Поцелуй Морты - Старкова Елена - Страница 34

Взгляд Михаила неожиданно стал подозрительным, колючим и очень злым. Он смотрел на жену так, как будто первый раз в жизни видел. Вот так мотовка! Если купить только половину того, что она тут перечислила, надо работать полгода. Смотри-ка, разошлась, прямо не догнать! Ей нужно немедленно и твердо дать понять, кто в доме хозяин, иначе со своими запросами она его просто по миру пустит…

– Ладно, ладно, мечтать не вредно, – довольно грубо прервал он Люду, – скажи-ка лучше, что из продуктов ты завтра планируешь покупать, я оставлю денег.

Люда растерялась. Деньги? Деньги всегда лежали в баре, в пустой коробке из-под кубинских сигар, а теперь он оставит денег. Как это понимать?

– Нам нужно купить овощи, морковь, картошку, лук, капусту, – перечисляла она, – что-то мясное, чтобы приготовить. Или лучше курочку? Как ты думаешь? Еще сметану, масло, ну и так далее, сразу и не скажешь! – Люда и сама не поняла, что стала говорить с ним в униженном, просительным тоне.

– Определись, пожалуйста, иначе много денег потратишь зря, – грубо сказал он.

Да, Михаил был очень недоволен. Сейчас перед ним открылась истина, что все их материальные беды были связаны только с неумением разгильдяйки-жены вести хозяйство. Мотовка и неумеха!

Он поужинал в отвратительном настроении. Было от чего негодовать! Люда вылила в раковину почти полный чайник остывшего чая, чтобы заварить свежий, набухала ему в суп две ложки сметаны, хотя можно было свободно обойтись одной. Она даже не соображала, что таким образом из дома утекают Деньги!

Случилась и еще одна неприятность. Когда Михаил расположился на диване посмотреть после ужина новости по телевизору, рядом плюхнулась Люда, и ножка дивана подломилась. Сломалась сама и сломала раму, на которой крепилась. Даже при беглом осмотре было ясно, что диван приказал долго жить. А Люда совсем и не расстроилась!

– Ну и хорошо, что этот монстр развалился! – легкомысленно заявила она. – Теперь у нас будет новый диван. Купим красивый, прочный.

– Купим, – ехидно согласился Михаил, – только новых ботинок теперь не жди. Это просто невозможно, такие траты!

– Миша, но ведь на все хватает, что ты переживаешь? – попыталась успокоить его жена.

– Я вижу, что ты совсем не переживаешь. – Ему безумно хотелось ударить ее, такую тупую и жалкую.

Люда теперь ждала мужа с работы не с радостью, как прежде, а с большим напряжением и неохотой. Она старалась не потратить ни одной лишней копейки, и Миша был очень рад, когда она подавала на ужин вегетарианский супчик и макароны с кетчупом без масла.

Питались они теперь, пожалуй, даже хуже, чем во времена тотального безденежья, потому что тогда Михаил правдами и неправдами ухитрялся принести домой то шоколадку, то немножко хорошей колбасы, чтобы порадовать любимую жену. Теперь же это было внесено в разряд непозволительных трат.

Звонок Нугзара и предложение срочно встретиться выбили Диму из колеи. Он посмотрел на часы – десять вечера. Конечно, выяснить номер его мобильного в деканате литфака МГУ не составляло труда, но все равно он удивлялся инициативе странного преподавателя. Тем более что тот назначил такое место встречи, что впору было усомниться в его психической нормальности. К тому же Нугзар потребовал, чтобы Дима никому не говорил о необычном рандеву.

Поэтому Дима не сказал Кате ни слова: воспользовался моментом, когда та ушла в ванну ополоснуться перед сном. Майор уже спал и десятый сон видел, а Наталья что-то готовила на кухне. Когда он надевал ботинки в прихожей, из своей комнаты вышла Саша с черным плюшевым щенком в руках. Она смотрела на Диму с обычным своим выражением лица: мрачной сосредоточенностью, свойственной обычно немым. Но ему стало понятно, что ее интересует.

– Я скоро приду, – сказал он девочке, накинул новую джинсовую куртку и вышел из ставшей родной квартиры в Гольянове…

На крыше главного здания МГУ – прямо под огромным циферблатом башенных часов – Дима оказался раньше Нугзара и только здесь вспомнил о своем обещании отцу не оставаться наедине с этим человеком. Дима понял, что свалял дурака, никого не предупредив, куда идет. Еще не поздно было вернуться тем же путем, каким пришел сюда: по запасной лестнице, которой пользуется часовщик для ухода за механизмом курантов. Но вместо этого Дима подошел к самому краю крыши и невольно залюбовался потрясающей воображение панорамой Москвы.

Ночной город выглядел, как горячие угли гигантского костра, раскинувшегося на территории в тысячу квадратных километров. В небе, как прибитая, висела полная луна, похожая на старинный серебряный рубль. На небе ни облака, одни звезды помигивают, там, где им позволяет яркий лунный свет, мириадами сигнальных огоньков. Высота кружила голову. У Димы появилось ощущение легкости, он раскинул руки, как крылья, ловя свежий ветер, свободно гулявший на этой высоте. Он впал в состояние, близкое к эйфории, поэтому раздавшийся за спиной голос застал его врасплох:

– Здравствуй, Альтернатор! Я вижу, ты совсем не боишься летать…

Дима обернулся и увидел перед собой Нугзара в черном спортивном костюме и того же цвета кроссовках с серебристыми полосками в виде зигзагов молний. Такие же полоски украшали его черную бейсболку с длинным козырьком. Он был похож на любителя джоггинга,[4] выбравшегося на очередную вечернюю пробежку, хотя было уже поздновато для физических нагрузок: часы на башне МГУ у них над головой показывали полночь.

– А я должен бояться? – поинтересовался Дима, становясь лицом к преподавателю.

– Не будем ссориться по пустякам, – примирительно сказал Нугзар, жестом гида обводя рукой панораму города. – Ты только посмотри, какая красота!

– Зачем звали? – Диме не хотелось быть грубым, но это получилось само собой.

– Ну не Москвой же любоваться. Смотри, сколько домов, десятки тысяч светящихся окон, а за каждым из них – люди. Много миллионов людей и столько же миллионов судеб. Море зла и преступлений. Ты согласен со мной?

– И океан добра и любви! – вызывающим тоном заметил Дима.

– Чушь! – рассмеялся Нугзар и подмигнул Диме, как сообщнику: мол, знаю я, почему ты со мной споришь. – Сладкая сказочка, которую сочинили попы в расчете на слабаков и недоумков! Миром правят алчность, похоть и страх. А еще – жажда удовольствий. Люди предсказуемы – все, все до одного, все! Даже самые лучшие из них… Но ты не такой…

Внезапно у Димы перед глазами возникла яркая, как вспышка, картина: мама, солнце, голубая даль моря. Мама – красавица, мама-русалка с длинными шелковистыми русыми волосами, озорными зелеными глазами и фигурой античной богини. Они поехали отдыхать на юг без отца. Было много солнца, чудесные, как в сказке, дни и вечера. Они с мамой забрались на скалу, которая выступала, словно нос корабля, далеко в море. Волны с шумом бились о ее заросшее зелеными водорослями подножие, разбрасывая вокруг клочья белой пены. Мама села на самый край скалы, свесив ноги, словно дразня прибой. Дима, ему тогда было девять лет, пристроился рядом, и она крепко обняла его за плечи.

– Смотри, – сказала мама, обводя рукой горизонт, – все это твое! Пора тебе узнать, что ты не совсем обычный человек и тебе дано бесконечно много. Скорее всего, меня не будет рядом, чтобы уберечь тебя. У меня тоже есть дар, но я не пользуюсь им, живу как обыкновенная женщина. Поэтому жизнь моя будет недолгой… – После этих слов Дима заплакал и прижался к ней крепко, как только мог. – Не плачь, мой любимый мальчик! – продолжала мама. – У меня есть любовь, есть твой папа и ты, вы мое счастье. Когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор. Запомни, у тебя есть все, и никто не может дать тебе что-то такое, чего бы у тебя не было. Это правда. Ты не такой, как все. Ты особенный…

Дима тряхнул головой, и видение исчезло. Между тем Нугзар протягивал к нему руку в жесте странствующего проповедника.