – время нынче позднее, а разговор с товарищем Евстигнеевым нам предстоит долгий.

– Да, конечно, Олег Петрович, сейчас.

Очевидно, это кабинет Болотина, никто другой так спокойно и со знанием дела не мог орудовать в нем. Следователь подходит к несгораемому шкафу, достает оттуда жестянку с днепропетровским растворимым кофе. К открытию завода по его производству я написал небольшую повесть и хорошо знаю как внешний вид упаковки, так и вкус продукта. Пока что он был неплохим.

Вслед за банкой кофе на свет божий появляются стаканы в подстаканниках, электрический чайник и сахарница, внутри которой ожидаемо оказывается кусковой сахар. Не фальшиво белые кубики, а простой советский, желтоватого цвета и который еще вручную надо откалывать от большой головешки. Лет через тридцать это будет уже экстримом, но вкус этого сахара я помнил. Он был очень хорош.

– Давайте знакомиться еще раз, – говорит незнакомец, пока Болотин возится с кофе. – Меня зовут Олег Петрович Федоров, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР. – Снова достает свои документы, и я изучаю их более подробно. – Кто вы такой, я уже знаю.

– И кто же я, по-вашему?

– Писатель, талантливый карточный игрок и правильный советский человек.

– Как-то второе с третьим не сочетается, вы не находите, Олег Федорович?

– Нет, ничуть. Все зависит от того, из-за чего и для чего вы брали в руки карты. Первый раз когда вы попались в поле зрения крымской милиции, вы помогли разоблачить банду карточных шулеров. Если бы им попались не вы с товарищем Бубуном, то, скорее всего, какой-то простой советский человек, который поехал в Крым отдыхать, приехал бы в Симферополь без штанов. Плюс еще и наших продажных коллег вывели на чистую воду с вашей помощью. Второй раз вы играли с шулерами, чтобы выручить попавшую в беду девушку, а третий раз – чтобы помочь своему приятелю. Ну и как вишенка на торте – ваш денежный перевод детскому дому. Так что я уверен, что вы правильный человек и правильно воспримете мою просьбу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вот как? Что ж, слушаю вас очень внимательно, – отвечаю я.

В это время как раз подоспел кофе. Я дую на обжигающе горячий напиток, отказываюсь от сахара и, видя, что на столе стоит пепельница, достаю сигареты.

– Можно? – спрашиваю у Болотина, и тот кивает.

– Конечно, курите.

– Давайте мы вам сначала покажем кое-что, – говорит Федоров и смотрит на Болотина.

Тот снова кивает, достает из сейфа несколько толстых папок, и передо мной один за другим появляются снимки. Они сопровождаются монотонными объяснениями Федорова, от которых становится жутко.

Жутко не от того, что какие-то ублюдки охотятся на катал, вовсе нет. Это как раз можно понять. Карточный мир в его советском варианте – это всегда яркий ночной фонарь, на который слетаются далеко не мирные мотыльки, а самые настоящие кровососы.

Жутко мне стало от того, с каким хладнокровием убийцы расправлялись с совершенно случайными людьми, вся вина которых заключалась только в том, что они оказались не в том месте и не в то время. Этой жестокостью они мне напомнили легендарную «Черную кошку» братьев Вайнеров. Те тоже резали и стреляли людей почем зря.

Рассказ Федорова закончился, и мы втроем пили уже подостывший кофе и в полной тишине курили.

Сигарета в руке следователя по особо важным делам обожгла ему пальцы, он скурил ее до фильтра, и Федоров снова заговорил, теперь уже обращаясь ко мне.

– Как видите, Федор Михайлович, это звери, а не люди. И нам нужна ваша помощь. Помощь советского человека и мужчины. Мы с уверенностью можем сказать, что это банда все еще в Ялте, они слишком мало, по сравнению с предыдущими случаями, взяли. Так что обязательно попробуют еще раз.

– Подождите, товарищ Федоров. Вы хотите их ловить на живца, – догадываюсь я. – И им буду я?

– Верно. Вы очень точно охарактеризовали свою роль. Именно что ловить на живца.

– Вы знаете, товарищ Федоров, я, конечно, очень ценю вашу откровенность и то, как вы меня охарактеризовали. Но это для меня слишком. Я простой советский писатель. Наверное, небесталанный и даже в какой-то степени смелый. Но то, что вы предлагаете, это чересчур. Очень сильно чересчур. Я не готов к подобному, и мне просто страшно. А страх в подобном деле самый хреновый помощник.

– А ты, Федя, – внезапно Федоров переходит на «ты», – думаешь, нам во время войны страшно не было? Ты думаешь, это у меня откуда? – Он машет перед моим лицом своей искалеченной рукой. – Я же в разведке служил, начиная с финской и заканчивая Квантуном. Меня и финны под Выборгом резали, и немцы под Могилевом из огнемета жгли. Как ты думаешь, мне в июне сорок четвертого было страшно, когда я с простреленными ногами и сожженной рукой оберштурмфюрера СС к нашим тащил? Из моей группы тогда трое остались. Я, Вася Филинов и Сашка Птицын, два совсем молодых пацана, младше тебя. Думаешь, им не было страшно? Думаешь, у Васи руки не тряслись и губы не белели, когда я ему приказал остаться и задержать чуть ли не пехотное отделение. Одному задержать этих сук и дать нам время. Было ему страшно, еще как было. Вася знал, да и я тоже, что на смерть он идет. Однако он только попросил гранаты ему оставить и запасные магазины к шмайсеру. И, думаешь, мне уже после войны не было страшно ехать к его матери, которая на войне четырех сыновей потеряла, и говорить, что это я приказал ему умереть?