Игрок-2 - Риддер Аристарх - Страница 10

– В Ялте он даст концерт, – поясняет Юра, выдохнув. – Вход по сотне, но только для своих, для узкого круга. Мне кое-кто из этого узкого круга должен. – Он ухмыляется. – Так туда и за тысячу рублей не попасть. – Так что заодно и послушаешь. Видишь, как повезло тебе. После концерта его к тебе подведут, познакомят. Тут главное – самому не сплоховать, сделать так, чтобы он заинтересовался.

– Он что, в карты играет? – спрашиваю напоследок.

– Все играют, – кивает Юра. – А что еще здесь делать?

– Да ты охренел? – кричит Болотин.

В состоянии чрезвычайного возбуждения он вскакивает из-за стола и начинает ходить по кабинету. Учитывая достаточно скромные размеры помещения, получается у него не очень хорошо.

Встречаемся мы в лучших традициях шпионских боевиков, все в том же отделении милиции, в которое меня не так давно забирали.

До этого я позвонил с телефона-автомата по условленному номеру, сказал кодовую фразу, и спустя час ко мне прямо к ступенькам гостиницы подъехал личный транспорт в виде милицейской «буханки».

Моя репутация в глазах девушки-администратора при виде бравых милиционеров рухнула окончательно, и я начал опасаться, как бы меня второй раз не выселили из-за предполагаемого конфликта с законом.

Болотин останавливается, экспрессивно взмахивая руками:

– Да ты хоть знаешь, кто это?!

– Актер, – говорю, – певец. Да, знаменитый, конечно, но что их, не единственный же в Советском Союзе.

– Да ладно, это… – морщится он от моей непонятливости. – Он спит с Мариной Влади! Да что ты ржешь-то?!

– Простите, не могу удержаться, – говорю. – Вот уж не думал, что вы настолько ее поклонник…

– Да я не в этом смысле! – психует Болотин. – Ты хоть понимаешь, что она за личность. Она лицо советско-французской дружбы, член компартии Франции. Ей сам Брежнев ручки целует и комплименты отвешивает. Вокруг нее комитетчики пасутся, так что ни вздохнуть, ни пукнуть. И ты собираешься в это влезть.

– Простите, Виктор Сергеевич, но ее компания вместе с Владимиром Семенычем кажется мне все-таки безопасней, чем те упыри, которых вы мне сосватали, как и вся эта операция, в которой я участвую исключительно по вашей инициативе. Вы сами говорили, нужно создать вокруг себя шум… Вот он, шум, лучше не придумаешь. Такой шум даже глухой услышит. А если ваши бандиты такие все крученные да осторожные, то они тоже риски прекрасно понимают и на рожон не сунутся. Сами смотрите, есть ли среди ваших жертв люди известные?

– Нет, – бурчит Болотин.

Снова щелчок, и недостающая часть головоломки становится на место.

– А среди тех, с кем до этого играли ваши жмурики, встречались такие? – спрашиваю. – Надо материалы дел поднять и проверить…

– Не надо, – останавливает меня следователь, – я эти дела столько раз перечитывал, что такое наизусть помню. Ираклий Тодуа играл с Гайдаем.

– Тем, что Кавказскую пленницу снял? – поражаюсь.

– Да, – кивает Болотин, – вот только «Кавказскую пленницу» снимали у нас в Крыму. Но в Грузии тоже много чего снималось. Причем играли несколько раз.

Я тоже слышал, что режиссер знаменитых советских комедий был завзятым игроком. Я бы даже сказал, «запойным».

– А по другим случаям? – Я увлеченно склоняюсь к нему.

– Навскидку не скажу, – следователь качает головой, – надо запрашивать, поднимать связи…

– Шулеры ведь не те люди, которые находятся на виду, – развиваю я свою мысль. – Те, кто по поездам и по паркам шустрит, – это мелкая сошка. Да и их жертвы тоже не горят желанием своими деньгами светить. А так крупные игроки вынуждены показать себя.

Ведь актеры, режиссеры и певцы – это, пожалуй, немногие легальные советские богачи. Они шулеров притягивают, как лампочка мотыльков.

– Связь, конечно, очень поверхностная. – Болотин пододвигает к себе пепельницу, хлопает по карманам, ищет сигареты, выбивает себе из пачки одну и задумчиво закуривает. – Можно сказать, взятая с потолка.

– Но до этого времени у вас не было и такой, правда?

Мою идею он принимает влет и разыгрывает на ходу, как забивающий игрок – подачу.

– В съемочных группах или среди тех, кто занимается концертами, всегда масса всякого разного народа – ассистенты, осветители, люди, которые занимаются реквизитом. Думаешь, один из них может быть наводчиком?

– Предполагаю, Виктор Сергеевич, – отвечаю, – более того, актеры с режиссерами меняются, а этот состав так и катается с одного фильма на другой. Сидит такой тихий неприметный человечек в тени, как паучок, и смотрит, что за публика слетается на звезд. Засветился рядом с ними шулер, его взяли на заметочку – и пасут до тех пор, пока он не возьмет большой куш. Ну а дальше сами знаете.

– Занятная теория, – задумчиво произносит Болотин.

– Если она верна, – говорю, – то это как минимум дает нам фору по времени, а вам – возможность осмотреться в моем окружении. Вдруг этот человек как-то выдаст себя.

– То есть твоя игра с Высоцким – дело решенное? – хмурится он.

– Я бы и без вашего задания от такого не отказался бы, – отвечаю ему.

– Автограф возьмешь, игрок? – хмурясь от смущения, спрашивает Болотин.

– Если выиграю, попрошу на бубновом тузе расписаться.

К дому, где в Крыму будет выступать Высоцкий, мы с Юрой подъезжаем в начале пятого. Сразу видно, что здесь планируется, вернее, даже происходит нечто значительное, машин на обеих сторонах достаточно узкой улицы как бы не за два десятка. И машины все ну очень непростые. Никаких видавших виды «Запорожцев» или довоенного антиквариата, а если «Москвич», то как минимум 408, а то и 412.

Но основную массу припаркованных машин составляют «Волги», их тут как бы не половина. И посредине этого разгула (мысли сами начинают складываться в слова песен Высоцкого) белый слон – машина самого Владимир Семеныча, белый Renault 16TS. Помню, когда узнал, что помимо «мерсов» и «бэх» у него имелась еще и такая диковинка, то очень удивился.

– Да тут уже все в сборе, – обрадованно говорит Юра, ища место для своей машины. Он не хуже других, поэтому «Волга», да еще и белая, да еще и кабриолет. Умеют люди в Крыму жить, ничего не скажешь.

Калитка была открыта, а вот в дверь пришлось звонить. Через секунду нам открыли.

– Федя, а ты здесь какими судьбами? – с порога спросила меня Майя Кармен, и я сразу же понимаю, к какому другу Высоцкого мы с Юрой приехали.

С Василием Аксеновым и его любовницей Майей Кармен, чей супруг, Роман Кармен, сейчас на вершине славы, я познакомился еще пару лет назад. Как-никак мы с Аксеновым состоим в одном союзе. Сейчас, после конца оттепели, звезда Аксенова светит уже не так ярко, но все равно он пользуется всеми преимуществами обладателя заветной корочки.

И ни он, ни его любовница Майя, невероятно красивая женщина, не скрывают своих связей на стороне. Оба, будучи в браке, отдыхают вместе, и их вторые половины знают об этом. Это уже даже не измена, а нечто совершенно другое.

Вот такая вот «семья – ячейка общества» в исполнении одного из самых талантливых шестидесятников и дочки партийных работников.

Тут как с коммунизмом: если у большинства вопрос хлеба насущного стоит достаточно остро, то некоторые уже давно живут, получая по потребностям и отдавая по способностям. Ну, или в этом случае творческие люди отринули пережитки прошлого и живут руководствуясь новой моралью. Как по мне, это пошло, но не судите, и не судимы будете.

– Привет, Майя, прекрасно выглядишь. Да вот, зашел с другом в гости.

В это время откуда-то сзади послышался голос Аксенова, а потом показался и он сам.

– Юра, рад тебя видеть, Федор Михалыч, здравствуй.

Мы пожали друг другу руки, а потом Василий обратился к моему спутнику:

– Вот я дурак, не сопоставил факты. Юр, ты же мне говорил, что придешь с приятелем из Москвы, который мой коллега. А у нас в союзе лучше всех играет как раз таки Федор Михалыч. Знал бы, что ты этого изверга приведешь, послал бы тебя далеко и надолго, – улыбаясь добавляет он.