Поцелуй Морты - Старкова Елена - Страница 23

– У меня не получается.

– Ну давай я попробую.

Майор мягким жестом отстранил сестру, протер очки краешком рубашки и наклонился поближе к тазу. Вода в нем стала мутной, будто туда плеснули молока. И чем больше вглядывался Майор, тем менее прозрачной становилась вода.

– Да, защита мощная стоит. Что делать, ума не приложу… – Майор недовольно крякнул.

Сзади к ним тихонько подошла Саша и потянула деда за край рубахи.

– Что тебе, Сашенька? – ласково произнес тот. – Иди смотри свою сказку, видишь, мы с тетей Наташей заняты.

Саша силилась что-то произнести, ужасно, до слез раздражаясь, что не удается выговорить ни слова. Потом взяла Наталью за руку, подвела к комоду в гостиной, где на подставке стоял хрустальный шар, и ткнула в него пальцем.

Однако ни Майор, ни Наталья никак не могли взять в толк, что же хочет сказать девочка. Саша с досадой махнула рукой, подбежала к ноутбуку и что-то накликала на клавиатуре. Через несколько секунд на экране монитора появилась крупная надпись: Катя – Зрячая!

Наконец-то закончилась сессия, и сбившиеся в стайки студенты, а в их числе Дима, Катя, Лена, Шпиль и Шухрат, стояли перед главным зданием МГУ, возбужденно обсуждая результаты экзаменов. Закончилась для них сессия в целом благополучно, хотя античную литературу пришлось пересдавать чуть ли не всему потоку. Учитывая плачевные результаты общения народа с Нугзаром Виссарионовичем, деканат пошел навстречу студентам и назначил переэкзаменовку с более объективным преподавателем.

И вот пройден еще один этап их студенческой жизни, как высокопарно выразился декан факультета. Теперь можно передохнуть и расслабиться на вполне законных основаниях – да здравствуют каникулы! Пусть даже и пролетают они обычно так быстро, что глазом моргнуть не успеешь…

– Слушай, Сидор мой прекрасный, – толкнул Гарик локтем Диму, – что ты тих, как день ненастный, что ты гриву отпустил? Рыжую к тому же. Пошли по пиву вдарим?

– Нет, с пивом облом, – улыбнулся Сидоркин. – Мы с Катюшей идем в гости к ее родственникам.

Лена почувствовала, как незримая ледяная игла вонзилась в грудь как раз там, где находится сердце, и прошила ее насквозь, словно бабочку. Но она нашла в себе силы улыбнуться.

– Никак смотрины? – спросила она с едва заметной ехидцей. – Как мило! Ладно, жених и невеста, желаю хорошо провести время.

Дима посмотрел на нее немного виновато, а Катя счастливо улыбнулась, чем привела Лену в тихое бешенство. Ни капли деликатности нет у этой пейзанки дикой! Лене с трудом удалось сдержать слезы. Еще не хватало разреветься у них на глазах! Чтобы не заплакать, она впилась острыми ноготками в мякоть ладони, едва не проткнув кожу до крови. Но эта боль помогла ей дождаться, пока не ушли Дима и подхватившая его под руку Катя.

От Шпиля не укрылось раздраженное состояние Лены.

– Ленка, хочешь, я тебя провожу? – мягко спросил он.

– Только тебя мне сейчас и не хватало! – взорвалась Лена. – Оставьте меня все в покое!

Лена резко повернулась, чтобы Гарик с Шухратом не увидели хлынувшие у нее из глаз крупные, как горошины, слезы, и, не разбирая дороги, побежала в сторону наблюдательной площадки на Воробьевых горах.

– Смотри, Кум, плачет девка. Вот Димка дурак! – сокрушенно сказал Гарик, глядя ей вслед.

– Ты о чем? – удивился Шухрат.

– Да все о том же! Такая баба прямо в руки плывет, мечта поэта. Симпатичная, богатая, папанька с миллиардами. Так нет же, Катьку ему подавай. Ее ведь в приличный дом нельзя привести, деревня деревней… – И Гарик пренебрежительно махнул рукой, как бы говоря: мол, он-то на месте Димки своего шанса бы не упустил.

– А если это любовь? – мечтательно произнес Шухрат, возводя глаза к облакам над шпилем МГУ.

– Да какая по нынешним временам любовь? – заржал Гарик. – Эх ты, Туркестан…

– А ты баран московский, курдючный… – не остался в долгу Шухрат.

– Бе-э-э! – скорчил смешную рожу Гарик. – Ну что, пиво выдыхается? Пошли займемся делом…

Лена стояла у красной гранитной балюстрады наблюдательной площадки и, положив обе руки на холодный камень широкого парапета, из последних сил старалась унять бившую ее дрожь. Перед ней расстилалась замечательной красоты панорама Москвы с золотыми куполами церквей, огромной чашей стадиона и шпилями высоток, но Лена не видела ничего, совершенно ничего, потому что глаза застилали слезы. К тому же ее терзала жажда мести.

Дима оскорбил ее и должен за это расплатиться по полной программе. Сейчас Лене казалось: поговори с ней Дима откровенно, покаявшись и сожалея об их расставании, она бы простила его, и они остались бы друзьями. Конечно, это ни в коей мере не соответствовало действительности.

Нет, каков Дима! Она-то, дура, привыкла считать его своей собственностью и даже частью себя самой, но оказалось все наоборот! В голове не укладывалось, что он самый обычный бабник. Правда, горькая правда, что все мужики сволочи! Больше всего задело то обстоятельство, что на лице у него не было ни следа раскаяния или хотя бы намека на сожаление. Да и смущение, кажется, выглядело неубедительно. А эта деревенская коза рядом с ним – что может быть отвратительнее? На кого он ее променял? На эту плохо одетую и никогда не видавшую парикмахерской Дуньку с двумя русыми косицами? Катька так самонадеянна, что никогда не пользуется косметикой! Никто и никогда не видел на ее розовой мордашке даже намека на макияж!

Теперь Лене казалось странным, что она была когда-то уверена в Диминой любви и верности! Хотя, надо честно признать, сам он ей никогда в теплых чувствах не признавался и держался с ней по-дружески. Дура, дура! Она-то думала, что это проявление Диминой порядочности, а оказалось, надо было всего лишь затащить его в постель… Как же теперь быть?

Оставить все, как есть, Лене не позволял характер. Напакостить ему в универе? Пустить какой-нибудь унижающий и обидный слушок? Как бы это не обернулось против нее самой. В МГУ к Диме относились очень хорошо и студенты, и преподаватели. Раньше она этим очень гордилась, а сейчас… Что же все-таки делать? Словно в ответ на этот вопрос перед глазами у Лены возникла вывеска салона магии Норы Кибельской. Эврика! Надо просто обратиться за помощью к фее!

В чем именно должна заключаться помощь, Лена и сама хорошенько не знала. Действительно, чего же она хочет от Димы? Чтобы он вернулся к ней и полюбил по-настоящему, не так, как эту Катьку? Наверное, нет… Этого мало! Лена решила, что Диму обязательно надо приворожить. Приворожить крепко, а потом бросить, чтобы он страдал и мучился точно так же, как она сейчас…

Как только Лена подошла к салону Норы, она увидела у гранитного, похожего на портал подъезда длинную очередь желающих попасть на прием к ведунье: здесь были женщины разного возраста и, судя по одежде и прическам, разного достатка. Стоять в этой команде неудачниц хотелось меньше всего. Осмотревшись по сторонам, она заметила на стене рекламный щит с контактными телефонами салона. Оставалось только одно: набрать номер на мобильнике и записаться на прием в любой другой день недели. Именно так Лена поступила и уже собралась было уйти, как вдруг массивная дубовая дверь салона открылась, из нее выглянула миловидная девушка, по виду секретарша, и строго оглядела притихших дам.

– Кто из вас Елена Апулевич? – громко спросила она. – Лена! Есть такая?

– Есть… – Лена торопливо подошла ближе.

– Пойдемте со мной!

И секретарша под глухой ропот оставшихся снаружи клиенток пропустила Лену в приемный покой.

Нора освободилась уже через несколько минут и лично вышла навстречу поднявшейся из глубокого кресла Лене, чтобы с любезной улыбкой пригласить ее в магический кабинет. Там подвела оробевшую посетительницу к древнему резному стулу, велела сесть за круглый стол, покрытый черной скатертью, сама села напротив. Лена была так поражена мрачным интерьером салона, что Нора велела Лерочке принести стакан минералки. Пока посетительница пила воду мелкими глотками, Нора внимательно рассматривала заплаканную девушку: фамилия ее говорила сама за себя.