Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944 - Барышников Николай И. - Страница 3

В планах немецкого командования при развертывании Германией агрессии против СССР Ленинград занимал особое место. Поэтому трудно было бы предположить, что оно оставит без внимания важное стратегическое положение в этой связи — близость ее границы к городу. Кстати, Маннергейм отмечал, «что на судьбу Финляндии решающим образом повлияли географические и международно-политические факторы, величина которых столь огромна, что воспрепятствовать им одной лишь защитой нейтралитета Финляндии и северных стран было невозможно».[22]

Естественно, что германский фактор являлся определяющим в поведении финского руководства. Оно стремилось пересмотреть, как итоги «зимней войньр), так и реализовать замыслы, предусматривавшие овладение значительной территорией СССР за пределами границы 1939 г. В этом смысле следует особо подчеркнуть, что Финляндия не представляла собой «чистый лист бумаги», на котором за рубежом могли начертать свои замыслы, противоречившие ее интересам. Нельзя принять на веру слова Р. Рюти, когда он говорил, что стремление финского руководства в 1940 г. «сохранять нейтралитет и оставаться вне всеобщей войны не удалось по независящим от нас причинам».[23] На самом деле Хельсинки отчетливо проявлял заинтересованность в соучастии в планировавшейся в Германии агрессии против СССР.

Утверждение, что боевые действия 1941–1944 гг. являлись лишь продолжением закончившейся до этого «зимней войны» было далеко от истины. Оно своими корнями уходило в область официальной пропаганды периода войны, когда происходившее в самом начале объяснялось необходимостью «довести сражения зимней войны до конца, вернуть своей стране границы и установить мир».[24] Так объяснялось, почему именно финская армия стала вести совместные действия с немецкими войсками.

Последующие события развивались, однако, не быстротечно, как предполагалось. Финляндии пришлось участвовать в войне против Советского Союза на стороне фашистской Германии довольно длительное время — три года и три месяца (с 25 июня 1941 г. по 19 сентября 1944 г.), ведя боевые действия на ленинградском направлении и в Карелии. Весь этот период войны, явно агрессивный по своему характеру, стал именоваться в финской историографии, как не парадоксально звучало, «войной-продолжением», т. е. продолжением оборонительной «зимней войны» 1939–1940 гг. Промежуток же между двумя войнами, составлявший год и три месяца, представлялся в финской истории лишь как «перемирие».

Манипуляция с указанными определениями произошла, однако, далеко не сразу. Согласно объяснению финских историков, название «Война-продолжение» появилось не одновременно со вступлением Финляндии в военные действия против СССР. Профессор Олли Вехвиляйнен писал, что внедрилось оно спустя некоторое время по пропагандистским соображениям. Тогда руководству Финляндии требовалось в целях «сохранения национального единства», а также «создания за рубежом представления, что новая война является «продолжением» противоборства, начавшегося в «зимней войне», поскольку тогда на Западе весьма благосклонно относились к Финляндии». Происходило все так, что «в начале говорили о «летней войне», которая, как верили, будет короткой и победоносной. Но война затянулась, наступила осень, а война еще длилась и наименование «Летняя война» не стало больше соответствовать действительности. «Война-продолжение» осталась в терминологии финских исторических исследований, несмотря на то, что вместо этого определения пытались предложить другое, значительно лучше обоснованное название».[25]

Теперь же, коснемся этого вошедшего в финскую историографию названия войны против Советского Союза в 1941–1944 гг., выяснив, соответствовало ли оно самому ее характеру. Для этого остановимся на рассмотрении общих целей Финляндии в развернувшейся войне. С самого начала они не были четко сформулированы. Как отметил руководитель ведомства финской цензуры, будущий академик Кустаа Вилкуна, «вопрос о цели войны оставался в ходе ее туманным и неопределенным для большей части финского населения».[26]

Официально об ее цели речь шла в выступлении президента Рюти 26 июня 1941 г. Он сказал тогда, в частности, что финские войска будут сражаться «за жизненное пространство» (?) своего народа.[27] И далее было подчеркнуто, что они вступают в бой, «чтобы уничтожить постоянную угрозу» с Востока.[28] Однако, что имелось в виду под «уничтожением», не расшифровывалось.

Дополнительные уточнения последовали лишь позднее, 14 июля 1941 г., в разгар финского наступления. Перед пропагандой страны была поставлена задача, разъяснить, что «захват Восточной (Советской — Н.Б.) Карелии позволит обеспечить независимость Финляндии».[29] Затем, спустя еще месяц, стало говориться, что старая государственная граница 1939 г. вообще не является пределом наступления, а Финляндии необходимо обеспечить свою оборону «в пределах кратчайших границ» и «единой территории»,[30] что предполагало захват обширной части СССР и продвижение к Ленинграду. Как писала 9 сентября ведущая финская газета «Хельсингин Саномат», именно «Петербург угрожает безопасности Финляндии».

На этом этапе в Финляндии уже открыто речь шла не просто об увеличении территории своей страны за счет соседнего государства, но и о стремлении изменить внутреннее устройство СССР, причем пояснялось, что «мир не наступит до тех пор, пока противник не будет уничтожен».[31] В этом отношении подобные заявления отражали вполне определенно позицию официальных кругов страны. На заседании парламента уже 25 июня 1941 г. было заявлено: «Мы теперь с Германией ведем войну за уничтожение большевизма»,[32] а действовавший тогда в США Финский информационный центр довольно определенно давал понять, что и «Ленинград не останется у русских».[33] Тем самым с полной определенностью обозначились конкретные цели войны и их агрессивная сущность.

В данном случае совершенно очевидно, что понятие «война—продолжение» по направленности развивавшихся боевых действий абсолютно не соответствовало характеру войны 1939–1940 гг. Реально в новой войне против СССР решались не оборонительные задачи, как это было тогда, а ставились заранее предусмотренные агрессивные цели. Они предполагали продвижение финской армии в глубь территории Советского Союза, причем значительно дальше прежних границ, а также оккупацию захваченных районов. При этом Финляндия должна была принять участие и в штурме Ленинграда, который намечалось осуществить в соответствии с оперативным планом, согласованным германским и финским генеральными штабами. Сам же агрессивный характер начавшейся войны становился все более очевидным для тех в Финляндии, кто еще не сразу проник в ее суть. Уже 30 июня 1941 г. председатель Внешнеполитической комиссии парламента профессор Вяйне Войонмаа писал: «Финляндия — в состоянии войны против Советского Союза. Это все происходит под вывеской оборонительной войны, но теперь уже ясно, что это агрессивная война… Речь идет о полном участии в крестовом походе Германии».[34]

Однако для государственно-политического и военного руководства Финляндии требовалось оправдать свой курс на реализацию замысла относительно захвата значительной территории Советского Союза. Это было продиктовано и тем, в частности, что из-за рубежа, прежде всего из США, поступила в Хельсинки информация о выражении недовольства действиями финских войск, продвигавшихся за пределы границы 1939 г. Множество американских сторонников Финляндии выражало надежду, что финские войска приостановят свое наступление в глубь территории СССР.[35]